Александр Зорич - На корабле полдень
Стоило Афине закончить с прической, как легкая дюралевая переборка, служащая правой стеной транспортного отсека, была пробита кирасой инопланетянина.
Вслед за тараном в отсек проникли три конечности.
Они взмыли к потолку и обвили балки поперечного набора.
Вжжж-ик – и инопланетянин, ловко подтянувшись, влетел внутрь, а еще через мгновение он с неожиданной грацией приземлился на палубу в центре транспортного отсека.
– Твою ж мать! – впечатлился Григорий.
Гранатомет в его руках сейчас был не опаснее дубины. Потому что миролюбивый математик совершенно не представлял себе, как заставить эту запечатанную с двух сторон трубу изрыгнуть смерть в непрошеного гостя.
Увы, времени учиться не было.
Ягну вскинул оба своих бластера.
Жерло одного нацелилось на Афину. Другого – на Григория.
– Гришенька, прощай, – вздохнула Афина. – Хотя за мною много ухаживали, в моей жизни был только один мужчина. И это ты.
Григорий как раз думал, что бы ей такого, с оттенком высшей нежности и надежды ответить, когда во внезапно наступившей мертвенной тишине прозвучали… русские слова!
– Это… Мои… Отцы… Мои… Отцы… Здесь…
Слова были произнесены невероятным для человека тембром, с недоумочными интонациями синтезирующей голос кибернетической системы.
– Парсер, что ли, с ума сошел? – пробормотал Григорий.
– Это он, – Афина глазами указала на синего инопланетянина. – Он говорит.
Григорий тотчас принял на себя роль переговорщика.
– Какие отцы? Какие отцы, друг? – громко и отчетливо спросил он.
– Вот… Мои… Отцы… – сказал инопланетянин.
С этими словами он протянул две конечности и обвил ими аквариумы с аридотевтидами.
– Они… Уходить… С… Я… – прокомментировал он свои дальнейшие действия.
А действия были эксцентричными.
Он спрятал оба бластера в ниши, открывшиеся в панцире под его синим брюхом.
Затем всеми четырьмя свободными конечностями инопланетянин принялся, демонстрируя изумительную ловкость и сноровку, освобождать аквариумы с аридотевтидами от креплений «Эйлера» и собирать их в два просторных поддона из-под аэротранспортабельных контейнеров.
В итоге он стал похож на повара с двумя подносами.
Однако ноша оказалась непосильна даже для такого молодчика.
Ему пришлось плавно опустить брюхо на палубу и продолжить перемещаться ползком, отталкиваясь от пола тремя ходильными конечностями.
– Кажется, я начинаю понимать смысл простонародного выражения «пердячим паром», – вполголоса сказал Григорий.
– Неужели он вот так возьмет и уйдет? – растерянно спросила Афина. – И ничего нам больше не скажет?
– Я, откровенно признаюсь, не заплачу, если он возьмет – и так вот уйдет, – сказал Григорий, с тревогой наблюдая за пятящимся к пролому гостем.
Чтобы не злить ползуна, а то вдруг передумает, Григорий застыл истуканом. Вышло настолько естественно, что ему на макушку села бабочка, расцветкой похожая на вечернюю газету.
Григорий не знал, что это и был тот самый перевязанный парусник, которого Афина якобы собиралась ловить для коллекции профессора Христианского…
Тем временем инопланетный пилот зацепился болтающимися черными шлангами бластеров за разорванные двутавровые балки и… забуксовал!
Чтобы освободиться, ему пришлось выставить поддоны с аквариумами в проход и развернуться на сто восемьдесят градусов. Впервые за все время инопланетянин показал им спину!
Григорий, имевший возможность наконец краем глаза прочесть инструкцию на казеннике гранатомета, медленно и нерешительно поднял оружие к груди.
«Стрелять или не стрелять? – читалось на его лице. – Вот в чем вопрос!»
Когда Афина осознала его намерение, лицо ее побледнело, а губы искривились возмущенной скобкой.
– Ни в коем случае! Даже не думай об этом! Немедленно прекрати! Человек нам поверил! – возмущенно шипела она. – Доверился нашей порядочности!
– Да какой же он «человек»? – возразил Григорий, хотя в его голосе и слышались виноватые нотки – вероломство было чуждо его характеру. – И не человек вовсе! Он… кстати, милая, а как называется вид, к которому принадлежит инопланетянин? Ты ведь должна знать!
Апелляция к субличности «ученый» мгновенно отвлекла Афину от проблем прикладной этики.
– Я так думаю, перед нами те самые секретные существа ягну, о которых упоминала Александра.
– Ягну? – пробормотал Григорий. – Ты мне не говорила. Название какое-то странное… Интересно, детенышей ягнятами зовут? – он нервно подмигнул Афине.
