Вячеслав Бакулин - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)
Двенадцатилетние подростки получают оружие (за территорию без него – ни шагу!) и впервые выходят осмотреться на подвесном мосту, прогуляться с патрульным отрядом, помочь взрослым на полях и огородах. Иногда им дозволяется даже встретить с дежурными караван или поучаствовать в отстреле слишком близко подобравшихся тварей – правда, с безопасного расстояния: со стены или смотровых вышек.
А тот, кто смекалист, ловок, меток и удачлив, попадает в отряд скаутов и после четырнадцатилетия отправляется в Рейд. «Раньше – паспорт и УК, нынче – форма и АК», – бывает, усмехаются взрослые.
Рейд длится ровно сутки: от заката до заката. Три матерых сталкера и один скаут. По результатам похода начальником Базы принимается решение – зачислить подростка в стажеры к сталкерам или взять на гарнизонную службу. Но, конечно, надзирать за укреплениями, дежурить на вышках, ходить в караулы вокруг Базы, встречать и провожать караваны, – это совсем не то, что отправляться в многодневные поисковые и торговые рейды. Поэтому Митяй и Сашка – семнадцатилетние стажеры, которые скоро уйдут в первый дальний рейд и вернутся настоящими сталкерами, – охотно делятся кое-какими навыками со скаутом Лёнькой.
– Сначала держи это.
Лёнька вскакивает и принимает от старшего брата небольшой, как раз по руке, кожаный кнут с плетеной рукоятью и петлей для запястья.
– О-о-о…
– Зорро позавидовал бы, гарантирую, – улыбается довольный Сашка и кладет узкую сильную ладонь на плечо Лёньки. – Владей!
– Теперь мой подарок, – нетерпеливо вклинивается Митяй и вручает младшему другу небольшой новенький пухлый гермомешок. – Их там, внутри, целых пять. Разного размера.
– Ох, спасибо! – Лёнька с благоговением смотрит на подарки и чуть не роняет их, когда Сашка хлопает его по одному плечу, а Митяй – по другому.
– С днюхой, дон Леонсио!
Часа через два, когда у большинства ребят появляется свободное время, в комнатку набивается куча народу. Глебыч притаскивает небольшой столик, Марк и Витька сдвигают к нему все три койки, Лёнька бежит на кухню за кипятком, Сашка рассаживает гостей и раздает чашки, а Митяй всеми командует. Места хватает всем – и Аслану с Киром, и Севке с Лёхой, и прочим друзьям-приятелям Лёньки. И даже Полине с Олечкой, с которыми он накануне знатно и навсегда поссорился из-за какой-то невероятной ерунды. «На огонек» то и дело заглядывают знакомые, в основном соседи по корпусу и стажеры, приятели Сашки с Митяем, – поздравляют Лёньку и Глебыча, дарят всякую полезную или забавную мелочь и желают удачи: мальчики родились в один день, и в Рейды пойдут в один день.
На минуту заходит отец Георгий в камуфляже и «берцах», с ухоженным СКС на плече. Поверх пятнистой футболки холодным блеском отливает стальная цепь, на которой висит кованый крест. Ребята многозначительно переглядываются: все уже знают, что батюшка сегодня добрых два часа скреб звенья щеточкой с толченым мелом и антисептиком. Рано утром стая ночных перелетных полосянок искала место для дневного отдыха, и База была поднята по тревоге, а священник, когда у него иссяк боезапас, именно этой цепью задушил тварь, приземлившуюся у входа в жилой корпус. Отец Георгий рокочет поздравления Лёньке и Глебычу и протягивает каждому по жестяной коробочке с «самолепными» медовыми конфетами.
Как ни в чем не бывало является тетя Аня, вручает Глебычу новенький блокнот, к которому веревочкой привязан карандашик («Ты же поэт, Глебушка, настоящий поэт! Никогда не забывай этого, даже в рейдах! Такие люди сейчас на вес золота»), а Лёньке – краски, да-да, самые настоящие масляные краски в тубах, «для самого настоящего художника». Правда, перед уходом тетя Аня грозит Лёньке пальцем, но тот лишь весело хохочет.
Абсолютно седой в свои неполные пятьдесят, директор школы втаскивает узкий деревянный стеллажик – «подарок ма́льцам от школьных работников и им сочувствующих». С удовольствием пригубив «за здоровье» из плоской фляжки, которую Митяй достает лишь по особым случаям, директор удаляется вместе с ней, усмехнувшись: «Экзамен пересдашь – отдам».
Потом все играют в фанты, в «немую угадайку», пьют травяной чай с соседской выпечкой и душистыми конфетами отца Георгия и, наконец, расходятся.
Лёнька ворочается. Лёнька вздыхает.
– Да сколько же можно, – тихо ворчит Сашка и, набросив на плечи одеяло, пересаживается на койку брата. – Ты вообще спать собираешься?
– Не знаю… не получается…
– Сонника заварить?
– Да ну тебя! Что я, маленький, что ли?
