Метаморфозы - Василий Головачёв
– Что-то почуял?
– Тут не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы чувствовать беспокойство: нас ищут искины, а они не люди и пощады не знают.
Иннокентий обмылся холодной водой, насухо обтёрся махровым полотенцем и устроился на коврике перед диваном: широкоплечий, как и все Лобовы, с хорошо развитыми бицепсами и плоским животом с кубиками мышц, – и Стефания некоторое время наблюдала за ним с невольным восхищением, очарованная игрой мускулов.
Он заметил взгляд, но не остановился. Сделал десять быстрых приседаний и столько же раз отжался, разогревая тело, и сел в позе лотоса, накрывая тыльными сторонами ладоней колени. Мышцы на руках от запястий до плеч начали сокращаться как бы сами собой, потом заиграли даже пальцы, исполняя каждый сложные движения отдельно от остальных.
– Что ты делаешь? – осведомилась она.
– Активизирую нейроузлы, – скупо ответил он.
– Что это значит?
Но математик не ответил, закрыл глаза, впадая в транс и превращаясь в неподвижную, как глыба гранита, статую.
Понаблюдав за ним ещё немного, Стефания сама устроилась на полу и привычно прокачала программу стимулирования всех дополнений, включая наноформеры и датчики допустимых нагрузок. Всё это заняло у неё четверть часа, и когда Стефания открыла глаза, увидела, что Иннокентий в свою очередь разглядывает её с неменьшим восхищением, чем она его. Покраснела, отводя взгляд.
– Чего уставился как баран на новые ворота?
– Какая же ты красивая! – выдохнул он, поднимаясь и целуя женщину в плечо. – Нам всем повезло, у всех моих «братьев» отменный вкус.
Стефания легко подхватилась на ноги, собираясь в душевую.
– Чем это ты занимался?
– Активацией нейро. Разве ты не то же делала?
– Я не умею управлять пальцами, как ты. Наверно, мой биоНАЗ[3] поскромней.
– Меня готовили как дивера для внешних рейдов. А тренировка помогает держать в тонусе все синапсы и увеличивает скорость нейроответа. Ничего сложного, я научу. На каждом пальце, в особенности на подушечках, есть точки активации корапсидов – узлов пересечения сигналов, а мне добавили ещё и нитки подключения СДИ – системы дополнительного интеллекта.
– Терафим вшили, что ли? – Стефания имела в виду личного секретаря.
– Не только, в позвоночник у меня вшиты ещё несколько наноформных систем, от лечебной до боевой.
– Лечебная и у меня есть. А боевой я предпочитаю заниматься реально.
– Одно другому не мешает.
– Если бы я знакомилась с тобой на пляже, никогда не подумала бы, что ты математик.
– Почему? Я даже таблицу умножения знаю.
– И наоборот: узнав, что ты математик, я представить не могла, что ты так развит.
– Нынче можно отрастить любую мускулатуру.
– Ты же не питался анаболиками и форсами?
– Говорю же, меня специально готовили, хотя я с детства занимался физкультурой под управлением отца.
– Кто он у тебя?
– Наставник по физическому совершенствованию в универе.
– А мать?
– Препод математики. Это я из-за неё избрал профессию математика.
– А у Итана с Тарасом тоже есть такие допы, как у тебя?
– У Итана есть, он тоже военный человек, а в двадцать третьем реале ещё не дошли до усовершенствования тела человека, как у нас. Тарас просто очень хорошо подготовленный спецназовец. Я даже подозреваю, что он «серый берет».
– Да ладно!
– Почему нет? Он с двенадцати лет серьёзно занимался развитием сознания и специальных боевых способностей и владеет всеми видами рукопашки и технического обеспечения. Чур я первый! – Иннокентий вдруг метнулся к двери душевой, норовя попасть вперёд спутницы.
Но она не пропустила, и несколько секунд они дурашливо сопротивлялись, отпихивая друг друга, применяя арсенал рукопашного боя в качестве намерений сделать приём. Потом он сдался, и Стефания нырнула в душевую.
Улыбаясь, он вернулся в номер, и вдруг в ухе тенькнул звоночек: разогретое схваткой подсознание выдало тревожный сигнал. Математик застыл, ища источник тревоги в коридоре и за стенами номера, прислушиваясь к своим ощущениям, подскочил к окну, занавешенному кисеёй почти прозрачной шторки.
Напротив гостиницы всего в полусотне метров висел туманный вихрик, испускающий реденькие волны нагретого воздуха (благодаря пси-резерву Иннокентий видел его в инфракрасном диапазоне). Если бы он не был разгорячён и настроен на активный режим, мог бы и не заметить странное облачко. Потом включилось сознание: напротив окна (десятый этаж, однако! Какое, к чёрту, облако?) висел дрон класса «невидимка»!
