Алексей Колентьев - Главный противник
– Отставить протокол, если полезут в ваш сектор – срубите их по-тихому, но не наглухо. Напёрсток, твоя волшебная дубинка ещё не обтрепалась?
Райли у нас отличался способностью вырубить противника любой комплекции с одного удара. Для этой цели ирландец применяет фамильную карманную дубинку из лиственницы, в сердцевину которой помещен свинцовый шар. Шар мягко и совершенно бесшумно перекатывается в выдолбленной внутри дубины полости во время удара, усиливая его. Напёрсток говорил, что это орудие досталось ему в наследство от прадеда-конокрада, который в свою очередь получил его от отца, главаря уличной банды где-то в Нью-Йорке. Семейная реликвия носила прозвище «Кормилица», что, надо сказать вполне оправдано: две трети взятых живыми врагов на счету отряда, это работа Райли и его фамильного орудия труда. Должно быть, в оные времена предки мастер-сержанта Дэвиса обобрали не один десяток подгулявших прохожих и не слишком трезвых бизнесменов средней руки.
– Копи… – Голос Напёрстка радостно дрожал от предвкушения – Эл-Ти, их всего трое, сработаем в лучшем виде, босс…
То, что случилось в ту же секунду, как прозвучала последняя фраза доклада, никакими словами описать нельзя, поскольку всё произошло чертовски быстро. В доклад вклинился тревожный шёпот Нэда:
– Эл-Ти, воздух! Групповая цель точно над нами: высота четыреста метров, скорость!..
Спустя ещё доли мгновения весь эфир забил треск жёстко наведённых помех, я не успел толком среагировать, как всё вокруг озарилось серией белых вспышек. Последнее, что я успел различить сквозь гаснущий ноктовизор, это как русские пытаются выскочить из окопа, но что-то тёмное стремительно накрывает обоих… Может быть, это ловчая сеть.
– А-а-ах! А-а-ах-х!..
Щиток «ночника» сработал чётко, и действие светозвуковых гранат особого вреда зрению не нанесло. Реле вырубило режим ночного видения, на пару мгновений наступила полная темнота. Но это пустяки, такой вариант всегда отрабатывался на учениях, я просто откатился метра на три вправо и резко опустил подбородок к груди. Ноктовизор тут же сполз вниз, зрение больше ничто не блокировало. Однако на какое-то время меня поразила полная глухота, та её мерзкая разновидность, при которой, кроме отвратительного писка, вообще ни черта не слыхать. Ещё спустя пару секунд над окопом русских взвилась осветительная ракета, и всё в радиусе двух десятков метров словно бы отделилось от окружающей темноты куполом бело-жёлтого мерцающего света. В наушнике по-прежнему тревожно пищал тоновым сигналом передатчик, давая знать, что рабочие и аварийная частоты накрылись или их кто-то плотно глушит. Я начал осторожно отползать назад и влево, чтобы оказаться за толстым стволом старой сосны, когда от позиции русских послышался вскрик, а затем звук падения чего-то тяжёлого. Писк рации неожиданно стих, и в наушнике отчётливо прозвучал голос Майка:
– Варлок старший, здесь Синяя Борода!.. Отзови своих парней, Зак, и прикажи своему бешеному ирландцу отпустить моих людей. Одно дело делаем, парни, не надо бодаться!..
Родственничек нарисовался, да в придачу обозвался своим старым позывным!.. После секундного ошеломления пришла злость: само собой, этот ублюдок использовал нас как гончих собак. Я слышал, что у контракторов своя служба радиоразведки и они, словно обычное радио, слушают наши кодированные переговоры. Этот гад дождался, пока мы всё разнюхаем, и вот решил снять все сливки! Поднявшись из укрытия, я тронул переключатель передатчика, тут же, перебивая друг друга, отозвались мои парни. Райли и Нэд спеленали троих наёмников и, судя по отборной брани Напёрстка, он собирался порезать на ремни наиболее приглянувшегося из них. Нюх, занявший господствующую по высоте позицию на одном из деревьев, в третий раз вызывая меня, докладывал, что он из своего «ремингтона» приложил одного из наёмников, высадившихся очень кучно в районе позиции русских. Уже спускаясь на дно оврага и отряхивая палую листву, я отдал группе приказ:
– Всем игрокам – пас, дилер пьян. Фонарщик, Кабан и Напёрсток – держите внешний периметр, шулеров отпустить. Остальные ко мне, я подхожу к столу. В игре свои, карты на стол.
