Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки
Я тоже шарил взглядом по экрану. Видно мне было не очень много: расстрелянная «Оса», часть лавовой пустоши, пестрящей рытвинами, заполненными снегом, карликовая береза, согнутая ветром. Жаль, «ушей» на наших танках не было! Сейчас бы послушать, в какой стороне урчит двигатель да трещит пемза под траками. Но ничем таким «Осы» не оснащались, потому что на Луне – вакуум, а в вакууме звуков быть не может.
Танковых силуэтов нет, следов тоже нет. Кадры на экране сменяются, но картинка остается все той же.
– Он попытается перезахватить нашу точку, – предположил Апакидзе.
– Отставить! – буркнул хмурый Прокофьев – другие экипажи ответили ему, что в нашем квадрате не находятся и ничем помочь не могут. – Он здесь, он выжидает…
Чего-чего, а вот интуицию мы отточили, что будь здоров. Да и как иначе, если ездили почти наугад, ориентируясь по статичным картинкам. Поэтому я не засомневался в словах командира. Я без приказа проехал чуть вперед, за подбитый танк. На экране появился край плато, за которым начинался довольно крутой склон. Так же без приказа Горобец чуть довел башню и нажал на гашетку. И на следующем стоп-кадре мы увидели брюхо выныривающей из-за края неприятельской «Осы». И наш снаряд – он уже пропорол самое слабозащищенное место танка, но еще не углубился в электрическое нутро условного противника. Я молча нажал на клавишу «Печать с экрана», самописцы выводящего устройства, которое входило в комплект оборудования каждого пункта управления, запорхали над бумагой, точка за точкой перерисовывая застывший на экране кадр.
– Так держать, «Красный-4»! – похвалил командующий учениями через громкую связь.
Прокофьев хлопнул в ладоши – звук получился резким, почти как от выстрела – потер ладони.
– Гриша, курс к следующей точке! – распорядился он.
– Так точно. – Апакидзе, закусив губу, склонился над картой. – К следующей точке пойдем через ущелье…
«Оса», раскачиваясь и подпрыгивая на камнях, двинулась через заваленную снегом расщелину. Вскоре объектив нижней «водительской» камеры полностью залепило, мне пришлось переключиться на камеру стрелка, установленную на башне. Обзор, кстати, оттуда был лучше, хотя визор имел непривычную разметку. Одна из двух запасных водительских камер тоже располагалась на башне, но Прокофьев решил беречь резерв.
На выходе из расщелины мы попали под обстрел: фонтан из снега и камней возник прямо по курсу. На сей раз мы быстро сообразили, откуда ведется огонь. Неприятельская «Оса» засела между двумя скальными останцами, выставила ствол в зазор и оттуда уже гвоздила по всему, что движется с противоположной стороны полигона. Сама же контрольная точка находилась в каких-то ста пятидесяти метрах и располагалась на ровной площадке, где не было ни намека на укрытие.
– Коля, сможешь достать? – спросил командир.
Горобец сейчас же сделал залп: над одним из останцов поднялось темное облако. Я же сдал назад и сделал это вовремя, потому что «ответка» просвистела перед нашим дулом.
– Прицелиться бы получше! – Горобец развернул башню, и я четко увидел в зазоре между скалами направленное на нас орудие.
Снова пришлось отодвинуться, неприятельский снаряд рванул возле трака, и трансляция с телекамер на некоторое время прервалась, только на пульте бортинженера по-прежнему горели зеленые огни, сигнализируя, что с танком все в порядке. Не дожидаясь, пока картинка восстановится, я по приборам взял чуть в сторону, и, когда связь наладилась, мы увидели, что наша «Оса» все еще цела: стоит под дождем из осыпающегося на нее каменного крошева.
– Получше целиться нет времени, – проговорил Прокофьев, глядя в оживший экран. – Идем на точку, оттуда попробуем обойти с тыла. К нам спешит «Красный-1», вдвоем, может, и прорвемся.
На точку так на точку. Я снова смотрел через свою камеру, Горобец же повернул башню и снова всадил в одну из скал, за которой прятался неприятель.
– Что за манера – стрелять исподтишка?! – вспылил вдруг Алиев. – Если там командир – мужчина, то пусть выйдет и сражается!
– Так ему и скажем… но после учений, – саркастично ответил Прокофьев. – Вася! Добавь скорости! И маневрируй, маневрируй!
Нам повезло проскочить перед дулом неприятеля, пока у того перезаряжалась пушка. Узкая «слепая зона» в тени одной из скал дала возможность перевести дух и утереть с лиц пот.
По нашим следам ехал танк с временным позывным «Красный-1», наш союзник. Само собой, он тоже попал под обстрел и поспешил отступить в расщелину. Мы же рванули вперед и со всего маху влетели в засыпанную снегом каверну. Да так влетели, что ни туда, ни обратно.
