Павел Корнев - Скользкий

Соткавшийся из воздуха ослепительно-белый третий Хранитель Знаний взмахнул рукой, и ледяное крошево бесчисленными дробинками устремилось к нам. По лезвию ножа проскользнул синий огонь, и лед растаял прямо в полете. Вычерчивая клинком в воздухе странные фигуры, труп Криса пошел навстречу Хранителю.

Почувствовав, как ослабли сковавшие мою волю чары, я решил не дожидаться, чем закончится это противостояние, и сматываться отсюда прямо сейчас. Вот только ноги словно примерзли к земле. Черт! Чары не ослабли, просто с них перекинули часть энергии на другие цели. А меня, так сказать, обезножили. Что делать?

Ползти? К вечеру как раз до леса доползу. А дальше?

Пришедшее в голову решение на первый взгляд показалось диким. На второй — просто безумным. Но какой у меня выбор? Кто бы ни одержал верх — мне ничего хорошего не светит. А светит только плохое и очень плохое. Так хоть какой-то шанс есть. Два раза, по крайней мере, прокатывало.

Вытянув руку, я попытался дотянуться до проходившей не далее чем в полутора метрах силовой линии. Не достать. А с другой стороны? И здесь длины руки не хватает.

Гадство! Гадство! Гадство!

Совсем же чуть-чуть не хватает! От отчаянья я растопырил руки и попытался дотянуться до двух энергетических потоков одновременно. Низкий гул отозвался в затылке, сияние чистой силы прильнуло к рукам и ударившие с двух сторон разряды энергии швырнули меня на землю. Ослепительная вспышка и тьма…

Очнувшись в круге выжженной земли, я некоторое время, ничего не понимая, осматривался, а потом кое-как поднялся на ноги и заковылял к лесу. К счастью, сковывавшие мое тело чары не выдержали прошедшего через меня разряда. К неменьшему счастью, я этот разряд пережил. Блин, у меня ничего не обуглилось? Пальцев рук совершенно не чувствую. Ладно, потом проверю, сейчас главное — побыстрее отсюда убраться. Место схватки Хранителя и одержимого ножом — или все же использовавшего нож? — Криса заволокло дымом, в густых клубах которого полыхали ослепительно-белые вспышки. Наверное, поэтому они и не замечали ползущего к ним от леса тумана. Думаю, цитадель Стужи появится здесь с минуты на минуту. А значит, чем дальше к этому времени я отсюда уберусь, тем мне же лучше. А то прихлопнут мимоходом, как букашку, и не заметят даже. А уж если заметят…

К тому же две силовые линии, до которых я дотянулся, так и продолжали раскачиваться из стороны в сторону и вроде с каждым разом сходились все ближе и ближе. Даже представить боюсь, что случится, когда они соприкоснутся.

Забирая вправо от места схватки и сгущавшегося тумана, я ковылял к лесу. Бежать, бежать отсюда. От оживающих мертвецов, пожирающих души ножей, слуг Стужи, от всего этого безумия… Пусть мир профессиональные герои спасают. Мне это не по зубам. Мне б только до Границы добраться…

Бег по лесу отложился в памяти плохо. Помню только, что падал, поднимался и снова падал, но каждый раз находил силы вставать и бежать дальше. Сзади постоянно что-то громыхало и яркие вспышки, словно лучи мощных прожекторов, просвечивали насквозь весь лес.

А я не оглядывался, вкладывая все оставшиеся силы в изматывающий бег. И даже не сразу поверил, что лес кончился, а уходящая в небо мерцающая стена — это Граница.

И тут сзади громыхнуло! Меня подбросило в воздух, швырнуло вперед и несколько метров протащило по земле. Вот это бум…

Я поднялся на четвереньки, потряс головой и оглянулся на поваленный лес. Где-то далеко позади — скорее всего, над Чертовым провалом — посверкивали ослепительные разряды молний, а в небо поднималось облако пыли. Хорошо хоть не в форме гриба…

Рассаженные колени никак не желали сгибаться, но я пересилил себя и, не обращая внимания на боль во всем теле, захромал к Границе. Шаг и второй

Шаг и еще один.

Шаги…

Эпилог

Тепло — жарко, тепло — жарко…

Лениво ползущие по небу пухлые облачка лишь ненадолго закрывали зависшее в зените солнце, и через минуту-другую оно вновь начинало жизнерадостно скалиться мне прямо в лицо.

Тепло — жарко…

Зажмурившись, я лежал на земле и даже боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть окружившее меня тепло. Потом решил, что это все же не сон, открыл глаза, сел на заросшую травой кочку и умылся в луже.

И где я на этот раз? Где-где… Дома. Это — не Приграничье. Это нормальный мир. Мой мир. Здесь даже затхлая вода в луже пахнет по-другому. И небо более теплого оттенка. И трава синевой не отливает. И цветы… А самое главное — в воздухе нет той, ставшей уже привычной, стылости, которая в Приграничье чувствуется даже в самый жаркий летний день.

А еще здесь нет разлитой в пространстве магической энергии. Совсем нет. Ни на полкарата. Даже непривычно как-то. Оказывается, привык я к ней. Сжился. Без колдовского зрения и вовсе неуютно.

Ерунда это все! Проживу и без него. Раньше ведь жил как-то. Не та это цена, чтобы сожалеть о случившемся. Совсем не та.

Где-то вдалеке прогрохотал поезд, и я чуть не запрыгал от восторга. Я б и запрыгал. Если б так больно не было. Ничего, руки, ноги на месте, голова тоже нигде не потерялась, а все остальное заживет.

Здравствуй, новая старая жизнь!

Тихонько насвистывая, я начал проверять содержимое карманов. Паспорт и доллары — это отложим. Пистолет? Ну, не с собой же его тащить! В лужу его, в лужу. Кобуру в кусты. Патронташ туда же. Нож хорошо бы оставить, но зачем мне лишнее палево? И так на вид чистый бомж — на каждом посту шмонать будут. В лужу.

А это что? Приказ о переводе в Дружину, бляха, разрешение на ношение оружия, медицинская карта и записи кондуктора. Выкинув бляху в довольно булькнувшую грязь, я достал коробок, чиркнул об него спичку и поднес дрожащий огонек к бумагам. Упавший на землю пепел подхватил и унес ветер. Вроде все…

Все, да не все. Коробок-то вот он. А в коробке циферки. А циферки эти вовсе даже не простые циферки. Нет, на самом деле — это ключ к отрезавшей меня от прошлого двери. Всего-то и надо, что позвонить. Просто набрать восьмерку и десять цифр. Что может быть проще?

Ну и что с тобой, дружок, делать? А ведь нельзя тебя оставлять. Никак нельзя. Сорвусь ведь. Напьюсь и сорвусь. Не из-за денег. Кто мне чего заплатит? Сказки для слабоумных. И совсем не потому, что задаток взял. Нет, позвоню я по пьяни, когда совсем тошно станет. А тошно станет обязательно. Не сразу, так позже. Слишком многое там осталось. Слишком многое…

От поднесенной спички коробок неохотно загорелся, сколько мог, я, переворачивая, держал его в руке, а когда огонь начал обжигать пальцы, выкинул в лужу и растер подошвой. Вот теперь точно все.