Майк Резник - Вдоводел исцеленный
— Мы уже девять дней, как взлетели с Болингброка, и за это время вы не произнесли и десяти слов, — с горечью пожаловался Киношита. — Я просто сойду с ума.
— Если тебе здесь плохо, я высажу тебя на любой планете, — ответил Найтхаук.
— Я не хочу высаживаться! — воскликнул Киношита. — Просто я должен слышать человеческий голос!
— Вот ты его и услышал. Доволен?
— Да что с вами происходит, Джефферсон? Трупы мы похоронили на Болингброке. При нашей жизни их точно не найдут, может, не найдут вовсе. Никто за вами не гонится. Здоровье к вам вернулось. Чего вы так злитесь?
Найтхаук соизволил повернуться к нему.
— Я думал, причина очевидна.
— Для меня — нет.
— Подумай сам. Меня заморозили сто двенадцать лет назад. Я превратился в чудовище, последние десять лет каждый день был для меня пыткой. Проснулся я во вселенной, где все изменилось, где все люди, которых я знал, давным-давно умерли. Ничего, сказал я себе, один плюс у меня все-таки есть: не будет проблем, с которыми сталкиваются люди моей профессии, выходя на пенсию. Старики не будут пытаться свести со мной счеты, молодые — доказывать, что с ними уже надо считаться. Я надеялся, что все они умерли и остаток лет мне удастся прожить в мире и покое.
Он помолчал. Горечь не только слышалась в голосе, но и отражалась на лице.
— А что я получил? Мало того, что проблемы остались, так я еще не знаю людей, которые хотят меня убить, даже не знаю, чем я им насолил.
— Нам пришлось создать клонов, чтобы заплатить за ваше содержание в криогенной камере. Это вам известно.
— Черт побери, Ито… я мог не идти в этот морозильник! Умереть я не боялся. Сто двенадцать лет назад я бы почитал смерть за счастье. Я согласился на Глубокий сон, лишь взвесив все за и против, согласился только потому, что после излечения надеялся на тихую спокойную старость. Если б я знал, что за мной будут гоняться люди, которых я ни разу не видел… — Он пожал плечами. — Думаю, я потерпел бы боль еще один месяц, чтобы умереть сто двенадцать лет назад.
— Не надо так говорить, — покачал головой Киношита. — Если б вы тогда умерли, сейчас в мире было бы куда больше зла.
Найтхаук изумленно воззрился на него:
— О чем ты?
— Ваши клоны сделали то, что от них требовалось, ради чего их создавали, — ответил Киношита. — Они прибыли в Пограничье и уничтожили плохишей. За каждого нажитого врага они получили благодарность сотен людей.
— В теории это, конечно, радует. Но на практике стреляют в меня, а не в моих клонов.
— В Пограничье десятки тысяч кислородных планет. Я уверен, что мы найдем такую, где никто вас не знает, где даже не слышали о Вдоводеле.
— Вроде бы кто-то не так уж и давно говорил о миллионах людей, которые мечтают выследить меня. — Губы Найтхаука искривила ироническая улыбка.
— И что я на это должен сказать?
— Ничего, — последовал ответ. — Именно ты хотел, чтобы я говорил, не так ли?
— Ладно. — Киношита откинулся на спинку кресла. — Мы поговорим о чем-нибудь другом.
— Согласен.
— Как вышло, что вы стали, ну, тем, кто вы есть?
— Я стал стариком только потому, что пережил и друзей, и врагов.
— Вы понимаете, о чем я, — гнул свое Киношита. — Я вот пошел служить закону, потому что видел, как моих родителей в их же собственном доме застрелил вор, который запаниковал, когда они застали его на месте преступления. А как вы стали Вдоводелом?
Найтхаук пожал плечами:
— Умею я убивать людей. Такой вот у меня талант.
— Это не ответ, — покачал головой Киношита. — Откуда вы узнали, что у вас есть этот талант? Если верить книгам по истории, к восемнадцати годам вас уже прозвали Вдоводелом. В каком возрасте вы убили первого человека?
— Очень молодым.
— Так сколько вам тогда было лет?
— Немного.
— А кого вы убили?
— Того, кто этого заслуживал. — Найтхаук помолчал. — Я вообще убивал только тех, кто заслуживал смерти. Во всяком случае, раньше я так думал… наверное, случалось, что и ошибался. В старости многое приходится переоценивать.
— А какая из побед далась вам труднее всего?
— Легких побед не бывает.
— Я хочу…
— Я знаю, о чем ты, — прервал его Найтхаук. — Ты хочешь, чтобы я назвал тебе самого знаменитого преступника, который пал от моей руки, вроде Сантьяго или Конрада Бленда. Не могу.
— Почему?
