Олег Верещагин - Горны Империи
— Впечатляет, не так ли?
Мальчишка излишне резко повернулся на прозвучавший рядом густой мужской бас. И столкнулся взглядом с глазами, глядящими на него из зарослей рыжих с проседью волос, казавшихся сплошной массой — борода-усы-шевелюра… Впрочем, серые глаза глядели вполне благосклонно, и Денис кивнул:
— Да, — а затем внимательней присмотрелся к их обладателю.
Грузный высокий мужчина лет сорока подошёл, тем не менее, совершенно бесшумно и теперь стоял у соседнего окна, так же, как и сам Денис, облокотясь на перильца. Он был одет в серый костюм-тройку — такие Денис видел только в кино и на картинках — и зеркально сверкающие туфли с тупыми квадратными носами; по солидному пузцу пролегала золотая цепочка карманных часов.
— Меня тоже, — сообщил сосед. — Сколько раз проезжаю вдоль этих берегов — каждый раз восхищаюсь и ужасаюсь.
— Почему ужасаетесь? — полюбопытствовал Денис.
Рыжебородый повёл рукой:
— По площади — половина территории Европы. Там, под водой — города Талды-Курган, Усть-Каменогорск, Семипалатинск, Урумчи… весь восточный Тянь-Шань, самые высокие пики которого стали островами… пустыня Такла-Макан с древним Кашгаром… А там, где были пески Бетпак-Дала и Муюнкума — горы Голодные и субтропические леса… И это произошло по вине человека… — он с непонятной строгостью взглянул на заворожённого его речью — какой-то распевной и плавной — Дениса и улыбнулся: — Лет сорок назад, когда я был помладше тебя, то нырял к развалинам посёлков…
— У вас была экспедиция? — Денис с нетерпением ожидал продолжения рассказа. Рыжебородый неожиданно спросил:
— Ты из Империи? — и, ничего не пояснив, покачал головой: — Нет, не экспедиция. Просто многое из найденного там, на дне, можно было продать за хорошие деньги. За относительно хорошие, конечно — человек, которому мы сдавали найденное, получал за это в десять раз больше. Но всё-таки и это было подспорьем. И неплохим… — он улыбнулся уже каким-то своим мыслям и тряхнул головой: — Да, неплохим.
— Я тоже так делал. В смысле — искал старые вещи. Но просто потому, что интересно искать, — сказал Денис доверительно. И спохватился: — Сорок лет назад, тут же ещё война была?!
— Да и позже… и сейчас не очень-то спокойно, — подтвердил рыжий. — А ты что, один едешь?
— Нет, с родителями, — Денис кивнул на приоткрытую дверь купе. Отец не делал секрета из поездки, и Денис продолжал: — Отца перевели в Семиречье. По просьбе президента. Их. В смысле, вашего.
— Он строитель?
— Он офицер ОБХСС, будет бороться с капиталистами, — гордо ответил Денис.
— Бороться с капиталистами? — рыжий широко улыбнулся, зубы у него были отличные, только один клык сломан пополам. — Неплохо… Тогда позволь представиться, — он протянул широкую короткопалую руку. — Смаль, Игорь Иванович. Владелец строительной компании «Обслуга» и серии магазинов стройматериалов "2И+С". Самый настоящий капиталист, и не из мелких.
— Капиталист? — Денис обалдело уставился на мужчину, забыв представиться. А тот явно забавлялся недоумением мальчишки и продолжал:
— Капиталист и большой почитатель вашей империи.
— П-почему? — выдавил Денис. Игорь Иванович вздохнул:
— Трудно объяснить… Самым простым объяснением будет вот какое: я не сырьевик, я производитель. А насколько мне известно, по вашим законам преступлением считается частный сырьевой бизнес на полезных ископаемых или перепродажа не тобой произведённых товаров. Понимаешь? — Денис кивнул, он действительно понимал, о чём речь. — Ну вот. Это первое. А второе — там, где Империя — там сплошные стройки. Где стройки — там мой товар… Хотя… — он смерил Дениса взглядом. — Твоему отцу будет нелегко. Вот около этого моря кормятся не меньше десятка фирм-перекупщиков. Оно снабжает рыбой не только нашу республику, но и пограничные районы Империи. Так вот: в переводе на ваши цены при вылове килограмм окуня стоит сорок семь копеек…
— Ну и у нас столько же, — пожал плечами Денис. — В смысле, не окунь, окунь дороже, кажется, а вот селёдка даже сорок три…
— Не перебивай, — покачал головой рыжий. — А до покупателей окунь доходит по рублю двадцать за килограмм. Представляешь, какие деньги на этом делаются?
— И следовательно, это нужно принять, как данность и ничего нельзя изменить — даже учитывая, что тридцать процентов ваших детей недоедают, а сорок процентов населения живёт ниже далеко
не шикарного прожиточного минимума?
