Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
Я окинул взглядом себя и ее. Да, я не в форме, в обычных брюках и рубашке. Но и ее форму тренировочной назвать нельзя – парадные штаны, казенная блуза, на ногах сапоги от латных доспехов. Надеюсь, ногами бить она не будет!
Кольцо наблюдателей вокруг сужалось. К линии татами подошла инструктор и с интересом уставилась на нас, остальные подтягивались и располагались чуть подальше – естественно, они же не офицеры! И кстати, майор, встретившая меня у входа, тоже оказалась в зале, встала вдалеке, под навесом, разглядывая предстоящее действо сквозь голографический козырек, приблизив изображение.
– Готов.
– Атакуй.
Я атаковал. Не сильно, проверяя ее защиту. Она отвела мои удары, не блокируя. Что-то прослеживалось загадочное, интересное в ее движениях. Я пробовал еще и еще, раз за разом, наблюдая, как она двигается, с какой грацией. Знающий и любящий это дело человек меня поймет – это красиво!
– Не бойся, не рассыплюсь! – усмехнулась сеньора, подбадривая меня.
– Я не боюсь.
– И ударить меня не бойся. Скажу больше, если ты по мне попадешь полноценным боевым ударом, значит, мне пора на пенсию. Бей сильно, не дрейфь!
Я попытался. Провел серию обманных, зарядил левой снизу и тут же правой сбоку. Но все удары оказались в стороне, а мое ухо налилось жаром.
– Не больно?
Я покачал головой.
Новая атака, и еще, и еще одна. Все вокруг исчезло, и корпус, и девочки, и офицеры-инструкторы, остались только я и она. Я просто обязан разгадать ее секрет!
Я скакал, как конь, использовал все свои умения и навыки, но постоянно получал, причем один раз даже чувствительно. Она была неуловима. И… Я, кажется, понял ее секрет.
Даже два. Первый – динамичность. Она ни разу не поставила жесткий блок. Все время отводила удары в стороны или отходила сама, разрывая дистанцию. И второй – скорость. Она двигалась настолько быстро…
Нет, я не правильно выразился. Она двигалась не быстрее меня, не быстрее обычного человека, но… Она знала, как я ударю, чувствовала это в то время, как я только начинал делать замах. Когда мой кулак оказывался на месте, ее уже там не было.
Что это, телепатия? В телепатию я не верю, тем не менее сеньора вытворяла такое, что не укладывалось у меня в голове. И еще один момент, на который я обратил внимание, – она была слабее. В смысле чистой мышечной массы. Встретить жестко мой прямой правой, например, для нее было бы некомфортно. И она использовала ту тактику, которая только и могла обеспечить ей победу, – маневренность и динамичность. Это был танец, красивый чарующий танец, и, не получай я постоянно, танцевал бы его вечно.
– Это все, на что ты способен? – усмехнулась она, пытаясь разозлить.
И я решился. Как я говорил, мой тренер служил в королевском спецназе. Он, конечно, отказался научить меня некоторым, скажем так, особенностям ведения боя, но несколько раз до этого показывал коварные удары, запрещенные всеми федерациями единоборств. Которые изучают только в специальных войсках. Из жалости, видя мое безуспешное противостояние с коллективом отморозков под предводительством Бенито Викторовича Кампоса.
Я провел две простые серии, чтобы усыпить бдительность, затем пара обманных ударов, и…
…И взвыл от боли в локтевом суставе.
Я стоял на четвереньках, если можно назвать четвереньками коленки и одну руку. Вторая рука была вывернута под опасным углом и посылала в мой мозг через нервную систему невероятное количество болевых импульсов.
– Ай-ай-ай, Хуан Шимановский, а мы, оказывается, не так просты! – Сеньора отпустила меня.
Я отполз и поднялся, потирая ушибленную руку.
– И где же мы научились таким ударам?
Ее глаза сверкали смесью бешенства и интереса. Бешенства, потому что я ее почти достал, а интересом……Потому, что я ее почти достал!
– Друзья показали.
– У тебя очень интересные друзья! Готов?
Я кивнул.
Дальше начался ад. Теперь она не только оборонялась, но и нападала, испытывала мою защиту. А защита оказалась не ахти какой. Сеньора взламывала ее влегкую, с лету, почти каждый удар достигал цели. Если бы она била даже вполсилы, я был бы уже покойником.
Наконец, она подняла руки.
– Стоп!
Я остановился, отступил на шаг и опустил руки, оценивая свое состояние. Лицо, грудь и руки представляли собой один большой сплошной синяк.
– База у тебя есть, хорошая классика, – уважительно кивнула она, – но только классика. – Затем подала знак стоящей рядом офицеру-инструктору, протягивая перчатки.
