Владимир Марышев - Полет валькирий
Всеобщее недовольство нарастало. Группы ликвидации стали объединяться. Постепенно возникло нечто вроде всемирной молодежной организации под неофициальным названием «Потрошители». Ее члены, вооруженные инструментами для разборки роботов, разъезжали по улицам и во всю мощь глоток скандировали: «Земля — для людей! Уничтожим взбесившиеся железяки!» Устав организации предписывал немедленно расправляться с плазменниками, где бы они ни встретились. История повторялась, все это напоминало стихийно возникшее некогда движение луддитов.
Беспомощность правительства бросалась в глаза. Наученное горьким опытом, оно уже не решалось предпринимать какие-либо конкретные шаги, а ограничивалось призывами не устраивать самосудов над плазменниками.
«Просим вас соблюдать порядок, — вещали государственные мужи с экранов визоров. — Самоуправные действия могут привести к плачевным результатам. Не забывайте, что в корпусах роботов находятся атомные батареи, а рабочая температура плазменного мозга — несколько тысяч градусов. Доверьте демонтаж специалистам!»
Но специалистами считали себя слишком многие. В любой толпе находились люди, хотя бы поверхностно знакомые с устройством плазменников. Они-то и возглавляли «потрошителей».
Чуть позже возникло прямо противоположное движение — правда, отнюдь не такое массовое. Группа интеллектуалов провозгласила равенство любых форм разума, независимо от материальной оболочки.
«Проявляйте спокойствие и сдержанность! — увещевали „разумники“ (это словечко прилипло к ним сразу). — Надо принять как должное тот факт, что на Земле появился еще один мыслитель, по меньшей мере равный человеку. Нам это может не нравиться, но считаться с реальностью все равно придется. Конфронтация приведет только к насилию, и еще неизвестно, кто победит. Поэтому, пока не поздно, следует признать плазменников равноправной стороной и попытаться с ними договориться. Это единственный способ избежать побоища!»
У большинства населения эти призывы не нашли поддержки. «Разумников» заклеймили как предателей рода человеческого, возле их домов стали собираться небольшие, но хорошо организованные отряды дышащих праведным гневом молодых людей. От угроз «потрошители» перешли к действиям. После ряда «хулиганских выходок неустановленных лиц» и «несчастных случаев» активность «разумников» поубавилась, а со временем они и вовсе прекратили публичные выступления.
Между тем их предсказания начали сбываться. Да, плазменники оказались вовсе не безобидными металлическими ящиками. Многие из них по роду деятельности имели манипуляторы со встроенными инструментами, лазерные резаки, излучатели всевозможных частиц и прочие приспособления, которые можно было с успехом использовать как оружие. В конце концов так и случилось. Первый инцидент произошел в Чикаго. Когда толпа «потрошителей» собралась покончить со случайно оказавшимся на улице роботом довольно редкой конструкции, тот внезапно резанул по нападавшим лазерным лучом. Погибли четверо. Несколькими днями позже вспыхнул «бунт» в Оклендской физической лаборатории, и посланная туда группа ликвидации из семи человек была буквально испепелена плазменниками.
Так началась война. Как ни странно, лишь теперь, осознав, какого грозного противника сотворило на свою голову, человечество всерьез задумалось: а готово ли оно к схватке? Армии давно не существовало, из некогда огромного арсенала оружия сохранились лишь маломощные пульсаторы и парализующие иглопистолеты, которыми располагала полиция. Однако не все еще было потеряно. Как оказалось, крупнейшие военные заводы в свое время подверглись консервации — на случай непредвиденных обстоятельств. На каждом предприятии имелся полный штат молектронников, сохранились и компьютерные программы техпроцессов, используя которые, можно было воссоздать любое оружие, вплоть до термоядерной бомбы.
Поняв, что в воздухе уже явственно запахло порохом, «разумники» вновь напомнили о себе. Они призывали немедленно прекратить любые враждебные действия в отношении роботов, чтобы не провоцировать их на ответные действия. На этот раз у миротворцев нашлось гораздо больше сторонников: слишком высоки были ставки в начавшейся чудовищной игре.
И все же «разумники» проиграли. В людях взыграл дух бесчисленных поколений воинственных предков. Можно отменить армию, но память о звуках походной трубы, славных битвах и триумфальных шествиях отложилась в генах. И теперь, когда над человечеством нависли тучи, рука самым естественным образом потянулась к мечу.