— Посуди сам, в Пограничье практически все вооружены, не так ли?
— Да.
— А ты видел хоть одного мертвеца, который ходил бы с оружием?
Киношита нахмурился:
— Разумеется, нет. Но я не понимаю, к чему вы клоните.
— Я хочу сказать следующее: каждый человек, который идет тебе навстречу с оружием в кобуре, не проиграл смертельной схватки… а если он разыскивается, значит, участвовал хотя бы в одной. Репутация ничего не значит. Каждого необходимо воспринимать как самого грозного противника из тех, с кем тебе доводилось сталкиваться.
— Вы осторожный человек, — констатировал Киношита.
— Поэтому я до сих пор жив.
— Ваш второй клон в этом очень походил на вас.
— Естественно, — пожал плечами Найтхаук. — Он — это я.
— А вот вашему первому клону осторожности явно недоставало.
— Насколько я понял, мой первый клон был пушечным мясом. Его создали, не наделив моей памятью, и сразу отправили на задание.
— Тогда передавать память еще не умели… но задание он выполнил.
— Им следовало подождать, пока изобретут способ передачи памяти, как произошло со вторым клоном.
— Если б они прождали еще два месяца, вас бы разбудили и выставили за дверь с эплазией, — ответил Киношита.
— Все равно это было убийство. Послать его на задание без моего опыта, без навыков, без воспоминаний, вооруженного лишь моими рефлексами…
— Но рефлексы-то были ваши!
— И тут есть разница. Я их развил, отточил. Они стали частью меня, я научился максимально их использовать. А у бедного клона были лишь задатки, дарованные мне природой. Поэтому я и называю случившееся с ним убийством.
— Ваш второй клон придерживался того же мнения. Поэтому он и убил полковника Эрнандеса.
— Он избавил меня от одной заботы. Или лишил удовольствия.
— Я думал, вы не получаете удовольствия, убивая людей.
— Обычно нет. Но наверняка получил бы его, отомстив за смерть Джефферсона Найтхаука.
— Вы так это говорите, словно полковник Эрнандес убил вас.
— Он и убил. Пусть это был и клон.
— Оба клона чувствовали с вами какую-то мистическую связь, — заметил Киношита. — И вам знакомо это чувство?
Найтхаук покачал головой:
— Я — оригинал. Я им ничего не должен, кроме благодарности за то, что они заработали деньги, которые сохранили мне жизнь. Они же должны мне все, включая само их существование.
— Знаете, а иногда мне кажется, что вместо сердца у вас ледышка.
— Мы всегда можем прекратить этот разговор.
— Не можем, если вы не хотите, чтобы у меня поехала крыша.
— Как скажешь. — Найтхаук встал. — Но сначала я хочу выпить пива.
Он прошел на камбуз, отдал приказ, подождал, пока компьютер выдаст ему стакан с пивом, вернулся к своему креслу.
— Компьютер следующего корабля, который мы купим, должен уметь охлаждать стаканы. — Найтхаук отпил пива.
— Мы покупаем новый корабль?
— Все зависит от того, послали наши друзья с Болингброка сообщение своим друзьям или нет. Вот почему я лечу к ядру Галактики по прямой. Так гораздо проще заметить преследователей.
— Я думаю, что после девяти дней полета мы в полной безопасности, — предположил Киношита и подумал: что за чушь я несу. Мы в безопасности? Черт, да в безопасности только те, кто не преследует Вдоводела.
— Скорее всего.
— В последние дни мы пролетели мимо нескольких интересных планет.
— Одна планета практически не отличается от другой.
— Я с вами не согласен. На окраине последнего звездного скопления нам попалась настоящая красавица.
— Я готов отдать предпочтение не очень красивой, зато мирной, — ответил Вдоводел.
Возможно, сейчас она и мирная, но перестанет быть таковой, как только ты на ней приземлишься. Ты притягиваешь неприятности, как мед — мух.
— А что именно вы ищете? — полюбопытствовал Киношита. — Вы все еще хотите выращивать цветы и наблюдать за птичками?
— Не знаю. Но я хочу, чтобы меня оставили в покое.
— По моему разумению, вы не из тех, кому по душе покой, — и у меня складывается впечатление, что Галактика едва ли оставит вас в покое.
— Как я тебе уже говорил, мне хочется жениться, чтобы рядом был человек, который будет стариться вместе со мной. — Киношита хотел что-то сказать, но Найтхаук поднял руку, останавливая его. — Человек, непохожий на тебя, — с улыбкой добавил он.
— А что будет со мной после того, как вы найдете жену?
— Как по-твоему?
— Я вас не покину, — твердо заявил Киношита.
— Дело твое, но спать ты будешь в другом конце дома.