– Проверь, на что он способен. Я скоро.
Сеньора инструктор, все это время наблюдавшая за боем, довольно усмехнулась, в этой усмешке проступало нечто плотоядное.
– Ты готов?
Мишель была удивлена обманным ударом – парень не так прост. Которое уже «не так прост» за сегодня? Четвертое? Пятое? Какие боги решили привести его к ней, да еще именно сегодня? Почему именно его из миллионов сверстников со всей планеты?
Но все оказалось не так плохо, тот удар – единственный в его арсенале. Она открывалась несколько раз, как школьница, но он не видел этого, зацикленный на классической школе. Что ж, хорошо.
В ушах вдруг зазвучала легкая мелодия из старого детского мультика. Прозрачный на время боя козырек помутнел, с обратной стороны в него постучался анимешный рыжий лисенок, а иконка второй линии настойчиво замигала.
– Стоп! – прервала она бой.
Паренек отступил, в ожидании глядя на нее.
– База у тебя есть, хорошая классика. Но только классика, – выдала она свой вердикт и кивнула стоящей рядом Норме, чтобы подменила: – Проверь на что он способен. Я скоро.
И отошла в сторону, под навес за тренажеры, активируя линию.
– Слушаю.
В ответ услышала знакомый гневный голос. Очень гневный.
– Я по делу Шимановского!
Мишель была вся внимание.
– Это дело ведет департамент! Не лезь туда! Я вынуждена доложить о твоем внимании Лее!
– Ты на месте? – перебила она.
– Да.
– Я позвоню из кабинета. – И отключила линию. Затем обернулась к мальчишке, которого в этот момент обрабатывала Норма – методично и без жалости. Кажется, стоять ему осталось не долго.
Подошла к дежурному офицеру, тому самому майору:
– Катарина, разработай систему тестов. С завтрашнего дня начнем проверять его.
– Я против этой идеи, – отсутствующим голосом возразила та, наблюдая за поединком. – Мы только убьем его. Искалечим. Он уже сформировался, нам придется его ломать, в его возрасте это не проходит просто так.
Мишель помолчала, задумавшись, затем недовольно усмехнулась:
– Катарина, как офицер, ты имеешь полное право высказать свое мнение на совете и убедить всех в своей правоте. Но с завтрашнего дня подготовь для него программу тестов, физических и психологических. После занятия, – она кивнула на татами, где Норма отправляла пацана, не успевшего поставить классический блок, то есть, по ее мнению, допустившего ошибку, в нокдаун, – отвезешь его домой, сам он будет не в состоянии. Еще вопросы есть?
– Никак нет, – привычно отрапортовала майор глухим недовольным голосом.
– Вот и хорошо. Я у себя и на второй линии.
Развернувшись, направилась в кабинет, обдумывая предстоящий нелегкий разговор.
Как я вернулся домой, помню смутно. Болело все. В отличие от сеньоры полковника инструктор меня не щадила совершенно. Она полностью соответствовала высокому званию инструктор – каждый раз, когда я допускал даже незначительную ошибку, она меня жестко наказывала. Пробивала блоки и впарывала так…
Я выжил, и это чудо. Теперь понимаю, что значит «ангельская подготовка». И это я – чужак, которого просто тестировали! А что же они вытворяют со своими новобранцами?
Мама меня не узнала. Нет, конечно, узнала, но…
Я слушал ее упреки, ее испуганный голос, понимая, что не могу сказать правды, и от этого становилось не по себе. Кое-как отговорившись общими фразами, дескать, не избили меня, просто стоял в спарринге, я завалился спать, отсрочив неизбежный разговор до утра. Ее жалко, только-только отошла после предыдущей моей истории, и тут такое! Да и сын ее придумал это в здравом уме и трезвой памяти.
Утром меня по привычке поднял будильник. Что делать дальше я не знал, ибо сеньора майор, лично отвозившая меня после избиения домой, на мой вопрос ответила лаконично:
– Мы с тобой свяжемся.
И уехала.
Иначе говоря, меня взяли на заметку и начнут разрабатывать. Когда нужно, выдернут, а пока я свободен, словно ветер в поле. Сколько ждать – неизвестно, а потому я решил пожить своей старой прежней жизнью хотя бы день или сколько мне отмерят. Когда еще появится такая возможность.
Правда, это означало, что надо идти в школу.
Я быстро оделся, перекусил оставленным мамой завтраком, с сожалением провел рукой по волосам, на которых еще вчера утром покоился подаренный навигатор, и отправился в свой выстраданный храм науки. Именно выстраданный, я заслужил право учиться в нем, завоевал в бою, и, кстати, не был там с самой победы и визита королевы.
