Михаил Логинов - Красный терминатор. Дорога как судьба

Товарищ Слепак торопливой походкой вышел из кабинета. В коридорах он никого не встретил, но со двора доносились голоса. Сеня направился вдоль дома. Двое комбедовцев, братья Иван и Федор Мезенцевы, рыли напротив флигеля управляющего яму.

«Могила? Почему здесь? Кто позволил?» — недоумевал Слепак, ускорив шаг.

— Привет товарищу Слепаку! — заметив его, Иван вонзил лопату в землю и шагнул навстречу, вытирая руки о штаны. Федя разогнулся в яме и тоже отставил лопату в сторону.

— Здорово, мужики! Чего делаем? — Сенька поручкался с братьями.

— Так оно, Сеня, тово — дерево сажаем, — сказал старший, Иван.

— В землю, — уточнил Федя.

— Вона оно. Управляющий, немчура ентот, в дому прятал. Заради прихотей своих, — Иван показал рукой товарищу Слепаку, куда и на что смотреть. У стены флигеля стояла кадка с растущей в ней комнатной пальмой. — Орехи какие небось уродит.

— К осени, — прибавил Федя. «Идиоты», — подумал Слепак.

— Где все прочие товарищи?

— Так они, Сеня, не в одном месте. Кто где. Много с товарищем Филькой пошли на деревню. К аспиду ентому, как его…. И девке ентовой.

Слепак поднялся наверх и опять взялся за бутылку. Он понимал, что от нового стакана самогона его начнет развозить. Однако выпил. «Не разбудили. Филька, гаденыш, самолично покомандывать захотел, — предкомбед принялся нервно расхаживать от двери к окну. — Чтобы опосля при каждом случае намекать, дескать, я дрыхну, а он работает. Мол, не пора ли поменяться местами. Сука!»

Носком ноги, обутой в давно не чищенный сапог, он от души врезал по книжным корешкам на нижней полке. «Нет, с Филькой тоже как-то пора решать. Приохотился, вишь, распоряжаться, подзаборник. Интересно, что у них там с Назаровым выйдет…»

Послышался топот ног, хлопанье дверей, голоса, среди которых отчетливо выделялся Филькин хрип. Сеня рывком открыл дверь кабинета, шагнул в коридор и первое, что он увидел — Ларису, которую тащили к парадной лестнице.

— Куда ее, товарищ Комар? — прогундосил Колька Савельев.

— Наверх, в будюар.

— Куды? — изумился Колька.

— В дальнюю комнату, по левую руку. Где покойная барыня жила.

— Где Назаров? — крикнул Слепак.

— Нету солдата в селе. Укатил куда-то, — первый помощник увлек предкомбеда в гостиную. — В избе, во дворе, че можно перебуторили — ружжей не сыскать. С собой, гад, увез. Ниче, узнает про Барыньку — сам приволокет. На коленях ишшо поползает. Чтоб возвернули в целости. Будем мы за ним бегать, как же!

И в этот самый миг, глядя на улыбающуюся щербатым ртом конопатую Филькину рожу, Сеня Слепак понял наконец, что не у него одного забилось сердце, когда стало ясно: Ларька нашлась. Не у одного председателя виды на бабу!

— Значит, так, Филя. — Слепак постарался придать голосу как можно больше твердости, — я сейчас пишу письмо в уезд. Чтоб слали отряд. Пора кончать с бандитами. А то добра не жди. Куда, думаешь, Назаров винтовки повез? Не иначе в лес, дружков вооружать. Так что в Усадьбу он может явиться не один, а со всей кулацкой шайкой. Ты, Филя, придумай пока, кого верхом в уезд с пакетом отправить, и гляди, чтоб товарищи ворон не считали. Оружие проверить — махорку из стволов вытрясти.

Последнюю фразу предкомбед произнес уже у двери. Он не стал дожидаться, что скажет или не скажет Комаров в ответ.

Достав в кабинете из ящика стола чистый лист, положив рядом дневник барина, Сеня выбрал карандаш поострее и задумался. С Назаровым будут сведены старые счеты, в уезде наконец-то получат живого или мертвого бандита, как свидетельство, что власть в селе не бездействует, а он, Сеня Слепак, возьмет то, что когда-то у него увели. А сейчас — глоток самогона, и за письмо.

Через час послание было готово с помощью вдохновляющего напитка и дневника Владимира Ивановича как поставщика красочных оборотов речи. Предкомбед перечитал написанное и остался доволен.

«Дорогой товарищ Исаковский! Милостивый государь!

Революционный привет из Зимина! Битва за Мировую революцию крепнет! Живем мы тут словно на острове посреди океана, как Робинзон. Стараемся изо всех сил искоренять несознательность за власть советов. Но есть отдельные бандиты. Засели в Филаретовой чаще. Бунтуют народ. Охватывают противоречивыми чувствами. Не выкурить их оттудова. Мы бьемся не жалеючи себя.

