Выжившие (СИ) - Антон Казаков
«Мы больше не можем терпеть. Мы пришли сюда, чтобы сделать то единственное, что дòлжно сделать в нашей ситуации. И мы надеемся, что вы, Братья, поймёте нас».
В следующую долю секунды произошло что-то неуловимое — и ноги всех восьмерых подкосились. Все учёные, как один, закатив глаза, повалились на каменные плиты.
Через несколько секунд послышались вскрики тех, кто был в этот момент на площади. Кто-то звал на помощь, кто-то кричал, что людям стало плохо. А кто-то просто убегал. Запись оборвалась на моменте, когда в кадр влетела размытая фигура, бросившаяся к ближайшему из сваленных в беспорядке тел…
Кай пробрала дрожь. Пустыми глазами она уставилась в виртуальное пространство, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя ледяное, вязкое чувство ужаса, начавшее обволакивать сердце, стоило светловолосому Магнусу Хиллесланду начать говорить. Его голос, такой отсутствующий, надломленный до хрипотцы… Его взгляд, такой пронзительный, острый… То, что он говорил, — немыслимое, чуждое этому райскому, лучшему во всём мире месту под горой Рёками… Что же, чёрт возьми, здесь происходит?..
— Ицуми, закругляйся пока — и наружу, — из раздумий Кай внезапно вырвал голос полковника Шибы.
Она вздрогнула и резко обернулась. Шеф стоял за спиной вместе с холодно-приветливым Людвигом.
— Дальше — всё с напарником, — продолжил он, — ему тоже надо входить в курс дела.
— Но… — только и выдохнула капитан Ицуми.
Видимо, её глаза даже в виртуальном пространстве полезли на лоб так быстро, что полковник сразу замахал руками:
— Да, да, можешь не продолжать, я помню! И знаю, что ты хочешь возразить. Ответ — нет. Это будет твой первый напарник после… эм-м-м… долгого перерыва. Не обсуждается. Так решил Главный. Идём.
И Людвиг с готовностью протянул ей полупрозрачную руку, вновь странно улыбнувшись и… Чёрт, ещё и этот ИскИн… Он что, правда подмигнул?!
Примечания:
[1] Дзàндака — яп. «Баланс».
[2] Дэва-мàта — яп. «Увидимся», более формальная форма.
Глава 4. Тяжёлое утро после обеда
Звонок встроенного комма сквозь глубокий сон — ощущение, которое ни с чем не спутать.
Ты преследуешь каких-нибудь пришельцев с Альдебарана из вирт-слэшера, если ночью переиграл, или начинаешь стягивать тонкий пеньюар с полуголой красотки… и вдруг — пронзительный писк! Землетрясение! Всё перед глазами начинает мелко вибрировать, как будто внутри огромного дилдо, писк врывается в уши, долбит прямо в мозг, — и тебя вырывает за шиворот со дна любого омута сновидений, прямо в визуал коммуникатора.
Интересно, если позвонить на комм трупака, тот тоже подорвётся?
— Фак… Сверлить твой нейрон… — лейтенант Джей Мэтьюз застонал, едва не свалившись с узкой откидной койки. Больше всего она напоминала шконку в полицейском изоляторе, разве что была чуть помягче и на ладонь шире.
— Что за херня… Кто, мать твою, в такую рань… — нечленораздельно рычал он, протирая глаза, пока не увидел отображаемое имплантом на периферии зрения время: «14:36». Вот это его вырубило вчера…
Ну а кто это мог быть — легко догадаться. С тех пор, как у Джея не стало жены, — нет-нет, с ней всё хорошо, она умерла только для него самого, так и сказала: «Считай, что я для тебя мертва, мудак!» — доступ в спящий режим его комма имел только один человек: начальник его отдела в «семёрке», подполковник Фукада.
И если он так настойчиво звонит — это точно попадалово…
— Подполковник Фукада, сэр!.. — гаркнул он, подскакивая, и треснулся головой о полку. — А-а-а, м-м-мать… — Джей еле сдержался, чтобы не разразиться матерной тирадой. — То есть, Фукада-сан… Чем обязан?.. — он аккуратно распрямился и стал тереть ушибленное место.
— Полтретьего дня, Мэтьюз! — подполковник сурово посмотрел на помятую физиономию в своём комме. — У тебя вообще режим есть? Ты уже не в полиции, лейтенант! Здесь — требования!
— Есть у меня режим, полковник… — прокряхтел Джей. Голова адски болела, и внутри, и снаружи. — Но у него, как и у меня — отпуск…
— Шутишь, Мэтьюз?.. Ну-ну. Значит так, слушай меня и не перебивай. Твой отпуск мы перенесём. Тебя вызывают в «одиннадцатое», срочно. Это значит — прямо сейчас…
— В «одиннадцатое»?! Меня?! — опешил лейтенант.
— Не перебивать старшего по званию! — рявкнул Фукада. — Чему вас, идиотов, в полиции учат…
— Добру и справедливости! — на автомате сострил Джей, и тут же об этом пожалел.
— Молчать!!! — глаза Фукады вмиг налились кровью, он даже заскрежетал было зубами и сжал кулаки. Но всё же быстро взял себя в руки и продолжил спокойным тоном: — Если бы ты хоть немного знал о японской культуре, лейтенант… [1] — подполковник покачал головой. — Короче, на взыскание ты себе уже заработал. А теперь дослушай. Я тоже понятия не имею, что они там в тебе нашли. Мне не сказали, для чего вызывают. Просто вызывают. Но знай — приказ поступил с самого верха. С самого, Мэтьюз! Не исключено, что от Главного лично! Важно не обосраться, ты понял? И ты обязан хоть недолго нормально и дисциплинированно себя вести. То есть — пока не закончишь. Ты меня понял, лейтенант?
— Понял, Фукада-сан… — Джей уже шарил глазами в поисках бутылки с остатками виски. Голова словно потрескивала от каждого слова подполковника, да так, что едва можно было терпеть.
— Надеюсь, что ты понял правильно, — вздохнул Фукада. — Вертушка с твоим барахлом из отдела будет у тебя на крыше через пятнадцать минут. Там введут в курс дела и скажут, кому ты подчиняешься на следующие… а-а, не знаю, на сколько. Пока не вернут. Мы тут с радостью от тебя отдохнём.
Джей, поморщившись, проглотил колкость, приставил руку к всклокоченной голове и оттарабанил:
— Есть, Фукада-сан!.. Всё кристально, Фукада-сан!.. Я могу идти?.. — последнюю фразу он почти простонал.
— Иди, лейтенант, — покачал головой Фукада и добавил: — Не знаю, кто тебя выбрал, но лучше бы он знал, что делает… — с этими словами подполковник сбросил вызов.
А Джереми Мэтьюз, лейтенант антитеррористического Управления «7» Службы разведки Японского Конгломерата, бросился к бутылке, стоявшей под столом напротив койки.
И тут же обрушился на пол на нетвёрдых ногах, не сделав и шага.
— О-о-ох… Старпом, дай чего-нибудь забористого… — простонал он вслух. Мысли вообще не
