Сергей Вольнов - Пожиратель Пространства
«Ррри скорее своего ненаглядного любимчика—помощничка на торги выставит, – подумала тогда Номи, – чем Тити, после того, как Душечка управилась с нагрянувшим супружником—кирутианином.»
Единственным во Вселенной существом, перед которым неустрашимая суперкарго заробела, был именно этот фантастический медведище…
«Как же, каким чудом Танья—Джули Ти, телепатка и всякая прочая паранормалка, обречённая на прямое восприятие всей мерзости человеков и инопланетян, при этом неизменно ухитряется оставаться идейной оптимисткой?!», – искренне недоумевала Номи по поводу Тити.
Быть может, прав Сол, обмолвившийся как—то, что «оптимизм – это всего лишь дозированный пессимизм, ясный пень, и пускай дхорр сотрёт меня с лика Вселенной, изымет из реального пространства и засунет в задницу виртуала, но – весь мир бардак, все бабы…» и так далее.
Ох уж этот Сол Убойко с его пресловутым дхорром, «приклеившимся» к языку… ладно, ну их.
«А интересно? – думала в этой связи Номи, – у них там на Нью—Ливерпуле в системе Нью—Ингланд, которую тамошние обитатели позднее прозвали „Канкерер“, человеки все такие вот – паранормальные „дозированные пессимисты“, не позволяющие закономерному выводу „весь мир дерьмо!“ овладеть ими всемерно? Кого же им утешать, приголубливать и ублажать приходится в таком случае?.. чьи сокровенные тайны навечно сохранять в памяти…»
Как здорово, что Номи, наученная горьким опытом, умела создавать камуфляжный мыслительный ряд и уклоняться от телепатического проникновения!.. Впрочем, судя по некоторым наблюдениям, и Душечка не стремится афишировать, ДО КАКОЙ СТЕПЕНИ она телепатка… Окружающие были уверены, что она способна воспринимать мысленные волны только целенаправленные, чётко сформулированные, сконцентрированные на передачу вовне.
– Шоколадка, даю тебе увольнительную, – выводит Номи из задумчивости чиф. – Ты впервые здесь, не заблудишься? Я заскочу в одно местечко и сразу домой, подменю на вахте Марихуану. Пускай поищет сопланетников, вдруг случайно встретится, а то он уж совсем отчаялся повидать земляков своих с Хоадоолитэйды. Сохнет по ним, зачах с тоски. Встретит, пошелестит с ними, сплетнями обменяется, дом вспомнит…
Номи замерла, растерянно смотря на Фана. Одной, на космобазе?.. Да ещё на столь громадной, в сравнении с которой станции серий «Арбат», «Вавилон» и «Киев» и даже базы серии «Стархаус» глядятся утлыми катерками, поставленными в тень кормы тяжёлого крейсера?..
– Хочешь, идём со мной, – выручает её Фан, плавным движеньем ладони оглаживая голую, «как коленка», начисто выбритую голову. – Настоящей китайской кухни отведаешь.
– Нет—нет, – поспешно отказывается Номи. – Я поброжу. Надо ведь и мне осваиваться в космосе.
Воробьиных и ласточкиных слюней она больше есть не станет! Хотя общество Фана может быть весьма приятным. Очень интересный и разносторонний он человек…
Дипломированный наипрестижнейшим в ОП Марсианским Технологическим Институтом потомственный инженер, «технарь от бога», мастер на все руки. И при этом повар—любитель, виртуозный кунг—фуист и почитатель древней поэзии полумифической Поднебесной Империи. Наследник несметных богатств, сбежавший от собственной семьи, тем самым низвергнув ниц предопределённость собственной судьбы наследника триллионного состояния семейной компании «Ли Дженерал Электроникс». Четвёртый в долевом списке Экипажа «ПП», причём ветеран, помнящий ещё «Пожиратель – 1», и его первого капитана Йонссона, Гойко. Того, что создал Экипаж вместе с младшим братом Бранко и отставным имперским истребителем Полковником Васильевым, позднее умершим от фиолетовой лихорадки.
Фан, пожалуй, единственный человек в команде, к которому Номи честно испытывает исключительно платоническое чувство дружбы.
Положа руку на сердце, может быть весьма интересным общество этого худющего и хитрющего китайца, уроженца Ю Бао в созвездии Гуанчжоу. Детство и юность наследник пром—империи провёл, набираясь по решению семьи уму—разуму и получая классическое образование, не где—нибудь, а в почти легендарной, далёкой как несбыточная мечта, строго ограниченной для свободного доступа Солнечной Системе.
И не только интересным, но и весьма приятным бывает общество этого патологического непоседы—романтика по прозвищу «Турбодрайв», единственного члена экипажа, для которого словосочетание «прародина человечества Земля» наполнено конкретным смыслом и вызывает в памяти реальные ассоциации.
