Михаил Михеев - Рейдер

— Во-вторых, — отсмеявшись, продолжил Виктор, — не фиг здесь вообще болтаться. Двое дерутся, третий — не мешай. Не смущай нас своими… Ну, обрезанными формами. В третьих, я не хочу, чтобы информация о вооружении наших кораблей ушла раньше времени. Ну и, наконец, я только что решил проблему с Драконом.

— Это как? — вскинулся Айнштейн.

— Элементарно, Ватсон. Ну ты сам подумай: сколько раз он на связь выходил?

— Пять раз.

— И только в самый первый раз мы засекли его корабль. Причем он моментально оторвался от преследования пограничного крейсера и скрылся от радаров. Без гравитационных двигателей так двигаться могут только легкие курьерские корабли, они же, благодаря малой массе и хорошей системе защиты, могут легко уходить от радаров всех типов, даже от масс-детекторов — сядут куда-нибудь, и ищи их потом… Да что я тебе объясняю? Сам лучше меня это знаешь.

— Знаю. И что?

— Не тормози, Александра Павлович, второй раз уже за сегодня. Вон, кофе выпей, или поспи иди. Корабля мы не видим. Передачу запеленговать не можем. И каждый раз при этом в нашем пространстве есть чужие корабли — два раза шведские, один раз японский, один раз — французский и сейчас вот израильский. Я не говорю про те, что были на парковочных орбитах, я про те, что шли по трассе и к нам потом не заходили. Выводы? Лично я думаю, что они своей бортовой аппаратурой обеспечивали Дракону прикрытие. Мы ведь их не проверяли, что у них на борту было — не знаем. Косвенно это подтверждается тем, что сейчас был специализированный крейсер-шпион. Конечно, это плохо — значит, в определенной области они опережают нас, мы таких систем пока не имеем, ну да и хрен с ними — я отдал приказ расстреливать любой корабль, который войдет в зону боевых действий.

— И что нам это дает?

— Подумай сам. За последнюю неделю Дракон выходил на связь трижды. Он торопится, чем-то затягивание конфликта ему мешает. Значит, рано или поздно, ему придется выходить на связь снова и, если моя гипотеза верна, тут-то мы его и прищучим. Огонь, думаю, надо будет сразу открывать на поражение: хороший Дракон — мертвый Дракон.

— Согласен, — Айнштейн задумчиво кивнул. — А не спровоцирует расстрел чужих кораблей большую войну?

— А и хрен с ним. Ты что, будешь испытывать моральные терзания, поджаривая пятки какой-то шведской сволочи? Я — нет.

— Тоже верно, — Айнштейн вздохнул. — Совсем голова не варит, или старею, или устал.

— Не бери в голову, лучше действительно выспись, — посоветовал Виктор. — Я думаю, Поляков не настолько глуп, чтобы лезть в атаку, так что в ближайшее время нам ничего не грозит. А насчет еврейского корабля — так он вообще был без опознавательных знаков, всегда можем отбрехаться, что приняли за пирата. Кстати, языки у нас еще, возможно, будут. В чем — в чем, а в чувстве самосохранения нашим пейсастым коллегам ну никак не откажешь. Времени у них было всего ничего, но старт двух спасательных шлюпок с их корабля аппаратура зафиксировала, драпанул кто-то, не дожидаясь, пока мы стрелять начнем, как только корабли Полякова расползаться начали. Сомневаюсь, что в том взрыве они уцелели, а если даже уцелели, то их могли уже подобрать, но проверить на всякий случай надо. Там сейчас наши драккары крутятся, может, и найдут кого.

— Хорошо. Но ты ведь не по поводу этого нас собрал? Кажется, мысль по поводу смертоубийства пришла к тебе позже.

— Именно так, — кивнул Виктор и окинул взглядом свой штаб. Народ смотрел на него внимательно, выжидающе, сейчас здесь собрались все, кто имел право принимать решение. Старый лис Айнштейн (хотя вряд ли кто-то рискул бы назвать его сейчас старым — после процедуры омоложения он и на тридцать то, по виду, не тянул), вальяжно-спокойный Медведь, которому только постоянные тренировки и пилотирование драккара не дают окончательно растолстеть, Анрэ, как обычно серьезный, Кэвин, быстро пишущий и тут же что-то на листе бумаги (не, не любит человек ни ноутбуки, ни диктовоны, мысли у него лучше через пальцы формируются), и Кала, все такая-же изящная, ей даже рождение второго ребенка фигуру не испортило. Ну орлы, ничего не скажешь, с такими можно быть спокойным за свою спину, а это дорогого стоит.

— Итак, господа-товарищи, я вам хочу задать вопрос: а вам не кажется, что мы обречены на поражение?

Все секунду молчали, потом Кала осторожно спросила:

— Вить, тебе не кажется, что ты сгущаешь краски? Мы реально сейчас можем оторвать головы…

— Можем, конечно, — нетерпеливо прервал ее Виктор. — И что дальше? Мы сколь угодно долго можем отрывать головы всем подряд, мы тактически всех сделаем — и что? Экономически мы все равно слабее, ресурсы Земли в области образования тоже больше. Сейчас мы случайно оказались впереди, но долго это не продлится. Наше поколение будет чувствовать себя спокойно, возможно, следующее, но это уже не факт, а какого будет нашим внукам?

— Что предлагаешь? — ну, это уже Медведь, как всегда немногословен и решителен.

— Мы будем проигрывать до тех пор, пока не перехватим стратегическую инициативу. Вы посмотрите, сейчас мы только тем и занимаемся, что реагируем на внешние угрозы. Именно реагируем, а противник выбирает место, время и как ударить. Мы его можем метелить и дальше, но угроза всегда будет висеть, пока не будет ликвидирован ее источник. Отступит Россия — наедет Америка, отделаем Америку — Китай какой-нибудь объявится, и так — до бесконечности. Вспомните, с Ацтеками мы как разобрались? Лихо наехали на них и помножили на ноль, а они до сих пор не знают, кто их уработал. Стратегическая инициатива кругом была наша. Здесь тоже надо вопрос решать, а то съедят нас не за понюх табаку.

— Думаешь? — Кэвин скептически выгнул бровь. — И как? Переловить ихних президентов и морды набить? Наша агентура оставляет желать лучшего, да и вообще…

— Вообще идет на… На дальнюю станцию, в общем. Пора кончать с этими «не могем», «не принято». Если нет скальпеля, операцию можно сделать и топором, а топор у нас преотличнейший.

— Это ты про флот?

— Про него, родимого. На кой хрен нам двадцать линкоров, если мы их не применяем? На кой авианосцы, крейсера? Мое мнение — надо идти к Земле.

— Подойдем, повиснем на орбите и бомбанем чем-нибудь. А все нам будут аплодировать. Да нас уделают еще на подходе — мы сразу потеряем преимущество в скорости и дальнобойности, да и орбитальные платформы несут орудия, которым наши защитные поля на один нюх. Я уже молчу про наземные батареи. И потом, тут уж против нас выступят ВСЕ!!! А со всеми мы вряд ли справимся. Авантюра это, ставим на кон все с сомнительным результатом. А русский флот? Он ведь у нас на дороге встал. Думаешь, пропустит? А даже если и пропустит — что дальше? Он ведь, как только мы уйдем, попрется в атаку, станцию все равно сомнет и что?