Денис с досадой вздохнул — теперь он не заметил и своего собственного отца.
— Третьяков, Борис Игоревич, — представился офицер, становясь рядом с сыном и кладя ему руку на плечо. — Капитан ОБХСС, как уже успел сообщить мой сын, которого, кстати, зовут Денис.
— Смаль, Игорь Иванович, — рыжеволосый внимательно рассматривал отца.
— Я слышал… Так как с этим, господин капиталист? — голос отца был не неприязненным, но насмешливым.
Смаль какое-то время молчал. Потом покачал головой:
— Вы уже почти сорок лет строите новое общество. Небезуспешно, надо признать. Вы смогли победить организованную преступность внутри страны и разгромить бандитские «государства» за её пределами. Смогли выйти в космос. И тем не менее, ваша служба всё ещё существует и не бездействует. Так, может быть, то, что вы считаете преступлением, в природе человека? Кто-то стремится в космос, а кто-то — в собственную виллу с мраморной лестницей. И можно лишь уменьшить причиняемое этим зло… — он помедлил. — На моих предприятиях работают восемь тысяч человек. У всех есть семьи. Я трачу большие деньги на бесплатное образование, лечение, отдых, досуг тех, кто дорог моим рабочим.
— Фирма «Энергия» добывает в горах хребта Голодный дешёвые трансурановые элементы, — сказал Борис Игоревич, и Денис удивлённо посмотрел на отца: голос того стал странным. — Более дешёвые — пока более дешёвые — чем Империя добывает на Венере. Год назад совет директоров «Энергии» предложил Его Величеству контракт. Очень выгодный контракт. На тридцать процентов более дешёвое сырьё, чем привозят наши корабли. Его Величество мог согласиться, и по крайней мере в большие города свет подавали бы круглосуточно. Но Император отказался. Он вообще объявил представителям «Энергии» запрет появляться в Империи. Потому что в шахтах фирмы…
— Я знаю, — поморщился Смаль.
— Вот именно — знаете, — жёстко сказал Третьяков. — Знаете, что туда вербуют детей из нищих семей. Платят им сдельно за добытое сырьё. По системе «давай-давай». И через год умирает две трети, а треть возвращается домой искалеченными лучёвкой и тратит заработанное на то, чтобы протянуть ещё года три. Знаете, что пять лет назад наш ТочМаш предложил «Энергии» скафандры высшей защиты. Мы готовы были сделать их… нужного размера. Но это оказалось слишком дорого. Слишком дорого, — повторил Третьяков и бессознательным жестом погладил волосы сына. Денис замер. — И ещё вы знаете, куда уходит значительная часть добытого — в район Золотого Треугольника! — отец почти крикнул это. — Туда, где кучка ненормальных тщится вернуть прошлое и отравить вот его! — он тряхнул Дениса за плечо. — Его отравить своим ядом! А ваши деловые люди снабжают их энергией! Их, а не нас, потому что там всё понятно: ты мне, я тебе! Вы правы, мы уже много лет строим нового человека. И поверьте — у нашего человека хватит сил разрубить тот узел проблем, который кажется вам неразрешимым… — отец улыбнулся. — Извините, Игорь Иванович. Я сорвался. Просто…
— Я понимаю… — Смаль покачал головой. — Я вот рассказывал вашему мальчику… про своё детство. Почти каждую неделю кто-то из нас тонул. Захлёбывался. Я… я знаю, что это такое, о чём вы говорите. Но мы бессильны, — лицо Смаля стало горьким. — Мы в самом деле бессильны. Если у вас получится — в добрый путь. Но… — он безнадёжно покачал головой опять и вздохнул. — И тем не менее я рад знакомству. И всегда готов помочь — в любой момент по мере сил.
— Вы можете помочь прямо сейчас, — предложил Третьяков. — Время завтрака. Давайте пройдём в вагон-ресторан и поговорим за едой.
— С удовольствием, — в голосе Игоря Игоревича прозвучало облегчение. — Но… вы едете с женой и сыном. Могу ли я пригласить и их…
— Никого не надо приглашать, Игорь Игоревич, — улыбнулся Третьяков-старший. — Мы идём есть. Вы — есть. И мы — есть. А не угощать друг друга, чтобы потом говорить о полезных связях. Ведь так?
Смаль несколько секунд смотрел в лицо офицера. Потом кивнул:
— Ну что ж. Значит, так. А кормят в ваших поездах вкусно.
* * *Вообще-то странный капиталист был прав. Коромили и правда вкусно, но… но, если честно, Денис не знал, что ему делать — есть или вслушиваться в разговор отца и Смаля.
— Никакой войны не будет, — Третьяков-старший легонько постукивал ножом по краю тарелки. — На их стороне окажутся только наёмники. А наёмники не смогут противостоять нам.