Естественно, все шишки посыпались на меня.
– Ты что, не видел? – Командир стиснул кулаки, и мне показалось, он борется с желанием выкинуть меня из кресла, чтобы сесть за джойстик самостоятельно.
Естественно, не видел. И никто из наших не видел. Попробуй, рассмотри на черно-белом экране, на котором один статичный кадр сменяется другим таким же неподвижным, ямину, засыпанную заподлицо с грунтом?
– Попробуй полный назад… попробуй малый вперед… попробуй чуть вбок и назад… – посыпались на меня со всех сторон советы.
Все было бесполезно. Сидели, как влитые. Пришлось прекратить метания, пока еще живы были движок и трансмиссия.
– Мы застряли, – сообщил союзникам и командованию Прокофьев.
Тут еще «Красный-1» высунулся из укрытия и сейчас же получил прямое попадание в башню. Поливая темную пемзу искрами, танк снова отступил, только клубы дыма повисли там, где он только что находился.
– Враг на пятьдесят пять! – почти выкрикнул Прокофьев.
Горобец крутанул башню, мы увидели «Осу», которая, судя по следам, уже с минуту ерзала на месте, стараясь взять на мушку неожиданно «низкую» цель – нас.
Условный неприятель все-таки выстрелил первым. Снаряд чиркнул по башне, срезав мою вторую камеру, и ушел в небо. И сейчас же грянула наша «Шарки», на экранах на месте вражеского танка вспухла темная каракатица. Когда ветер чуть проредил клубы дыма, мы увидели, что снаряд разворотил неприятелю трак, но корпус и башня танка почти не пострадали. Противник снова дал залп, но как-то совсем косо, возможно, мы сбили ему прицел. Снаряд разбил край каверны, ставшей нашей ловушкой. Через полсекунды мы тоже могли стрелять.
– Огонь! – рявкнул Прокофьев.
Да, огня оказалось много. Вспышка взрыва ослепила камеры.
– Кажись, я ему поджог бэн-зо-бак! – пропел Горобец.
– Молодца! – похвалил стрелка бортинженер.
– Идрис, я ослеп на второй глаз, – пожаловался я. – Вруби-ка третью камеру.
– Сейчас, Вася. – Алиев перещелкнул нужный тумблер. – Не, но вы видели! Как факел вспыхнул! Это ему не за камнями прятаться!
– Да прятался-то другой, – возразил вдруг Апакидзе. – Он и сейчас сидит в засаде.
– Точно, – согласился Прокофьев. – Но даю голову на отсечение, что он долго не усидит: захочет посмотреть, что с нами стало.
– И добить, – дополнил я.
– Верно, – согласился Прокофьев. – Коля! – обратился он к стрелку. – Повернись-ка на сорок пять вправо.
Я же чуть наклонил джойстик, положил палец на кнопку. Поглядел на командира.
– Ваня, можно еще раз попробовать выбраться.
– Погоди! – Тот махнул рукой. – Сидим тише воды ниже травы!
– Эх, – вздохнул Алиев. – Не люблю я такой бой. Прячемся, как шакалы паршивые… Трансмиссия в норме, – перешел он от бестолкового трепа к делу. – Силовая установка – норма, по команде могу дать стопроцентную мощность на движки.
– Ждем! – процедил Прокофьев, нервно качая ногой.
Кадр на моем экране сменился. Он был таким же, как и предыдущий, за исключением какой-то мелкой детали. Это было вроде игры «найди отличие», только перед глазами не две картинки, а одна, вторую же приходилось держать в уме. В глубине изображения, но не так далеко от нашей «Осы» стало как будто больше серого цвета. Возможно, этот нюанс был обусловлен не самым лучшим качеством передачи сигнала, возможно, но…
– Новая тень, – сказал я, не успев додумать мысль до конца.
– Башню на сто восемьдесят! – распорядился Прокофьев.
«Оса», сидевшая в засаде за останцами и осыпавшая снарядами выход из расщелины, действительно выбралась, чтобы посмотреть, что происходит на контрольной точке, которую она так рьяно охраняла…
– Ну а потоммм, – протянул Марис Янсонс, который, как оказалось, был командиром той самой «Осы». – Мы не могли прицелиться. Мы – отъезжать, а вы – стрелять и попадать.
Дело было в столовой после окончания учений и «разборов полета». В желудке ощущалась приятная тяжесть от съеденных голубцов и салата оливье, двести граммов хорошей водки помогли расслабиться и почувствовать себя в холодных стенах сурового камчатского гарнизона почти как дома. Но более всего грело душу чувство победы. Прочие экипажи подходили, чтобы поздравить нас, обсудить ситуации, возникшие во время маневров, поделиться наблюдениями и замечаниями. И вот настала очередь нашего соперника по крымской «песочнице» Янсонса. Водка не оживила его вечно скучающий взор и не сделала речь более развязной и энергичной.
