Вектор: Послесловие - Никита Владимирович Чирков

предсмертный вопль, в каком-то смысле это закрепляло ее победу, ее власть в этом месте. А бояться она больше не хочет: хватит уже с нее, надоело подстраиваться и искать оптимальный выход, в жопу чувство вины и неопределенность в каждом часе с момента, как она с Алденом столкнулась с кораблем Харви. Там, за створками, началось движение, странные стоны и даже вибрация от ожившей растительности ради жертвоприношения донеслись до ее ног. И вот, развернувшись, она подошла к туловищу, искавшему место для передышки, прячущемуся от законного, как она себя обозначила, владельца этого места на Векторе. Ханна начала топтать этот кусок жилистого мяса со всей силой, жестокостью и властью, вслушиваясь в жалостливые вопли существа. Она прижала тело коленом и кулаками стала избивать череп, желая уже вырвать голову и забрать этот трофей напоказ всей станции. Но тут в ней что-то проснулось – некое болезненное чувство прорезалось изнутри, вынуждая дать волю истерике, где под слезы и крики она все меньше и меньше применяла силу, а после и вовсе от бессилия упала на пол, прямо рядом с уже мертвым телом. Ее вновь трясло, хотелось вызвать рвоту, разорвать маску и кожу под ней, сделать что-то, чтобы избавиться… Она поняла, от чего, в тот самый момент, когда подбежала к стене у терминала, рядом с дверью, за которой трапезничала растительность, и спряталась в темноте. Ханне было стыдно, внезапно и так неестественно она ощутила ненависть к самой себе за все содеянное, пусть это и было необходимо. Ханна стыдилась этого как раз из-за того, что вдруг поняла, как легко стать копией Кросса и прочих, кто потерял себя на Векторе. Власть и бесстрашие так внезапно настигли ее с головы до ног, лишив трезвости ума, будто бы ничего более, кроме борьбы, и не остается, с чем поспорить сложно в этом месте. Но сама она благодаря этому всплеску четко поняла неприязнь к подобному, потому что это не сильно отличается от превращения в монстра станции, заключила она по личному опыту.

Пока она может, она будет оставаться собой. Это решение так приятно улеглось в ее ориентиры мира, особенно сейчас, особенно здесь, что самое простое решение ее проблем оказалось прямо перед глазами. Административный терминал, где они ранее прятались с Кроссом, вполне мог работать! Ханна подползла на коленях к нему и открыла техническую крышку – там оказалось ручное включение питания, которое кем-то было выключено. Она дернула пару тумблеров, клавиатура включилась ярким голубым оттенком, а на двух из трех мониторов появилось изображение. Воодушевленно поднявшись с пола, она сначала не верила глазам, даже осмотрелась по сторонам, убедившись, что двери закрыты и никто не нападет, после чего начала рыться в системе, неожиданно найдя рабочую систему коммуникации. Надо искать помощь, иначе никак, думала Ханна прорабатывая в голове возможные последствия ее затеи. Но, каким бы ни был шанс привлечь ненужный интерес к себе, она лучше рискнет. Да так и Света может услышать, и кто-то извне, а главная ее задача – выбраться с этой ебаной станции, пока еще не поздно. Ханна вводит сообщение о помощи и запускает его трансляцию по всем возможным частотам.

84

Привет, Кристина, знаю, что договорились временно не общаться, пока у тебя там похороны были и, так сказать, желание устаканить одно, чтобы потом заняться нашими делами. И важно, я рад, что ты пошла к психотерапевту, надеюсь, у тебя все идет отлично и ругаешь меня не сильно при враче. Я вот постоянно общаюсь и на связи, переносить так долго космос в одиночестве – трудная задача, но я, как мне кажется, хорошо держу себя в руках, даже веду дневник состояния, стал еще больше читать, хотя очень вас не хватает. К чему я вообще пишу — так это из-за дилеммы, серьезной и, возможно, самой судьбоносной в моей работе. Так случилось, что пока я разбирался в космическом мусоре, о котором ранее писал, да, с ним было много возни, больше, кстати говоря, потратил планируемого времени, из-за чего, это важно, а точнее, благодаря чему я поймал сигнал о помощи. Туда лететь недалеко, недельку посплю, и все. Но самое крутое и интересное – это то, что это не просто некий сигнал, а конкретный голос с конкретной просьбой о спасении. Разумеется, я сообщил начальству, все по правилам — иначе никак, ты уж знаешь, как важно сохранить работу. А если я спасу человека, то, помимо того что получу премию, так еще и вернусь раньше времени, чтобы его доставить, — и сможем увидеться. Но есть проблема – я все еще жду разрешение от руководства провести спасательную миссию, потому что правила, что уж, блин, тут поделаешь. И есть другая проблема — я боюсь, что пока буду ждать их ответа, да и мне же лететь еще, будет уже поздно. Пока я тут туплю, может быть, человек умирает, страдает, там, не знаю, на грани жизни и смерти, короче. И вот что же делать? Ждать бюрократии, чтобы спасти жизнь? Или же рискнуть всем? Если рискну, то меня уволить могут без зарплаты и прочего, но я так, может быть, спасу целую человеческую жизнь. А может быть, и нет… Прикинь, если я нарушу приказ, полечу, а увижу там уже труп, да еще и ненужный никому в итоге. Ведь мал шанс того, что там высокопоставленный ранг, спасение которого дороже всего, как это обычно бывает. Я на распутье и не знаю, что делать, потому что если я оставлю там умирать человека, то кем я буду тогда в глазах детей, тебя, да даже своих? А с другой стороны, люди умирают постоянно, и если пытаться спасти всех и каждого, то так и покоя не обретешь, а будешь думать все время о тех, кого не смог спасти. Ужасный выбор и обстоятельства этого выбора. Вроде бы хорошо, что есть порядок, законы и руководство, как же без этого, все бы развалилось давно или было бы разворовано. Но, с другой стороны, я бы уже летел туда, тупо желая спасти жизнь. Еще невозможно не представить, что если со мной что-то случится, то точно так же другие люди будут думать о моей жизни: выгодно или нет… Ненавижу это все. Но, с иной стороны, именно благодаря начальству я могу снять с себя ответственность, разве нет? Я лишь исполнитель, винтик в большом механизме, подневольный почти человек. Но что если именно такой человек, как я, нарушавший приказы и вечно не на своем месте и не