Захар Артемьев - Штрафной бой отряда имени Сталина
– Вот зачем мне нужны ваши солдаты, – объяснил профессор. – Они будут учить моих детей военному искусству, научат их быть беспощадными, а не глупыми, хотя и сверхсильными, шалунами.
– Вот этими самыми шлемами? – потрясенный Грубер взял один из них в руки. – Это просто невероятно!
– Да, да! – Лортц подошел к стоящим у стены металлическим шкафам, от которых шел монотонный электрический гул. – Весь секрет скрыт именно в этих коробках. Это – электронные вычислительные устройства, настоящие мозги, наподобие человеческих, только в сотни раз мощнее, быстрее и точнее. Они-то и связывают два сознания, помогают говорить без слов. В бою ваши солдаты и мои дети будут работать попарно. Ваш солдат будет командовать, мой ребенок исполнять. Вот почему я уже сейчас хочу начать общие тренировки. Только вообразите, разум воина немецкой армии и сила и мощь немецкой науки! Я создам и летающих тварей, и плавающих. В распоряжении Третьего рейха будут и воины, нападающие из-под земли. Кстати, Дима, с которым вы уже знакомы, – профессор кивнул на дверь, за которой притаилась многоножка с детским лицом, – пуленепробиваем и может развивать скорость до пятидесяти километров в час.
– Потрясающе! – штурмгауптфюрер никак не мог прийти в себя. – Грандиозно! Мы будем непобедимы! А материал для победы нам предоставит наш враг! Ни одной потерянной напрасно немецкой жизни! Для этого никакой жертвы не жалко, тем более что жертвует враг!
Торжествующий от произведенного впечатления профессор поднялся со стула и подошел к деревянному шкафчику. Выудил оттуда запыленную бутылку дорогого французского коньяка и два широких бокала. Подошел к столу, наполнил их почти до середины. Штурмгауптфюрер встал, они чокнулись и выпили за победу Третьего рейха. Присели за стол, закурили еще по одной сигарилле, и Лортц, улыбаясь, сказал:
– Исследования воспитания личности были особенно трудными и полными курьезов, – Грубер, привстав, долил коньяка, оказавшегося действительно хорошим, в их бокалы. – Был один смешной случай, я тогда был еще совсем молод и работал с собаками. Для опытов выбрал щенков ротвейлеров и выращивал их со всем старанием, уделяя особое внимание дрессировке. Однажды мне пришлось уехать на полтора месяца, а когда я вернулся, то оказался замешанным в скандал. Мой ассистент, ловкий пройдоха, человек с уголовным прошлым, ненавидел господ полицейских. Когда я уехал, он раздобыл где-то несколько полицейских костюмов и кормил собак таким образом – набивал чучела, одетые в полицейскую форму, мясом. А затем запускал в вольер моих ротвейлеров, все пятьдесят экземпляров! Он и сам одевался в полицейскую форму для того, чтобы мучить моих собачек. Так что у них выработалась четкая антипатия к личностям в полицейских мундирах…
Лортц замешкался, чтобы долить себе еще коньяку, Грубер почувствовал, что хмелеет, на мгновение в голове мелькнула мысль, что он слишком уж пристрастился к алкоголю. «Так недолго и спиться», – подумал офицер. Но общество профессора было приятным и отгоняло дурные мысли. Кроме того, штурмгауптфюрер очень хотел дослушать историю до конца.
– Что же было дальше, профессор? – спросил он с интересом.
– Когда я вернулся, вольеры были открыты, ротвейлеры исчезли, пройдоха-ассистент сбежал, а в близлежащем городке царил хаос, – Лортц расхохотался. – Мои зверушки растерзали всех полицейских в городе, и властям пришлось вводить войска.
– Погодите-ка, – встрепенулся штурмгауптфюрер. – Я что-то такое слышал еще в детстве! Уж не в Швайнфурте ли это было? В Баварии?
– Да-да, именно так! – профессор допил коньяк. – Происшествие наделало шуму, меня грозились арестовать, но, к счастью, вскоре был пойман негодяй-ассистент. Его судили, был процесс, но судьба этого ничтожества меня больше не интересовала. Вот так наука столкнулась с действительностью…
– А почему программа с собаками не получила продолжения? – с любопытством спросил Иоахим. – Идея кажется блестящей…
– Военные посчитали ее слишком дорогой и долгой, – отмахнулся Лортц. – Тут-то они оказались совершенно правы. Одно дело – мирный город, и совсем другое – вооруженные и готовые к бою солдаты противника. Собачек быстро расстреляют и дело с концом. Миллионы марок просто исчезнут. Да и эти мои создания лишь промежуточный этап перед главной работой. Я хочу создать вакцину, которую смогу вводить нашим солдатам, так, чтобы их внешний вид и функции организма не менялись. Но чтобы они становились сильнее и выносливее в десятки раз. Также в ближайшем будущем мы создадим вещество, которое можно будет распространять воздушно-капельным путем. Однажды мы распылим это вещество с самолетов над позициями врага, и они начнут пожирать друг друга!
