Дмитрий Манасыпов - Чистильщики пустошей

— Точно, брат. — Медовая затушила сигарету о верстак. — С утра ковыряется. Карбюратор не сосает, маховик земля бросает.

— Демон, а не механ, — сплюнул Ган. — Придется идти помогать. Ладно, уважаемые други, пора собираться. Вы давайте-ка выметайтесь уже из моей богадельни. Дядя Ган закрывает лавочку и идет спасать механа от гнева Капитана, который наверняка скоро начнет карать.

— А чего вы тут делали, а? — как бы невзначай, скучным тоном поинтересовалась девушка.

— Потом скажу. Много будешь знать, скорее морщинки появятся. Енот, твоим стволом займусь вечером. Надеюсь, что к тебе не придерутся твои командиры, если увидят, что ты без вверенного оружия. Если что, так скажи, что Капитан дал указание его лучше адаптировать, так сказать, под условия задания. А я из него тебе конфетку сделаю.

Через полчаса Енот, Файри и Медовая уже входили в городские ворота. На спине парня висел большой и действительно тяжелый рюкзак с контейнером. Его им выдал невозмутимый Фрост, так и не снявший маску. Провожаемые завистливыми взглядами караульных, косившихся на покачивающиеся под матовой черной кожей ягодицы Файри, они пошли по направлению к единственной на всю округу больнице.

Глава четвертая

СТРАННОСТИ, А ТАКЖЕ МЕРЛИН, ВАРЯГ И ДРУГИЕ

Путь Воина подобен полету пули, ибо так же смертоносен.

Путь Воина подобен удару клинка, ибо так же молниеносен.

Путь Воина подобен ласкам женщины, ибо так же сладок.

Но более всего он подобен путям праведника и мученика, ибо так же тяжел он и страшен.

Желтое здание больницы уже виднелось в конце улицы. И это было хорошо, так как несмотря на то, что солнце даже и не подумало выглянуть из-за неожиданно плотных серых туч, было жарко. Контейнер давил на плечи, и Енот чувствовал, как по его спине расползается пятно пота. Именно поэтому очень хотелось быстрее дойти и снять с себя эту тяжесть. А еще было стыдно перед двумя самыми интересными женщинами из всех тех, что встречались в его короткой жизни. Страшно было представить, что они могли посчитать его за слабака. Потому приходилось идти с гордо выпрямленной спиной и не сделать ни одной остановки, несмотря на то что Файри, сразу ставшая неформальным лидером в их группы, уже два раза предлагала остановиться и передохнуть. Он только отнекивался и вытирал пот на лице, а спорить женщина не стала.

Странно, но в лагере чистильщиков Енот пробыл всего несколько часов, но уже успел отвыкнуть от давящей атмосферы города. Встречные прохожие торопливо шли по каким-то делам и даже сейчас, днем, постоянно озирались по сторонам с испуганным видом. Как уже успел понять Енот, ночью опять что-то случилось. Хотя по дороге им не попалась ни одна из групп патруля, обычно после ночных нападений ходивших по улицам и при солнечном свете. В лагере этого не ощущалось, и он уже успел подзабыть это неприятное чувство. Да что говорить, у чистильщиков вообще все было странным и очень мало похожим на жизнь в городе. Как будто вынырнул из ниоткуда кусок прошлого, про которое так любили поговорить глубокие старики, еще помнившие свое детство, оставшееся сразу за Полуночной войной.

— У меня при себе предписание с подписью кого-то из вашей администрации. — Файри повернулась к нему. — Но что-то мне не хочется сразу махать им перед носом у ваших врачей. Кто там главный?

— Соленый, он главврач и хирург. — Енот еле отдышался, прежде чем ей ответить.

Медовая покосилась на него с неожиданной жалостью, что заставило его, в который уже раз за сегодня, залиться краской.

«Что за напасть, — подумалось парню, — и почему я так на нее реагирую? Обычная девчонка, разве что одетая чересчур выпендрежно. Тьфу ты, пропасть».

— Разумный мужик? — Файри внимательно посмотрела на него.

— Да откуда же я знаю? — Он пожал плечами, насколько позволяли лямки. — Говорят, что он очень жадный. Видел его всего несколько раз, потому что в страже и патруле осмотры проводит его зам.

— Понятно. — Женщина чуть прикусила губу. — Это плохо, что жадный.

— Почему?

— Да потому, что хрен чего сделает просто так. Это, Енотище, жизненный опыт. Ему, скорее всего, глубоко наплевать на то, что мы собираемся делать. Есть такая порода людей, которым накласть на других, пока им самим жареный петух в зад не клюнет как следует. Ладно, посмотрим.

В темном коридоре больницы, освещаемом только масляными светильниками, толпилось достаточно много народа. В душном воздухе висели ароматы лука, конского пота, навоза и деревенской махорки напополам с перегаром. Ну да, фермеры и ранчеры, приехавшие на редкие приемы с кучей своих отпрысков. Было много беременных крестьянок, и Енот обратил внимание на то, что Файри покосилась на них с завистью в глазах. Это было достаточно неожиданно для него. Городских тоже было немало, ему даже помахали соседи с улицы, на которой он раньше жил.