Подавили контрреволюционный мятеж на селе. Зачинщик — Федор Назаров, видно, сбежал быстрее лани. Он хотел разоружить нашу боевую дружину и подбивал народ. Но помыслы — провалились. Видимо, будет отныне обретаться в родном селе Глуховке.

С выражением величайшего удовольствия сообщаем вам эту приятнейшую новость.

Мы хотим разбить наголову бандитское гнездо. Подмога нужна. Штыков двадцать бы. А то, может, и завтра нагрянут. Ходют такие сведения. Верные. Покончим с буржуйской гидрой контрреволюции!

Засим позвольте откланяться. Погода у нас стоит чудесная, от которой всю душу охватывает радостное ожидание ждущего нас впереди счастья.

Председатель Комитета Революционной Бедноты села Зимино и ейного же отряда Красной гвардии товарищ Семен Слепак».

Теперь оставалось отправить пакет в уезд я ждать. Может, Назаров сюда сам явится, если далеко от села не ушел. А может, и не явится. Тогда можно вплотную заняться Ларькой.

Лариса обернулась на шум отпираемого запора. Она стояла у распахнутого окна. В помещение ввалился Комаров, за ним осторожно вступил Слепак.

— Почему окно открыла? Бежать хочешь? — Взгляд Комара тревожно рыскал по комнате, видимо, в поиске приспособлений для побега.

Лариса не торопилась с ответом. Каждый день в ожидании, когда же ее найдут, она дрожала от страха. Но сейчас страх удивительным образом прошел.

— Душно у вас, — не глядя ни на кого из вошедших, наконец сказала она.

— Можно и в подвал перевести. Посвежей будет, — усмехнулся Комар.

Лариса ничего на это не ответила, а только отвернулась к окну.

Комар демонстративно подошел к окошку и закрыл его, громко хлопнув рамой. Потом он рыгнул, свалился на диван и стал неприлично почесываться. Никакой реакции со стороны пленницы не последовало.

Фильку слегка разозлило такое пренебрежение. Нормальная баба, влипнувшая в такую историю, подскочила бы к начальнику, заарестовавшему ее, в ноги бы кинулась. А тут — будто она постоялица гостиницы, равнодушно взирающая на суетящегося лакея.

— Ох зря, Ларька, ты из себя барыню корчишь, — зло сказал Комар. — Барыни сейчас не в чести. Мы бар отменили. И церковный брак заодно. Скоро из уезда указ придет — сознательным бойцам революции брать невест по своему выбору. Вот тогда трудовой народ тебе муженька и подыщет. Сеню нашего, к примеру. А то и меня. Я парень видный. И умелый, ха-ха. Другая баба за свою жисть столько горшков не перебила, сколько я девок перепортил.

— Семен, — Лариса посмотрела в глаза переминающемуся за спиной Комарова Слепаку, — ты что, теперь барскую привычку завел: всюду со своей собакой ходить?

— Ты тут разговорчики не разводи. — Комар вскочил, широкими хозяйскими шагами зашагал по комнате, пытаясь выплеснуть в атмосферу как можно больше самогонного перегара. Слепак наблюдал за помощником, и его разбирала злость. Видимо, на обоих.

— Командиры… Накомандовались, — продолжала Лариса. — Хуже татар, честное слово. Своих соседей грабите, в лес загнали, под арест сажаете.

— Будем слушать эту барскую подстилку? — Филька плюхнулся на скрипучую и старую кровать. — А может, ее вдвоем обыщем, для начала?

— Семен, — недрогнувшим голосом продолжала Лариса, — одумайтесь. Бог простит, да и люди — забудут. Пока не поздно.

— Ты нам грозишь?! — вскочил с кровати Комар. — Нам?!

— Все! — крикнул Слепак. — Хватит, пошли.

— Да я ей сейчас…

— Комар, пошли отсюда, — твердость в голосе предкомбеда охладила Фильку.

— Ладно, Ларенька, — все-таки Комаров не мог уйти просто так, ничего не сказав напоследок, — договорим после. Ты вместо чтоб про нас переживать, за старого хрыча и каргу помолись, которые тебя укрывали. Коли в Бога своего так веруешь.

— Помолюсь, — сказала Лариса. — И за тебя помолюсь. Я за любую Божью тварь помолиться готова.

— Пойдем, Филька, твою мать, быстро, — Слепак чувствовал приступ дурноты. Он хотел избавиться от нее поскорей и знал, как это сделать — выпить.

Наконец Комар соизволил выйти из комнаты.

— В подвал ее перевести надо, — пробурчал он, запирая замок. — А то сбежит через окно. Или разобьется, дура. Ни себе, ни людям.

«Вот сволочь, — подумал Слепак. — А ну как он к ней ночью заявится? Ключик-то от подвала у него».

— Хорошо, запрем, — сказал Сенька. — Но не в подвал. Кому она будет нужна, коль пару дней на мокром посидит? Я ее в башню переведу, на самую верхотуру. И часового приставлю. Который сам не попользуется и от разных кобелей устережет. Нашего идейного дурака Лешку.