Выявить настроения масс позволил спешно проведенный всемирный референдум. Семьдесят шесть процентов землян высказались за создание вооруженных формирований — зародыша будущей армии. Парламент был распущен на неопределенный срок и заменен Военным Советом, во главе которого встал лидер только что возникшей, но стремительно набирающей популярность партии «Реконкиста» Франсис Ларозьер.
Название было выбрано не случайно. Реконкистой в средние века испанцы называли процесс отвоевания своих земель, захваченных арабами. Теперь землянам предстояло вернуть себе безоговорочное владычество над планетой. Настало время Реконкисты-2.
Ларозьеру было тридцать четыре года. Он одним из первых примкнул к «потрошителям» и умело руководил действиями смотревших ему в рот восемнадцатилетних юнцов. Его организаторские способности не остались незамеченными. Заручившись поддержкой влиятельных политических союзников, Ларозьер быстро пошел в гору. И вот — потрясающий в таком, мягко говоря, несолидном возрасте успех!
В «конспекте» содержался текст речи, произнесенной Ларозьером по случаю избрания его председателем Военного Совета:
«Земляне! В этот тяжелый для нашей цивилизации час вы возложили на меня колоссальную ответственность, и я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие. Противник силен, но мы никогда не встанем перед ним на колени. Рабское существование противно человеческой природе. Теперь вы все видите, насколько поспешным и ошибочным было решение о роспуске армии. Да, людям не пристало воевать друг с другом, но кто из нас может заглянуть в будущее? Кто поручится, что человечество не ждут новые страшные испытания? Сегодня нам угрожают наши собственные творения, а завтра могут нагрянуть корабли жестоких и безжалостных космических завоевателей. Мы должны быть готовы к будущему независимо от того, в каком обличье оно предстанет. Отнеситесь к моим словам максимально серьезно. Утратив боевой дух, мы превратимся в мягкотелых, изнеженных существ, и нами будет владеть любой, кто пожелает! Любой обладатель суковатой дубины! Вас не страшит подобная участь? Меня — страшит. Именно поэтому я призываю немедленно начать формирование новой армии — Сил Безопасности. Армии, невиданной прежде, ибо ни один ее солдат никогда, ни при каких обстоятельствах не поднимет руку на человека, Армии, единственной задачей которой будет защита всей земной цивилизации от угрозы извне. Как ее построить, я знаю. Дело за вами, дорогие сограждане. Еще раз благодарю за оказанное доверие и надеюсь на вашу полную поддержку в дальнейшем».
Кристалл хранил в себе и объемное изображение Ларозьера. С экрана глядел невысокий, плотного сложения человек, одетый в строгий серый костюм. Высокий, с залысинами лоб, квадратные скулы и несколько выпяченная нижняя губа.
«Да, не самая лучшая внешность для спасителя человечества, — подумал Родриго. — Помню, еще мальчиком, впервые увидев портрет Ларозьера, я пережил серьезное разочарование. Мне он почему-то сразу показался неприятным, жестким и себялюбивым человеком. Потом, конечно, меня переубедили. Растолковали, какой дядя Франсис был добрый, как он любил детей, расписали подвиги, а его просьба не ставить себе памятников стала хрестоматийным примером скромности. Однако целых сорок восемь лет он сам являлся живым памятником, перед ним благоговели, ему поклонялись. Почти в каждом выступлении Ларозьер подчеркивал, что не нуждается в каких-то особых знаках внимания. Но после таких вступлений умиленные почитатели еще усерднее курили ему фимиам, и он, как любой земной человек, наверняка получал удовольствие, вдыхая благовонный дым. Только святые действительно безразличны к почестям. Ларозьер святым не был. Он правил железной рукой и крайне болезненно относился к критике созданной им системы. Юридически свободу слова никто не отменял, а на деле лидеры оппозиции часто погибали: то в результате „несчастных случаев“, то „растерзанные толпой за оскорбление вождя“. Виновных никогда не находили. Так чего же все-таки было больше в Ларозьере — истинной заботы о благе людей или банального стремления возвыситься над всеми, возвыситься любой ценой? Сложная личность! Но как бы то ни было, мы, десантники, должны быть ему благодарны за создание СБ».