– Не маленький, но и не сильно большой, – в голосе брата насмешки нет и в помине, но Лёнька все равно подумывает, не обидеться ли ему. – А вообще молодец. Ты самый лучший из скаутов, и это я не как брат говорю, а как старший товарищ. Главное, мозги у тебя в порядке: и на рожон не полезешь, и в бою не струсишь.
Нет, пожалуй, обида совсем не к месту.
– Саш… А ты, правда, боялся в первом Рейде?
– Я же говорил. И в первом, и даже во втором. И Митяй боялся, и его родители, и наш отец тоже… Главное же не отсутствие страха, а его преодоление. Не вижу причин, по которым столь благородный дон не перерос бы страх. А если кто тебе заявит, что никогда не трусил, плюнь ему в рожу, как советует наш мирно похрапывающий дон Деметрио.
Братья фыркают в унисон.
– Ну, хорош, – командует Сашка шепотом. – Завтра твой день, и ты справишься. Вперед, благородный дон!
– Есть вперед, – отзывается Лёнька. Закрыв глаза, он с теплотой думает о сегодняшнем дне, потом о завтрашнем, и вспоминает сказку, которую знает каждый ребенок Базы и которую ему когда-то рассказывала мама…
Давным-давно жил да служил в славном городе Вязьма один воин по прозванию Комбат. Была у него жена да двое сыновей. Однажды отправился воин с несколькими товарищами по служебной надобности в путь-дорогу, а тут налетела буря огненная, стальная да моровая, и погубила весь город, и другие города вокруг него, и многие города и селенья аж за тридевять земель. Но Комбату и воинам удалось спастись: мимо пронеслась страшная буря, не тронула их глубокий бункер.
Решили они подождать, пока все не утихнет, куда же в бурю-то такую пойдешь, и других не спасешь, и сам сгинешь. Ждали-ждали, ждали-ждали, уж и мочи не стало. Молвил тогда Комбат: «Будь что будет. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, так что вперед!» Поднялся он наверх и увидел – стихла буря, но весь мир превратился в седой пепел, горячий ветер да смрадный туман. Страшно – хоть ложись и помирай.
Но помереть – дело нехитрое, это каждый дурак может. Надо как-то дальше жить. И решили воины вернуться в свой город, посмотреть, вдруг жив кто остался. Собрались они в путь-дорогу и пошли.
Долго шли, много горя повидали, да мало радости. И вот пришли наконец на то место, где стоял их город. А города-то и нет, одни пустыри да развалины. Рассказали воинам немногие уцелевшие люди, как огненная буря просто смахнула Вязьму и соседние поселки. Как низко над землей распластались гигантские пыльные блины, в них взорвались и тут же схлопнулись темно-золотые шары, а потом раздулись на пол-неба серые ворохи дыма. Как остались в эпицентрах лишь звенящие раскаленные пустоши, как далеко от мест взрывов замертво оседали люди и дома, как стонала река в густом тумане и свирепо гудели пожары, как среди черных камней плакали чудом выжившие собаки кинологического центра.
Погоревали воины по своим родным и товарищам да принялись жизнь налаживать. Старое чинили, новое строили, от жутких тварей защищались, хороших людей, что выжили в страшной буре, принимали, а тех, кто хуже тварей оказывался, прогоняли. Комбат с товарищами старыми да новыми Базой управлял, в рейды ходил, по разрушенным городу и поселкам бродил, хабар собирал да все надеялся, что найдет жену да сынков своих.
И вот однажды напало на их отряд чудище страшное, доселе невиданное – все в чешуе ядовитой, с когтями острыми да зубами в локоть длиной. Двоих воинов потеряли, весь боезапас истратили, а твари хоть бы что, только шипит да хвостом хлещет, примеривается, кого следующего живота лишить. Тогда крикнул Комбат, что задело его сильно, и чтобы уходили его товарищи, а он-де в заслоне останется. А шел с ними совсем молодой паренек по прозвищу Скаут, первый раз в рейде. Было ему всего четырнадцать, но был он крепок, ловок да меток, вот и взяли его в отряд. Сидел он в укрытии рядом с Комбатом и уходить наотрез отказался: мол, с одним тварь справится, а с двумя – это еще постараться надо. Достали воины две последние гранаты и «замаячили» среди обломков, отвлекая чудище в сторону. Тут мутант встопорщил чешую, зашипел, зафыркал кислотой да ядом и кинулся к ним. Метнул Комбат свою гранату, а вот укрыться не успел: выстрелила тварь чешуей величиной с ладонь во все стороны. Вонзились чешуйки в Комбата, и упал он бездыханный. Граната же попала твари под самое брюхо, и там взорвалась. Заревело чудище в ярости и боли. Тут и Скаут свою гранату метнул, да прямо твари в раскрытую глотку угодил. Взорвалась граната, разлетелась голова чудища на мелкие ядовитые куски, и угодили некоторые в паренька. Остался он лежать рядом с Комбатом.
