Владимир Михайлов - Королевы Маргины
И сразу же закрыла их, крепко стиснула веки. Потому что все тот же сон продолжался.
Или все же не сон? Потому что снаружи, вне ее, мужской голос – но не Рика – явственно проговорил:
– Очнулась.
– В машину ее, – ответил другой.
– В таком виде?
– Ну, пусть оденется. Кто у нас тут из женщин?
И только сейчас страшная истина стала доходить до Зоры. И она закричала неизвестно откуда взявшимся, ненормальным, своим голосом:
– Не-е-ет! Не хочу-у-у!
– Да открой глаза! – посоветовала уже женщина.
– Не хочу-у-у!..
– Смотри ты, – проговорила полицейская женщина, ни к кому, в частности, не обращаясь, – как убивать, так все они такие прыткие. И не думают, что отвечать придется по полной. И чем только думают?
– Я не убива-ала!
– Кто бы поверил. Колись лучше сразу – будет облегчение…
5
Неро, особняк Нагора, поздно вечером 13 меркурия
В работе с ауроскопом ничего особо сложного вроде бы и нет. Сканирование можно вести в автоматическом режиме, задав нужный, по выбору оператора, алгоритм, или же действовать вручную, что дает возможность в любом месте, какое показалось интересным, остановить движение и рассматривать, анализируя возникшую картинку столько времени, сколько потребуется: известно ведь, что следы никуда не денутся, они закреплены в материале чрезвычайно надежно, и увидишь ты их спустя минуту или час – никакой роли не играет.
Если, во всяком случае, в работу не вмешается какая-то посторонняя сила.
Лен предпочел на этот раз действовать в ручном режиме и медленно, осторожно, по долям градуса, по угловым минутам и чуть ли не секундам, поворачивал верньер, углубляясь – в данном случае – в ту часть стены, перед которой располагался невысокий кофейный столик и подле него два глубоких кресла. Именно тут, по соображениям Лена, люди должны были находиться чаще, чем в других местах комнаты, а значит – оставить более четкие, надежные следы. Сегодняшние, вчерашние, недельной давности, годичной… Следы эти лежали слой за слоем, и мощность каждого слоя была микроскопической, порой трудно было сколько-нибудь точно установить границу между ними – этим и вызывалась медленность продвижения. К тому же он выбрал вектор движения не против тока времени – от последней минуты назад, ко все более ранним временам, – а, наоборот, по ходу, то есть сперва углубился до последнего возможного рубежа (хронограф показал, что рубеж этот отстоял всего лишь на полтора года от нынешнего дня, поскольку здание и было построено именно столько времени тому назад). Лен в очередной раз удивился тому, что и самые ранние следы оставались четкими, ни в чем не уступая последним, совсем свежим; всегда он удивлялся этому – и радовался, конечно, тому, что не приходится ломать голову, определяя принадлежность каждого отпечатка, но одновременно и жалея о том, что никак не удается зафиксировать то, что видно было на экране: сколько ни пытались записать любым способом наблюдаемое кружево линий, результат всегда был одним и тем же: пустота, ни единой точки. Наверное, думал он, когда-нибудь найдется все же такой способ; но от того, что будет когда-нибудь, сегодня легче не становилось.
Он потратил немало времени, пробираясь сквозь самые ранние следы, потому что их было много: сперва отпечатки операторов строительной техники, потом – отделочной. Однако все они, к счастью, прерывались достаточно далеко от нынешних дней, и чем ближе к современности – тем следов становилось меньше, да и по времени они были весьма короткими: уборщики, люди, привозившие и размещавшие мебель, несколько человек, уже вручную вносивших изменения в отделку в соответствии с пожеланиями владельца. Лишь немногие оттиски создавали во времени цепочки, встречаясь раз за разом все ближе к сегодняшнему дню: приходящая прислуга и различные люди, являвшиеся кто, видимо, с деловыми визитами, а кто просто в гости; эти различались по времени своего пребывания в доме, визитеры не оставались надолго, гости же порой – на дни и недели; всегда женщины. Однако чем ближе Лен подходил к нынешним дням, тем следов, к его удовольствию, становилось меньше, и на долю последнего месяца их вообще вроде бы оставалось лишь два: покойного владельца и женщины, виновность которой в убийстве для Лена Казуса оставалась еще весьма сомнительной. Во всяком случае, недоказанной.
