Алексей Гравицкий - Зачистка
За столом сидела дюжина человек, вместе с Резаным чертова дюжина. Да четверо ушли. Семнадцать. Да Рыжик с Айболитом, девятнадцать. Плюс мистический Фрез, которого он еще не видел, плюс Наталья с ребенком, но это скорее балласт. Разве что пожрать есть кому сготовить. Кстати, этих двоих за столом не было.
Ладно, итого. Два десятка человек вся группировка? Не густо. Хотя, кто его знает, сколько еще Резановских парней по Зоне топчется. Но в любом случае из двадцати человек постарше будут только Айболит, да сам Резаный, остальные — молодняк.
«Гуру», ухмыльнулся про себя Мун.
Молодняк на другом краю стола продолжил беседу, но уже не так яростно, как прежде. На этот раз героем стал Юра Семецкий. Кто-то помянул, другой поддержал, третий не согласился и покатилось.
Разговор из тихой беседы снова стал перерастать в дикий сырбор. Мнения разделились. Часть Резановских пацанов считала, что Семецкий великий фальсификатор и на самом деле он не умирает. Другая половина вопила, что Семецкий ежедневно умирает, чтобы возродиться снова. Эдакий Зональный феникс. На скептический вопрос, каким образом он стал бессмертным, приверженцы теории бессмертия Семецкого значительно пожимали плечами, дескать то одной Зоне ведомо.
После общения с неведомой аномалией Мун готов был поверить, что Юрий Михалыч и впрямь каким-то странным образом стал бессмертным. Хотя это он для школоты этой Юрий Михалыч, а для него…
— А я бы хотел убить Семецкого! — яростный вопль Рыжика оторвал от вялых мыслей.
Мунлайт поглядел на конопатого парня. Тот смотрелся весьма живописно. Волосы растрепались, глаза горели святым безумием, а на лице было такое выражение, что становилось ясно — дай ему волю, убил бы. И не только Семецкого.
— Да как ты… — задохнулся от негодования парень с той стороны стола. — Это же живая легенда.
— Вот я бы и посмотрел, живая она или мертвая. И способна ли эта легенда оживать, — горячился Рыжик.
— Молод ты еще Семецкого убивать, — ухмыльнулся Мун рыжему.
— А ты сам? — чуть сбавил обороты Рыжик. — Неужели не хотел бы его убить?
Мунлайт пожал плечами.
— Когда я его последний раз видел, у меня такого желания не возникло.
— А ты знаешь Семецкого? — впервые за все время вступил в разговор Резаный.
Молодняк попритих. На Муна смотрели со смесью недоверия и уважения. Вот же черт за язык дернул. Легендарного Юру он близко не знал, но пару раз пересекались. Более того, в Зону они ехали вместе. Из Москвы одним поездом. Там и познакомились, хоть никто и не обмолвился о том, куда едет.
Встречал он Семецкого и после. Уже в Зоне. Правда это было до того, как тот намылился к четвертому энергоблоку и пропал без вести на пол года. Больше Мун с Юрой не встречался. Сперва услыхал, что тот вроде как погиб, и даже расстроился. Потом стали долетать отголоски сплетен. Говорили, что Семецкий жив, потом, что мертв. А потом понеслись байки о том, что Юра живым и мертвым бывает по семь раз на неделе и запросто переходит из одного состояния в другое и обратно.
Семецкого бессмертного Мунлайт уже не знал.
— Встречались пару раз, было дело, — небрежно отмахнулся он.
— Расскажи! — запросил парень, что сидел напротив Рыжика.
— Да чего рассказывать, — пожал плечами Мун, припоминая вагон поезда и водку, чередующуюся с пивом под неторопливый разговор. — Нормальный мужик.
Во всяком случае был нормальный, пока не стал частью Зоны. Мунлайт припомнил тяжелое утреннее похмелье в поезде, украинских таможенников, требующих заполнить какую-то анкету, и Юру Семецкого, старательно вписывающего в графу «громадянство» «Михайлович». Помнится таможенник выпучился, как рак, пытаясь понять, где сие находится.
Да, Семецкий был хорошим человеком и нормальным мужиком, а теперь кто или что он такое, страшно даже представить. Мунлайт с удивлением понял, что он не хочет не только убивать Юру Семецкого, но и встречаться с ним теперь не хочет. Страшно с таким встречаться. Мелюзга-то этого не поймет. Да и сам бы он не понял еще неделю назад, когда волосы его были темными, а по Зоне не разгуливала его прозрачная копия.
Мунлайт молча поднялся из-за стола и пошел прочь.
— Гонит он, — донесся из-за спины тихий голос. — Не знает он Семецкого.
— Цыц! — одернул Резаный.
Мун не повернулся. Не было желания ни спорить, ни язвить. Хотя была б его воля, заткнул бы он сопляка, который усомнился в его словах. Да так заткнул, что тот больше никогда бы рот без дела не открыл. Но куража не было, только апатия.