С явной неохотой парни доложились о том, что выполняют. Я же не спеша подошел к месту где располагался секрет русских. Догадка оказалась верной: люди Майка прыгали с «Призрака» – так ещё с времён иракской компании называют борт поддержки АС-130. Он же и обстрелял место высадки светозвуковыми гранатами из бортового станкового гранатомёта. Одновременно наймитам ворожил самолёт радиоразведки, отрубившей нам связь… Шикарный план, что и говорить. Свет от ракеты потускнел и погас, но кто-то из людей моего шурина тут же запустил новый фонарь. Двое наёмников оттаскивали от края окопа русских одного из своих, это был тот, о ком докладывал Нюх. Зрение меня не подвело, ещё двое бойцов Майка в непривычно мерцающих мешковатых комбинезонах выволакивали из оврага обоих запутавшихся в ловчей сети. Такую используют в полицейском спецназе – волокна, из которых такая сеть состоит, сотканы из прочной нити, которую невозможно разрезать или разорвать. Жертва запутывается, пытаясь освободиться, сетка еще сильнее опутывает брыкающуюся добычу. Армейский нож вполне сможет распороть сеть, но для этого нужна сила и, что самое главное – время. Русские, однако, уже не сопротивлялись, только один из них, тот, что выглядел покрупнее, вяло разводил руками. Сеть тут же выволокли на открытое место и подвесили над землёй, перекинув через толстый сук старой лиственницы. Странного вида кокон повис в полутора метрах над землёй, я остановился, ожидая когда вниз спустятся мои люди, родственничку придётся многое объяснить, просто так я ему свою добычу не отдам. Майк встал рядом с коконом, из зарослей позади вышло ещё трое его людей. Слов нет, своих шакалов частники снабжают очень хорошо: полевые комбезы прошиты термооптическим волокном, лёгкие карабины «ремингтон» покрыты каким-то поглощающим тепло составом, полимерные шлемы и новые приборы ночного видения почти таких же габаритов, как обычные тактические очки. Почти одновременно рядом со мной нарисовались Нюх с Крюком, а почти из-под ног наёмников вынырнул, не потревожив ни один лист, наш док Лем Питерсон. По штату Лем у нас полевой врач, однако больше, чем пластать чью-нибудь задницу скальпелем, док любит прятаться. Но от клейма профессии не уйдёшь, и его так и так прозвали Дулиттлом в честь чудаковатого ветеринара из фильма, который понимает язык всякого зверья. Отсалютовав немного напрягшимся наёмникам, Лем подбежал к нам. Теперь все были в сборе и следовало начать говорить, поскольку шанс выследить партизан безнадёжно упущен, следует отстоять своё право на добычу. Майк двинулся мне навстречу, я успел только раз шагнуть вперёд, что, в конечном итоге, и решило всё впоследствии.
– Вышел бардак, родственничек… – Голос шурина так и сочился самодовольством. – Но приз наш! Думаю, спишем всё на партизан, я не хочу разборок между армией и моими…
– Ты сука, Майк. – Я как мог сдерживался, но раздражение прорвалось наружу. – Мы выслеживали русских две недели. Теперь они затаятся, а потом снова вылезут там, где их не ждут. Ты перепутал своих неумелых фермеров, вооружённых дробовиками, с солдатами, эти люди скорее всего хорошо проинструктированы, и простой допрос ничего толком не даст… Две недели работы, ублюдок!
– И это ровно на две недели больше того срока, который нам озвучил полковник. Зак, очнись!
Майк, резко развернувшись, пошёл к сети и, набрав комбинацию на видимой только ему сквозь наглазный визор виртуальной клавиатуре, освободил замок сетки, в которой уже затихли пленники. Эта сеть имеет свой аккумулятор, замыкающий звенья по принципу электромагнита. После подачи управляющего импульса сеть расправляется, подаётся разряд тока, жертва парализуется на то время, которое нужно, чтобы сковать её наручниками. Оба пленника вывалились и упали на землю, словно два мешка с кукурузными початками. Ракета, висевшая над нами, стала прогорать, но, видимо, у команды моего родственника процедура была уже отработана, потому что в тот момент, когда яркий белый свет, льющийся сверху, потускнел, на пленниках скрестились лучи мощных фонарей, закреплённых на поясах двух стоявших на противостоящих склонах оврага наёмников. Практически в тот же миг те двое, что встали рядом с Майком, бросились на парализованных людей, ловко их обыскивая, попутно сортируя трофеи в две небольших кучи. Отдельно положили оружие, которое я решил рассмотреть поближе. Не спрашивая одобрения всё ещё пыжившегося от самодовольства шурина, присел на корточки в паре метров от источников света. В темноте я вижу плоховато, поэтому по старой привычке взял в зубы маленький светодиодный фонарик-«карандаш», дававший узкий, но довольно чёткий конус света. Оружие опять оказалось нашим: пара штатных рейнджерских карабинов Mk.18 CQBR{9}, два девятимиллиметровых P226{10}. Были ещё два ножа, но эти, скорее всего, принадлежали русским изначально, слишком дёшево для рейнджеров, плохая сталь, в руке лежат неудобно. Всё оружие в комплектации для ближнего боя в лесу – карабины с коротким стволом, пистолеты с резьбой под глушитель, зелёно-коричневое теплопоглощающее напыление на карабинах. Чтобы окончательно убедиться в верности собственных предположений, я взял один М-4 и отогнул ткань кевларовой вставки на ремне возле самого крепления к кольцу антабки. Так и есть: на зелёной ткани несмываемым маркером выведено прозвище – «Бобёр». На втором тоже обнаружилась метка с инициалами: по крайней мере, теперь точно известно, куда делось оружие. Отдавать русских наёмников точно нельзя, всё оказалось куда сложнее, чем кажется Майку. Неприятный холодок пробежал по спине, словно кто-то прошёлся по моей могиле в подкованных сапогах. Поднявшись на ноги, я пошёл к кучкам снаряжения, снятого с пленных. Теперь без помех можно их разглядеть: оба одеты в обтрёпанные охотничьи полувоенные костюмы расцветки «осень», разгрузочные жилеты, сложенные в отдельную кучу, при ближайшем осмотре – явно снятые с убитых рейнджеров. Я различил бурые пятна засохшей крови, в некоторых местах видны следы починки. На магазинах к карабинам видны личные метки бывших владельцев.