Теперь штурмгауптфюрер СС Иоахим Грубер понял, насколько важной была их работа. Он с восхищением взглянул на Габриеля Лортца.
– Когда фюрер узнал о моем открытии, он лично принял меня, – похвастал захмелевший профессор. – Мы имели долгую беседу, и я получил неограниченные полномочия. На условиях тотальной секретности. Так что основную суть нашей работы сейчас знаем я, вы и фюрер!..
Школа зла
Незнание зло не всегда,
Невинность добрее бывает,
Чем свет от науки земной,
Что злобу рождает и алчущий зной…
Ивану невероятно везло. Его проникновения на территорию объекта никто не заметил. Охрана была поставлена на высоте, но на безобидную речушку никто не обращал внимания. Так что он, не прилагая особых усилий, просто плыл по течению речушки, настолько мелкой, что Иван часто касался грудью ее дна. Ночь была темная, глухая, и он плыл под черной поверхностью прохладной ночной воды, чувствуя себя, словно рыба. Пару раз он почувствовал, как его тела касается что-то холодное, наверное, рыбы. А один раз об него шорхнулось что-то длинное и шершавое так, что Иван сжался от испуга, но сумел собраться и не сбиться с дыхания. Главное было не терять ритма движения. Плыл он, стараясь делать минимум движений, чтобы ни малейшая рябь не побеспокоила поверхность речной воды.
Когда Конкин незамеченным сумел выбраться на берег, прошло больше часа. Он изрядно продрог, но приказал самому себе не дрожать и теперь, полностью расслабленный, лежал в редкой поросли камыша, чувствуя, как из него выходит тепло и стекает влага. Подавленная дрожь обратилась в боль и судороги, на которые Ваня старался не обращать внимания. Разжав сведенные судорогой пальцы, он принялся яростно массировать все мышцы тела, одновременно осматриваясь по сторонам. Водица в реке была не такой уж и холодной, но Конкин помнил хрестоматийную историю про турка и ванну, которая сводилась к теплообмену. Вода, если она была холоднее температуры тела на определенное количество градусов, попросту высасывала эти «лишние» градусы из тела.
Почувствовав наконец-то, что он согревается, Иван потянулся к туго замотанному тяжелому брезентовому свертку. Даже не пытаясь возиться с веревками, он взялся за привязанный к голени нож, быстрым движением перерезал узелки. К счастью, вода не попала внутрь, и эсэсовская форма не промокла, спрятанные в самой середине свертка патроны в снаряженных автоматных магазинах были совершенно сухими. Чтобы одеться и при этом не перемазаться, ему пришлось переползти на сухое место. Одевался Ваня быстро. Сжав зубы, он готовил себя психологически к «внедрению в чужую среду». Он должен был стать эсэсовцем не только снаружи, но и внутри. Уверенным, подтянутым и преисполненным чувства собственного превосходства над остальными. Элитой немецкого общества.
Он встал, отряхнулся, повесил автомат на плечо и шагнул вперед. Посмотрел на местность с высоты своего почти двухметрового роста и расслабился. Вокруг, в радиусе ближайших ста метров, не было ни единой живой души. Над землей царила беззвучная ночь. Иван остановился и задумался. Что делать дальше, было непонятно. Они тщательно обдумали и обговорили все действия, связанные с проникновением на территорию объекта, просчитали все варианты отхода. Но что делать внутри, они не обсуждали. Конкин застыл по стойке смирно, ошарашенный внезапным недоумением, но тут события завертелись сами собой.
Раздался оглушительный щелчок, звук был такой, словно одновременно включились несколько десятков электрических рубильников. Одновременно с этим загадочным звуком впереди, всего в нескольких десятках метров, вспыхнул яркий столб света. Этот столб расходился светом во все стороны, но главный пучок, шириной в десятки метров, бил вертикально вверх, уходя в небо, в самый космос. Конкин, стоя посередине ярко освещенной пустоши, почувствовал себя голым и беззащитным.
Сбоку раздался оглушительный свист и послышался топот десятков пар сильных ног, обутых в подкованные сапоги. Чуть присев, Ваня увидел бегущих прямо к нему людей. До них было метров сто, и бежали они не спеша, весело громыхая автоматами. Бежали прямо на него.