Дверь привычно скрипнула. Мунлайт вошел в полумрак своей временной обители, которая до сегодняшнего дня была тюрьмой, а теперь вероятно переменила статус на гостиничный.
Снейк полулежал на койке. Рядом с ним сидел Натальин мальчишка. Он устроился на самом краешке, но койка была высокой и ноги мальчика все равно не доставали до пола. Паренек смотрел на бородатого практически с сыновней нежностью. Змей держал в руках замурзанный журнал «Огонек» невесть какого года выпуска. Некогда глянцевые страницы скукожились, но текст, по всей вероятности, остался читаемым. И Снейк читал, а Егор, закусив губу, слушал журналистские посылы из советского прошлого.
На вошедшего Муна оба поглядели без особого энтузиазма.
— Изба читальня, — озвучил собственное наблюдение седой и завалился на койку.
— Дядя Змей, я пойду, — тихо прошептал мальчонка и сполз на пол.
Снейк потрепал мальчишку по волосам и подмигнул.
— Завтра заходи, еще почитаем.
Егор кивнул и выскочил на улицу. Скрипнуло, тихо хлопнула дверь о косяк.
Снейк смотрел на закрывшуюся дверь с какой-то потаенной грустью.
— Я оформил нам полный пансион на неделю, — поделился Мунлайт.
Бородатый не отреагировал, словно вслушивался во что-то, неслышимое Муну.
— Хороший мальчишка, — произнес он наконец.
— Мальчишка хороший, — согласился Мунлайт. — Мать у него дура. Нашла место.
— Обстоятельства, — пожал плечами Снейк.
Обстоятельства, подумалось вдруг. Нет таких обстоятельств, которые заставляют рожать детей в Зоне отчуждения. Нет таких обстоятельств, которые заставляют ехать в Зону отчуждения с детьми. А если даже и есть, то нет таких обстоятельств, которые помешают оттуда вернуться к нормальной жизни.
— Мальчишке жить как-то дальше надо, — мрачно заметил Мун. Со Снейком мог позволить себе быть настоящим, без сальностей и скабрезностей. — А что из него здесь может вырасти? Бомж Иваныч вроде нас с тобой. Да еще и неграмотный.
— У нас пол страны неграмотные бомжи иванычи, — заспорил бородатый. — Если ты не знал, то за МКАДом есть жизнь и она сильно отличается от столичной.
— Если ты не знал, то я знал, — в тон ему отозвался Мунлайт. — Вот только про бомжей иванычей не надо. Все по-разному.
— Все по-разному, — кивнул Снейк. — Только люди, они везде живут. А жизнь — это не одна стрельба по монстрам и сбор артефактов. Дети — это тоже жизнь. И женщины.
— Достал ты меня со своими самками человеков, — отмахнулся Мун, возвращаясь к своей обычной манере.
Снейк насупился, но виду не подал.
— Ты ей понравился, — прогудел надутый.
— Сомневаюсь.
— Она про тебя говорила.
— О как! И чего говорила? Что я хам и шутки у меня дурацкие?
— Что видать не так уж и весело тебе жить. Но сил хватает отшучиваться.
— Можешь ей передать, что клоунов из себя корчат чаще от слабости, чем от силы.
— Не буду я ей ничего передавать. Нашел себе передаста. Сам скажи. Серьезно тебе говорю, ты ей нравишься.
— И что? — начал злиться Мун. — Мне теперь по этому поводу броситься к ней с распростертыми объятиями и завалить в ближайшем сарае на груду мусора за неимением сеновала? Я спермотоксикозом не страдаю, и при виде человека в юбке у меня, знаешь ли, возникают и другие мысли помимо желания юбку задрать.
— Причем здесь твои желания?
— А чьи? Ее? Так не всех, кому ты понравился, надо трахать.
— Адепт хаоса, — совсем расстроился Снейк. — Я ж не об этом.
— А о том вообще молчи, — разозлился вдруг Мун. — Это ты можешь баб любить и с детьми чужими нянчиться за неимением своих.
— А ты? — серьезно посмотрел Снейк.
— У тебя глаза добрые, — не слыша продолжал Мунлайт.
— А у тебя? Ты ж хороший мужик.
— Для тебя, — огрызнулся Мун. — Потому что ты свой. Может еще десяток человек наберется, для которых я хороший. Ты меня лечить вздумал? Еще один супер Радж на мою седую голову.
— Слушай…
— Отвали, — резко отрубил Мунлайт. — Смени тему. Говори о чем хочешь, только вот этими вашими интеллигентными копаниями меня доканывать не надо.
Снейк насупился и запыхтел в бороду, но продолжать не стал. Мунлайт лежал на койке и смотрел в изгнивший потолок. Та часть крыши, что была ближе к двери, обветшала уже до полупрозрачного состояния. Здесь, над головой, крыша была, видимо кусок ее настелили заново, но балки и обрешетка выглядели настолько паршиво, что навевали мысли о неминуемом падении потолка на голову.