Между ними установились особые отношения, подкреплённые общностью профессиональных функций. Номи понимала, чем обоснована безмятежность этих отношений. Ли Фан Ху человеки женского пола, как сексуальные объекты, совершенно не привлекают…
«И вот так Наоми Эвелина Джоан м Джексон, юная неискушённая девушка, беглянка—мулатка с пятой планеты солнца Кисуму, совсем недавно отправившаяся в космос, осталась совершенно одна. Очутилась в кажущемся бесконечным, овального сечения магистральном коридоре пугающе—таинственной, гигантской, смонтированной на „фундаменте“ много—много—километрового астероида космической станции серии „Танжер“, порядковое обозначение „Бета“…», – с грустной иронией думает Номи, когда от неё удаляется Фан, в своих неизменной чёрной жилетке из кожи земного быка на голое тело, и обрезанных на уровне середины икр широких штанах.
Чтобы не упасть духом ниже металлопластового пола и взбодриться, «юная неискушённая девушка Номи» мысленно нащупывает в FMW—диапазоне радиоэфира ближайшую местную музыкальную волну и отправляется в «самостоятельное плаванье» со звучащей в голове развесёлой хитовой песенкой Эдди «Крэйзи Кок» Фужиты и его «Оскаленных Лучемётов».
3: «Я из лесу вышел»
…И я сбежал с Косцюшко. От всего того, что связано со смыслом слова «человек». Сбежал в буквальном смысле.
Все остались довольны.
Обезьян устроил себе скромный триумф: пил три дня, пока не хватил его, беднягу, удар. Однако поста не покинул, продолжая самоотверженно восседать в своей каморке. Правда, теперь – на антигравитационной платформе, по индивидуальному заказу соединённой с ночным горшком.
Девчушка, что в комнату мою въехала, тоже, само собой, довольна осталась.
Маленькая за меня действительно боролась. Как я слышал, праведным огнём, сверкающим в её глазах, одного неженатого аспиранта так распалила, что вскорости попал он в категорию совершенно противоположную. Женатых аспирантов, то есть.
Бандиты повержены, герои торжествуют! Красота!
Очень долго (и безуспешно, увы) я пытался объяснить хотя бы себе, в чём заключалась причина моей столь быстрой, в один день, капитуляции. Обидно ведь, столько времени учиться, учиться, приблизиться вплотную к финалу и – проиграть без боя?.. Как там звучит одна из формулировок правил колабола: «Проигрыш в связи с неявкой на игру».
Может, ассоциация и не совсем корректная, но суть, кажется, уловлена точно. Кстати, я так и не посмотрел в этом сезоне финал. В кои—то веки такое бывало, чтобы я не имел понятия, кто чемпион? Снова «Рисорджименто», наверное… Но колабол, к сожалению, уходил в прошлое, как и многое другое.
Помимо ГЛАВНОГО.
Иной Разум.
Он интересовал меня более всего – с самого раннего детства. Наверное, я был странным ребёнком. Но мне повезло. Мои отец и мать (да не падёт на их вознёсшиеся души мерзкая тень дождевого леса!) не относились к странностям настороженно, подобно подавляющему большинству жителей Косцюшко.
Мира, в коллизиях внешней и внутренней политики которого – постоянным подтекстом присутствует ксенофобия. Таково мнение независимого ежесуточного обозрения «Жизнь», не особо чтимого местными властями. Помню, какую массу опровержений вызвало это заявление!
Лично я – тысячу раз подписался бы под этим выводом.
Я хотел изучать Иной Разум. Первой книгой, которую я прочёл после того, как одолел букварь, была классическая «Ещё одна биология» Бертрана Кретьена—Шали. В школе «под партой» я читал ксенологические монографии, а не эротику и детективы, как мои однокашники… Поступление в Коллеж явилось всего лишь средством.
Это была попытка в будущем «и дерево спилить, и под дождём после этого не намокнуть», как любят выражаться человеки пожилые. А говоря попросту – подзаработать эквов. Но так, чтоб не только финансовый результат, но и сам процесс удовольствие вызывал. Опять же – за государственный счёт миры посмотреть. Косцюшко—то ведь планета исключительно монорасовая, кого тут поизучаешь из иных, если кругом…
Сплошь человеки!
Курва—маць, выражаясь языком древних литературных источников.
Кроме всего прочего, глядя с косцюшкианской кочки зрения, профессия моя – немалую милитаристскую ценность имела. Ведь – кто они такие, эти инопланетники? Враги. А врагов в первую очередь необходимо изучать. Это, конечно, все понимали, однако в открытую старались не высказываться на тему.
