Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя

После беседы Антон познакомился с секретарем директора, субтильного вида молодым человеком в очках по имени Костя, и тот поделился с ним своим видением ситуации. Затем дал почитать Громову кое-какие документы, в том числе – о работе ВВЦ, добавил несколько листочков сведений о генеральном директоре и его заместителях, и Антон получил неплохой объем информации для размышлений, более ясно представляя себе суть происходящего. Но этого для решения поставленной задачи ему было мало, поэтому он попросил Костю предоставить ему схему выставки и описание важнейших объектов, что и получил через несколько минут.

Так этот день и прошел.

Виктор Михайлович сидел в кабинете, изредка принимая своих работников, Антон сидел в приемной, листая документы, пил чай и кофе, сваренный секретарем, и изучал подходы к административному зданию, расположенному неподалеку от продуктовой ярмарки. Лишь один раз он вышел из приемной, чтобы визуально оценить маршруты движения директора по зданию и расположение «факторов беспокойства» на этих маршрутах, особенно – от места парковки автомашин до входа в здание. После этого до самого вечера Громов неотлучно находился в приемной, ожидая появления «возмутителя спокойствия» – первого зама директора Халила Савагова. Но тот так и не появился.

Проводив Виктора Михайловича до дверей квартиры, Антон поехал домой, пребывая в состоянии легкого сожаления, что не удалось показать директору свои возможности и кондиции. Валерия, когда он поделился с ней своими мыслями, только посмеялась, сказав, что она была бы рада, если бы его служба и в дальнейшем протекала так же скучно и без эксцессов.

Второй день работы разительно отличался от первого.

Виктор Михайлович все время находился в движении, и Антону пришлось напрячь все силы и нервную систему, чтобы, во-первых, не ударить лицом в грязь, следя за окружением охраняемого лица, а во-вторых, не создать впечатления навязчивого и надоедливого, суетливого слуги, торопящегося показать свою профпригодность и преданность и ловящего каждый взгляд хозяина.

Сначала они посетили три объекта на территории ВВЦ: центральный павильон – павильон номер один напротив главного входа, девяносто седьмой павильон, в котором располагалась фирма «Ремстрой», и восьмидесятый – хозяйственное управление. Затем поехали в Кремль, на прием к первому заместителю главы администрации президента. Пробыв там больше часа, охраняемый и его телохранитель зашли в кафе в Доме Советов и пообедали, после чего поехали в «Белый дом», где Курыло встретился с вице-премьером по науке и культуре Людмилой Петриченко.

В начале четвертого они вернулись на ВВЦ, посетили выставку «Монастыри и паломничество», организованную Московской Патриархией, Домом народов России и обществом «Узорочье» в двадцатом павильоне, и уже окончательно остановились в резиденции гендирекции.

Антон вздохнул с облегчением, получив передышку, и с удовольствием выпил предложенную секретарем Курыло чашку кофе.

– Устал? – с улыбкой спросил его секретарь, глянув на застывшее лицо Громова.

Антон расслабился, слабо улыбнулся в ответ.

– Есть немного.

– Виктор Михайлович вопросами не мучил?

– Мы вчера все выяснили: где родился, учился, работал, женат ли, есть ли дети и так далее. Сегодня он больше молчал.

– Проблем много. А если бы еще не… – Костя оглянулся на входную дверь, понизил голос, – если бы не этот чертов кавказец, было бы намного спокойнее.

– Он не заходил?

– Еще зайдет. Сразу увидишь, что это за птица. Будь осторожен, он злопамятен и никогда нигде не появляется без своих горилл.

– Ты его не любишь?

Костя криво улыбнулся.

– Ты лучше спроси, кто его любит из сотрудников Центра. Хам первой степени! Не понимаю, как ему удалось устроиться сюда первым замом. Я как-то попытался его остановить…

– Ну и что?

Костя порозовел.

– Один из его мордоворотов прижал меня к стене и сказал, что сделает из меня «девочку».

– Вполне возможно, что он представляет собой сексуальное меньшинство.

– Но я-то принадлежу к сексуальному большинству!

Антон засмеялся.

– Не переживай, нам такие уроды не страшны. Теперь ни один телохран господина Савагова не рискнет угрожать ни тебе, ни шефу.

– Ты думаешь? – засомневался Костя.

– Уверен.

– Хорошо бы. – Секретарь включил телевизор, стоявший на тумбе в углу приемной, пощелкал каналами, кивнул на экран, истекающий очередной блевотиной рекламы. – Совсем обнаглели рекламотворцы, такое фуфло гонят!

– Рекламщики ни при чем, виноваты во всем этом безобразии заказчики рекламы.

– Ну, может быть. Вчера на ночь включаю телик, а там полураздетая девочка звонит по сотовому телефону: «Мамуля, ты ложись спать, я у подружки переночую». А рядом с ней лежит голый отрок! Это как понимать? Реклама умения врать?

– Сотового телефона, наверное.

– Естественно, телефона. Только я стопроцентно уверен, что никто этот телефон не купит, зато все уяснят, что ложь и разврат – это норма!

Антон с любопытством посмотрел на Костю. Совсем молодой двадцатидвухлетний парень реагировал на безнравственность исключительно точно и видел главное – попытку зомбирования молодежи внешне красочным, но абсолютно антиморальным способом.

– Или вот еще, – продолжал Костя мрачно, выключая телевизор. – Видел детский журнал «Кул»? Его начали рекламировать по телику. Но это же страшно! Там пропагандируется образ жизни как сплошная цепь животных удовольствий! Бери от жизни все! – Секретарь фыркнул. – Что же нормальным людям останется, если детки научатся брать в с е?!

– Согласен, – кивнул Антон, пряча улыбку. – Честных и умных людей на экране увидишь редко, зато любителей пива, извращенцев всех мастей, доморощенных магов и знахарей – хоть отбавляй. Один мой приятель – социолог посчитал, что больше всех рекламируются спиртные напитки и особенно пиво у нас в России.

– Словно это цель государства – вырастить поколение пивных дебилов.

– Но только мы открыто показываем по ТВ массовой аудитории фильмы, пропагандирующие наркоманию, насилие и порнографию, которые даже в странах, где их делают, идут лишь по кабельному телевидению и поздно ночью.

Они посмотрели друг на друга, как люди, внезапно нашедшие общую тему для обсуждения, но продолжить в том же духе не успели. Ожил динамик селектора:

– Костя, зайди.