Первая мысль была – сбить!
Вторая отрезвила – чем?! Оружия с собой они не взяли, оставив комплекты «скорпионов» в одном из брошенных строений на окраине Луганска, и даже если бы оно имелось, открывать пальбу в гостинице, полной отдыхающих, было бы безрассудством. Оставался один путь – бежать!
Он застыл на мгновение, прикидывая, чего может хотеть беспилотник, с какой целью его запустили. Может быть, он является элементом защиты здания? Однако аналитический ум математика отверг эту идею. «Невидимки» использовались преимущественно для разведки в тылу украинских сил, и его появление в Ялте означало, скорее всего, одно: «Баталер» каким-то образом ухитрился обнаружить беглецов! Но кто мог заподозрить в паре отдыхающих «из Тюмени», как они зарегистрировались по удостоверениям, выданным им полковником Шелестом в двадцать третьем реале, беглецов, разыскиваемых спецслужбами? Да ещё и сменивших внешний облик? Неужели сдали сотрудники РОКа?!
Иннокентий вспомнил Зинаиду Степановну и её сына, мотнул головой. Не может быть! Такие искренние люди не предают! Тогда кто? Неведомый комиссар Кресовец? Тоже нереально! Руководителями такого уровня и такой службы не могли стать лжецы и предатели. Где-то прокололись сами беглецы. Чёрт! Как же не хочется бежать!
Вихрик за окном приблизился.
Система маскировки превращала его в четырёхструйный клочок пара, но опытный глаз математика безошибочно угадал в центре вихрика опасную опухоль. «Невидимка» кроме камер нёс, очевидно, и боезапас либо излучатель.
Он всунул голову в проём двери.
– Стефа, тревога! Уходим!
К счастью, разведчица тоже обладала немалым боевым опытом и отреагировала как надо:
– Иду!
Выскочив из душевой абсолютно голая, женщина метнулась в спальню, натянула шорты, кофточку, сандалеты и выбежала в номер, где Иннокентий, успевший нацепить джинсу, ждал её с коричневой спортивной сумкой в руке.
– Где?! – завертела Стефания головой.
Он указал на окно.
– «Невидимка».
– Не вижу…
– Чуть выше и правее.
– Вот он! – Стефания с надеждой посмотрела на него. – Может, это не по наши души?
– Лучше не рисковать.
– «Кинжал» на все их головы!
– На чьи?
– Тех, кто управляет дроном.
– Следовало ждать их появления со дня на день. Не надо было соваться сюда.
– Это я настояла, – жалобно сморщилась она.
– Не горюй, мы неплохо отдохнули.
– А как же наша встреча с местным РОКом?
– Прыгнем в спокойный реал, где нас не ищут, подскочим там на окраину Ялты и выйдем снова в наш. Весь крюк займёт не больше получаса.
– Поняла.
Вихрик беспилотника ринулся к веранде.
Интуиция заговорила громче.
– Прыгнули!
Они обнялись, исчезли, и в этот момент дрон выстрелил по веранде и окну яркой электрической молнией.
Россия-23. Луганск, офис фронтового ФСБ
18 июля, 15 часов дня
Ракета упала точно в центр Луганска, повредив три жилых дома и торговый центр, не считая полусотни машин. Жертв, к счастью, было немного, три человека, раненых более сорока, но никого это не успокоило. Последние дни ракетные обстрелы территорий, занятых российскими войсками, участились, и снова встал вопрос полного освобождения Харькова от нацистов. Именно оттуда на белгородские, брянские и курские земли летели немецкие «Таурусы», американские «Клумбы» и английские «Штормы». До этого ПВО отражало бомбовые, ракетные и беспилотные атаки, но утром восемнадцатого июля «Таурус», летевший по необычной траектории, сбить не удалось, и по всем подразделениям ЗРВ России разлетелись приказы Министерства обороны усилить воздушную защиту городов.
Отреагировал на атаку и директор луганского и донецкого филиала ФСБ генерал Самойлов, собрав по удалёнке срочное совещание.
Сначала слово взял генерал Корнишов, заместитель Самойлова по контролю логистики тыла и фронта, в чью юрисдикцию входила организация доставки раненых в больницы и убитых на кладбища. Из его слов получалось, что количество раненых увеличилось вдвое по сравнению с началом лета и службы не справляются с вывозом бойцов в тылы.
– С подачи американских советников укронацисты начали чаще бить по медицинским и торговым центрам, – добавил Корнишов, тоже раненый, но не покидавший поста. – На это следует обратить внимание. Наша разведка докладывает, что у бандерлогов кончаются боеприпасы, а они