В этот миг инопланетянин, который наконец-то высвободился из ловушки, вновь обернулся к ним своим «лицом», точнее, передом кирасы с шипами, и громко сказал:
– Человек… Ягну… Вместе… Они… Мир.
– Дружба-мир, гони сувенир! – с дураковатой приветливостью помахал ему Григорий.
– Давай, до свиданья! – Афина тоже взмахнула рукой, но эдак прощально.
Ни Григорий, ни Афина еще не успели задуматься, на каком же летательном аппарате покинет архипелаг Буровского сбитый паладин ягну (а это был, конечно, он – к слову, его этот вопрос тоже должен был бы волновать), как обстоятельства вновь изменились.
Вращаясь палым осенним листом, на «Эйлер» падал из поднебесья давешний «гриф» – верткая и агрессивная машина смерти.
Через несколько мгновений воинственный инопланетянин обрушил на корабль землян всю ярость своих скорострельных рентгеновских лазеров.
Лопнула от взрывного перегрева носовая посадочная опора.
Брызнули бронестекла пилотской кабины.
Вязанкой хвороста полыхнула итальянская мебель кают-компании.
Надсадно застонала, запричитала пожарная сигнализация. Зашипели насосы хладагента и нагнетатели пирофорной пены. Но, увы, почти сразу умолкли – следующий лазерный залп разрушил пожарные магистрали.
Спасаясь от клубов дыма, Афина с Григорием выбежали на коралловый песок пляжа.
Хотя это было чертовски некстати, Афина неожиданно умиротворенным голосом сказала:
– Это как в том анекдоте. У Рабиновича спросили, верит ли он в конец света. «Нет, не верю, но таки наблюдаю!»
Григорий вымученно улыбнулся.
– Мы с тобой сейчас как два Рабиновича…
Тяжело дыша, они огляделись.
Афина была вооружена полюбившимся ей пожарным топором, Григорий – гранатометом.
А вот пилот ягну, в отличие от них, решил освободить конечности. Когда Афине хватило любознательности заинтересоваться его судьбой, он как раз обстоятельно расставлял аквариумы с аридотевтидами полукружием позади себя.
Воздушный пират, только что беспощадно расстрелявший «Эйлер», вышел из своего безумного штопора над самой землей.
Он причесал крылом языки рвущегося из «Эйлера» пламени и…
…Несомненно, имей джипс-гребешок дело с любым образцом земной техники, пусть даже сверхбыстрой зениткой «Кистень», он отпраздновал бы победу. Однако ему противостоял четырехсотлетний паладин расы ягну, любимец патриархов-навигаторов, несравненный Гексахлоран Второй!
Отследив перемещение проклятого отступника по микроколебаниям воздуха, паладин экстраполировал его траекторию, выхватил свои позитронные бластеры и прицелился в упрежденную точку.
Мириады частичек антиматерии, прянувших навстречу врагу, вскрыли роговой экзоскелет отступника за микросекунду до того, как тот обрушил свою рентгеновскую рапиру на Гексахлорана Второго.
Напоенная злобой двадцатиметровая костяная расческа, разбрызгивая фонтаны кирпично-охряной крови, рухнула прямо на паладина.
Но синяя кираса выдержала! Все аквариумы с аридотевтидами тоже уцелели, что было даже удивительней. Несколько из них кеглями разлетелись в стороны, но песок пляжа не дал им разбиться!
Однако со стороны Афине показалось, что ягну убит. Она даже испытала нечто, похожее на жалость.
О том, что упавший на него противник тоже является огромным живым существом, заключенным в летающий биоэкзоскелет, она, конечно, не подозревала. Афина полагала, что ягну удалось сбить флуггер каких-то нехороших ВКС, клонских, что ли, а пилот этого флуггера, ну, само собой, погиб… Правда, и ягну погиб… Короче, все умерли.
Поэтому когда джипс, обнажив свою устрашающую плоть (точно огромный кусок гнилого мяса, перевитый зелеными нитями тины), вылез из дымящихся обломков экзоскелета, Афина онемела от ужаса.
Новый инопланетянин был похож на огромного голожаберного моллюска, чья бабушка в девичестве согрешила с кальмаром.
Как и подобает хищным голожаберным моллюскам, инопланетянин мускулистой лентой обвил поверженного паладина. С навевающим ужас скрежетом его внешний желудок натянулся на синюю кирасу и, введя в действие полосы роговой ткани, принялся распиливать ее.
– Он его сейчас живьем сожрет! – воскликнула Афина.
– Ну и что? Ты предлагаешь мне заплакать? – сардонически осведомился Григорий.