Он подумал, что интересно будет проследить именно историю этого женского следа: когда он возник впервые, как менялась частота его появлений в этом доме и продолжительность пребывания – до того, как оно стало постоянным. Не очень понимая, зачем это может ему понадобиться, Лен Казус занялся этим, скорее всего, просто по интуитивному ощущению. Мысль такая возникла в то время, когда он уже вернулся в сегодняшний день и, ощутив усталость и поняв, что проголодался, хотел уже выключить аппаратуру: все, что он мог тут увидеть, по сути дела, было уже просмотрено, никаких неожиданностей не встретилось, можно было поставить большую точку и решить, что в этой квартире, во всяком случае, нельзя найти ничего такого, что позволило бы и дальше сомневаться в причастности Зоры Мель к убийству. Что же: отрицательный результат, как известно, не менее важен, чем положительный. Но когда он уже взглянул на пульт прибора, чтобы взглядом подать команду на выключение, что-то – та же интуиция? – заставило его вместо этого закрыть глаза и в таком состоянии, ненадолго отключившись, все-таки прийти к выводу: этот женский след, след Зоры Мель, надо выделить и проследить на всем его протяжении, до самого первого появления здесь. Зачем? Ну, хотя бы для того, чтобы позже, разговаривая с нею и задавая вопросы, можно было бы ловить ее на неточностях, умолчаниях, а то и просто на лжи – и таким способом заставить ее давать правдивые и полные показания. Такой возможностью никак не следовало пренебрегать.
Поскольку речь теперь шла лишь о выделении одного-единственного следа, времени на это действие должно немного. Во всяком случае, – так подумал между прочим Лен Казус, – с голоду он умереть не успеет.
Успокоив себя на этот счет, он постарался тут же забыть и о еде, и вообще обо всем, что не относилось к сиюминутной работе. Зафиксировав нужный след, выделив его из всех прочих, он уточнил настройку ауроскопа и пустился в путь.
Однако уже через пятнадцать с небольшим минут ему пришлось остановиться. Вернуться на несколько минут назад. Покачать головой, что должно было выражать сильное сомнение. Еще раз проверить настройку аппаратуры и не заметить при этом никаких сдвигов, сбоев, дефектов. Прибор работал, приходилось признать, безукоризненно. Но ничего подобного нельзя было сказать о той картине, которую он стал показывать. Нельзя было сказать, и уж совсем невозможным казалось – объяснить.
Правда, сначала Лен решил, что объяснение было простым: второй след был всего лишь отражением первого в зеркале. Но немного подумав, усомнился в таком объяснении. Хотя бы потому, что отражение любого предмета в зеркале является не реальным телом, а всего лишь изображением, и потому не должно оставлять материальных следов. В таком случае возникало предположение о том, что у этой женщины могла существовать сестра-близнец, посещавшая ее здесь. Стоит проверить.
Наверное, Лен Казус и остановился бы на таком истолковании увиденного, и успокоился бы. Ему, однако же, помешали два обстоятельства.
Первое заключалось в том, что почти нечаянно в самом верхнем, сегодняшнем слое он вдруг увидел такое… такое!.. Вот он – конец нити, за который нужно лишь крепко уцепиться, чтобы… и это на миг отвлекло его.
Обстоятельство же номер два, если исходить из его физических характеристик, можно было бы определить как крайне ничтожное – потому что масса его составляла что-то около десяти граммов, всего лишь. Но если учесть скорость, с какой это обстоятельство передвигалось в пространстве после того, как покинуло канал ствола (калибра 11 мм), преодолело расстояние около пятидесяти метров, соприкоснулось с оконным стеклом, проделало в нем аккуратное круглое отверстие, пролетело еще пять метров и завершило свой путь в теле старшего вызнавателя Лена Казуса, войдя в него в районе левой лопатки – если учесть все это, то придется признать, что обстоятельство оказалось вполне достаточным для того, чтобы немедленно прервать работу Лена и поставленные им вопросы оставить без ответа. А поскольку автор выстрела находился, как уже сказано, в полусотне метров, а точнее – по ту сторону улицы, то в этом помещении никаких следов его не осталось. Это должно было, конечно, затруднить поиски стрелявшего – хотя, откровенно говоря, нигде не сказано, что его станут разыскивать всерьез.
Впрочем, формально, конечно, какие-то меры будут приняты: застрелить работника Службы покоя – дело все-таки незаурядное, и без какого-то шевеления тут никак не обойтись. Но для этого сперва нужно хотя бы констатировать факт; а это вряд ли произойдет в скором будущем, потому что Казуса сюда никто не посылал и задания такого ему не давал, но все это было предпринято им по собственной инициативе и без предварительного доклада начальству. Так что еще пройдет время, прежде чем его хватятся и начнут искать. Вот так сложились дела; можно подумать, что первое совершенное тут преступление, скучая в одиночестве, поспешило пригласить в гости второе – и оно явилось незамедлительно. Ну что же: все может быть, и тем, кто занимается следствием, это известно лучше, чем кому-либо другому.