— А почему светильники на масле? — поинтересовалась любопытная Медовая. — У вас разве нет электричества?

— Электростанция одна, мощности не хватает, и в основном работает на мастерские, склады администрации, операционные здесь и на шахты. Даже в казармах у нас свет такой же, не говоря про дома и улицы.

— М-да уж, — протянула девушка. — Это нехорошо.

— Какая нам разница, Хани? — Файри высматривала, кто сможет им помочь. — Про жителей администрация думать должна, а наше дело всяких уродов истреблять. Стойте здесь, я сейчас.

Она пошла к стойке регистратуры, за которой сидела одинокая пожилая медсестра, временами покрикивающая на наиболее рьяных посетителей. Толчком ладони подвинула в сторону нависавшего над теткой здоровенного, судя по добротной одежде, зажиточного фермера в широкополой шляпе. Тот развернулся в ее сторону, готовясь открыть рот с явной готовностью наехать на Файри. Краем глаза Енот заметил, как рука Медовой метнулась к кобуре, отстегнув лямку, державшую пистолет. На его лбу мгновенно выступил пот, а перед глазами мелькнула картина пальбы, устроенной валькириями-чистильщицами.

К счастью, обошлось. То ли детина успел сообразить, что не стоит связываться с лысой девкой с татуировкой на башке, то ли краем глаза увидел, что стоящая напротив него Медовая потянулась к пистолету? А может, понял, что толкнувшая его нахалка пришла с парнем в форме стражи? Кто знает. Во всяком случае, он не стал тянуться к рубчатой рукояти револьвера, висевшего на поясе, и подвинулся, пропуская Файри.

Женщина облокотилась на стойку, покрытую морилкой и лаком «под дуб». Медсестра подслеповато и недоуменно уставилась на нее.

— Мне нужно к главному врачу, — резкий голос чистильщицы был четко слышен в повисшей тишине.

— Простите? — Медсестра удивленно подняла вверх бровь. — Господин Соленый принимает только в начале недели и по предварительной записи.

— А мы не на прием, дорогуша. — Файри мило и хищно улыбнулась. — Нас ваш мэр к нему послал. Так куда нам?

— По коридору и на второй этаж, — голос тетки обиженно вздрогнул.

— Спасибо. — Файри повернулась к Еноту и Медовой. — Пошли, ребятки.

И зашагала в указанную сторону, не обращая никакого внимания ни на ворчавшую за стойкой тетку, ни на крестьян, живо принявшихся обсуждать хамское поведение лысой лахудры. Следом за ней двинулись и «ребятки», причем Енот поневоле втянул голову, понимая, что его-то регистраторша точно заметила и обязательно припомнит позже.

В конце плохо освещаемого коридора с рядом стареньких дверей, скрипящими досками пола и непонятным запахом медикаментов находилась лестница с растрескавшимися ступеньками. Бодро простучав по ней каблуками, Файри взбежала на второй этаж. Следом за ней, громыхая нерастоптанными ботинками, поднялся Енот. Ему хотелось ворчать и ругаться, так как радость от полученной обуви давно испарилась, оставив вместо себя только саднящие мозоли на ногах. Парень был готов побиться об заклад, что на пятках у него появились большие кровавые мозоли. Это не поднимало настроения и заставляло игнорировать юную чистильщицу, идущую следом.

Обтянутая черной кожей фигура замерла возле самой представительной двери коридора на втором этаже, к тому же украшенной блестящей медной табличкой с надписью. Чуть задержалась, отстучав по деревянному полотну быстрый и сильный ритмичный стук. И зашла, не дождавшись никакого ответа. Енот вздохнул очередному проявлению бесцеремонности и пошел следом.

Соленый, вольготно раскинувшийся в большом кресле, стоявшим за столом весьма солидного размера, взбешенно уставился на вошедших в его кабинет. И по большому счету это было вполне понятно. Ну, а кто не разозлится, если к нему запрутся без разрешения в такой ответственный момент?

Когда Файри с сопровождающими зашла в кабинет, то главврач, высокий и уже успевший к своим тридцати годами заплыть солидным жирком мужик, был очень занят. Он тискал какую-то дебелую девицу, откровенно смахивающую на тех, что работали в домиках с красными фонарями, расположенных на улице Роз. Свет электрической, как ни странно, лампы хорошо освещал его вспотевший высокий лоб с большими залысинами, сильные волосатые руки и оттопыренные уши. Больше у него освещать было нечего, так как лицо полностью скрывали белые здоровущие груди, между которыми оно и находилось. Господин Соленый отвлекся от этого увлекательного занятия только после того, как Файри еще раз громко постучала, но теперь уже по косяку.