Алекс Орлов - Перехват

Сержант снова вздохнул, достал деньги и отдал Гуммелю его выигрыш.

– Так будет с каждым! – закричал тот, потрясая парой четвертаков перед лицом Джека. – Ну что, жим-жим? Идем стрелять или как?

– Идем стрелять, только яблоки за ваш счет, господин лейтенант.

– Уже решено, приятель! Куда рванем, где тут у вас решаются подобные споры?

– До твоего появления подобных споров не возникало, – заметил Хирш, спускаясь с крыльца столовой. – Спорили на щелбаны, на жвачку или курево.

– Курево и щелбаны?! Каменный век! Настоящее благородное пари, вот двигатель всемирного прогресса, если хотите знать!

– Так, Джек, иди за револьвером, а я прослежу, чтобы мистер спорщик добыл яблоки нужных размеров, – со скукой в голосе произнес Хирш.

На пороге возник капитан Хольмер. Он съел свой завтрак, запил его крепким чаем и на ближайшие полчаса у него было хорошее настроение.

– Что за склока, бойцы? Кто пойдет со мной купаться в карьер?

– Прямо сейчас? – спросил Джек.

– Нет, сейчас вода холодная. Лучше ближе к обеду, водичка согреется и аппетит можно нагулять.

– Сэр, в карьере вода круглые сутки четыре градуса.

– Цельсия?

– Кельвина, блин… – тихо обронил Хирш и отвернулся, сдерживая смех.

– Грамотный, да, Тедди? Очень грамотный? А вот я не поленюсь сейчас пойти в строевую, включить там глобалсеть и выяснить, чего смешного ты тут сказал? И спроси меня, кто будет смеяться последним?..

– Извините, сэр, – сдался Хирш.

– Извиняю. А в чем фишка шутки?

– Четыре по Цельсию – это холодно, а при четырех по Кельвину все застывает на хрен…

– Как это?

– Ну… Скажем, если заморозить яблоко, он превратится в хрусталь. Врезал молотком, и оно вдребезги.

– Ага, понятно, – кивнул Хольмер. – А если «таргар» из пушки врежет?

– Ну, тоже разлетится.

– И осколки будут опасны, так?

– Да, сэр, куски перемороженного яблока будут опасными, как и осколки хрусталя, – подтвердил Хирш.

– Джек, ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном? – спросил Хольмер.

– Нет, сэр. От Тедди – никогда.

– Вот. А он это знал и молчал, – со странной интонацией произнес Хольмер. – Ты просто какой-то профессор тригонометрии, Тедди!..

– Это скорее теплофизика, сэр.

– Ну ни хрена себе! – произнес пораженный Хольмер и уставился на Хирша вместе с Джеком и лейтенантом Гуммелем. – Нам что теперь, пойти сейчас всем и застрелиться?

– Извините, сэр, – растерялся Хирш.

– Извините, сэр, – передразнил Хольмер и зашагал прочь.

15

Когда Джек пришел к холму, который местные прозвали Лысым, Хирш и Гуммель уже расставили все мишени, и Хирш проследил, чтобы все соответствовало правилам – подставки под яблоки оказались одной высоты и были сложены из слоистого известняка, обломки которого в изобилии валялись на склонах.

– Ну что, принес? – спросил Гуммель.

– Принес, – ответил Джек, демонстрируя одиннадцатиметровый револьвер.

– Но это же целая пушка! – поразился Гуммель.

– Что, не годится?

– Ну… Годится, в общем. Просто я не ожидал. Я раньше таких даже не видел, честное слово!..

– Откуда стрелять? – спросил Джек, сразу прикидывая расположения мишеней и даже приседая, чтобы увидеть нужные траектории.

– Так ты уже стоишь на этом рубеже, сынок! – сообщил Гуммель, возвращаясь к своей дерзкой манере. – Я тут все со шнурочком промерил, твой комвзвода тому свидетель, я прав, коллега Хирш?

– Прав, Гуммель. Готовь бабки…

– С чего это?

– Ну ты же захватил деньги для расчета или думал нас обмануть? – перешел в наступление Хирш. Гуммель раздражал его, и Хиршу хотелось скорее наказать этого мерзавца. Да, в Джеке Хирш не сомневался, но наказать хотелось уже сейчас. В эту самую секунду!

– Покажи пять сотен, говнюк, или ничего не будет!

– А у вас при себе деньги имеются? – отступая, уточнил Гуммель.

– Конечно, имеются! У первой роты всегда так, а у Джека в кармане меньше восьми сотен никогда не бывает! Хочешь сожрать их? Хочешь, чтобы в рыло «котлетой» ткнули?..

Такого блефа Гуммель не выдержал. Он сам бывал в боях, но Хирш и Стентон бывали в переплетах куда покруче. Их блеф сметал остатки недоверия и ужасал неподготовленного человека.

– Вот! Вот! – прокричал Гуммель, доставая из кармана брюк припасенные деньги. – У меня все приготовлено, я честный офицер!

– Бум-бум-бум-бум-бум… – прогремело пять выстрелов, и далекие яблоки превратились в сладкие зеленые брызги.

– Давай деньги, – сказал Джек, выбрасывая из барабана пустые гильзы.

– Что? – не понял Гуммель.

– Я говорю – деньги давай, пятьсот ливров. Мы ведь на пятьсот договаривались?

– Так точно, – кивнул Гуммель, отдавая пять сотенных бумажек, даже не удостоверившись, все ли цели были поражены. Но поражены были все десять яблок, и, когда Гуммель повернулся к мишеням, их попросту не было.

Стойки из сероватого известняка остались неповрежденными, а зеленых «лингвельдов» на целых тридцать ливров как не бывало.

Гуммель даже пожалел, что так и не попробовал их, но тут ничего не поделаешь. Пять сотен отданы какому-то капралу, яблоки испарились от одиннадцатимиллиметровых пуль, и оставалось только поплакаться на свою невезучесть, хотя еще утром ему везло дважды – пятьдесят ливров за дождь и два за тараканьи бега в умывальной комнате.

– Это все? – задал глупый вопрос Гуммель.

– А что еще, лейтенант?

– Ничего, спасибо…

На полусогнутых ногах Гуммель сходил к огневому рубежу, чтобы убедиться в очевидном – от десяти яблок с пяти выстрелов не осталось даже огрызков. Пятьсот ливров – это провал, а он надеялся заработать состояние. Пятьсот ливров, болван! О чем ты думал?!

– Лейтенант Гуммель…

Гуммель обернулся. Перед ним стоял капрал Стентон, а чуть дальше лейтенант Хирш. Ох этот Хирш! Блистательный вояка, но совершенно не интересующийся пари! Несколько раз он послал Гуммеля с его пари на какое-то количество букв, а один раз даже обещал дать в морду.

В конце концов Гуммель все понял и к Хиршу больше не приставал. Ну чего нервировать? А вот капрал ему показался перспективной мишенью, на тот момент, разумеется, теперь-то он ему таким не казался.

– Лейтенант, хотите вернуть свои пять сотен?

Поначалу Гуммель решил, что у него галлюцинации. «Вы хотите научиться повелевать ветром? Вы хотите стать властителем облаков?» – он услышал что-то в этом роде. Но нет, капрал Стентон стоял перед ним и протягивал те самые, еще теплые, пять сотен ливров.

– О да… – проблеял Гуммель, еще не понимая, что ввергает себя в череду мучительных испытаний.

– Я отдаю вам ваши пять сотен с одним условием…