Врач «скорой» - Алексей Викторович Вязовский
– Райкин уже привычный, – махнул рукой Шишкин. – Это вряд ли. Тут дело в другом. Плохие слухи про него распространяют постоянно. Дескать, в гробу матери пытался вывезти золото и бриллианты в Израиль.
Тут я, конечно, обалдел.
– Он мать в Израиле хоронил?
– Такова была ее последняя воля.
– У нас же нет дипотношений с ними…
– Это у нас нет, а у него есть. Он же всемирно известный актер…
Шишкин покачал ложкой в стакане, повздыхал.
– Анонимка на него пришла новая. Мол, с Ефремовым, Табаковым и Евтушенко подпольный журнал издают. Для творческой элиты. Дело на контроле в КГБ и ЦК.
– Бред какой-то… Таким людям эти журналы до лампочки. Молодежь балуется, да агенты западные всякие.
– Вот и я удивляюсь. – Шишкин понизил голос: – Ходят… хмм… слухи, что дело тут не в анонимке. Это следствие. Зарвался Аркадий Исаакович. Поставил спектакль с цитатами из Ленина.
– Так что в этом плохого? – еще больше удивился я. – На руках должны носить.
– А там с критикой советского строя. Устами Владимира Ильича. На каждый наш порок общественный – цитата из основоположников. Дескать, они тоже бичевали, и мы будем. И не подкопаешься. Не запрещать же Ленина… Скандал! Вот и решили его добить с другой стороны, здоровье у него так себе…
– Может, вы как-то поспособствуете, чтобы его в ЦКБ подольше подержали, подлечили? А там, может, само собой все уймется.
– Тоже об этом думаю, – покивал профессор. – Кстати, лекарство это, что ты нашел…
– Каптоприл? Привезли?
– Уже попробовал на нескольких пациентах. Сейчас материальчик соберем, статью напишем. Отличный результат показывает, давление стабилизирует – сказка просто. С меня бутылка!
Вот она, цена внедрения хорошего препарата: коньяк и какая-то закуска. Ну, и ушедшая невеста бонусом.
* * *
Первый вызов на «кровотечение из руки». Кстати, опять я попал к доктору Спиваченко с неугомонной Капитоновой на пару. Не туда пошла девчонка работать. Ей надо было в журналисты идти, интервью брать. Всё узнала бы у звезд. Естественно, сегодня с утра допрашивали меня. Конечно же про Швейцарию. От пограничного контроля в аэропорту до цен на всё. Включая недвижимость. А откуда мне это знать? Я там даже на общественном транспорте ни разу не катался.
А ехать далеко получилось. Когда сначала доктор сообщил, что за город, в какой-то Ранис, я не понял даже. И только когда к поселку подъехали, дошло – да это же Николина Гора! Тут плевать на улице категорически запрещено, а то вероятность попадания слюны в какого-нибудь академика или министра сильно превышает сто процентов. Но это летом. А сейчас, в эту очень недачную погоду, кого сюда понесло? Есть, конечно, те, кто живет за городом круглый год, но их мало. Однако вызвали, значит, наш клиент.
Украшающих окрестности и подтверждающих близость обитателей к народу пятиметровых заборов еще и в помине не было. Так, несерьезный штакетник, а местами и вовсе вопиющее пренебрежение безопасностью в виде декоративного кустарника. Ехали по навигатору – нас на въезде встречал какой-то не то сторож, не то слесарь. Его даже спрашивать не стали, что стряслось, – сразу видно было, что мужик не в теме.
А во дворе сразу начались приключения. На нас молча бросилась какая-то здоровенная псина. Ну разве что рыкнула слегка. Мы еле успели выскочить на улицу. Впрочем, доктор чуток пострадал: куртку собачка ему слегка разодрала на спине. Хорошо, что до организма не добралась. И мы стояли сейчас на улице и смотрели на милую морду восточноевропейской породы, приветливо скалящую зубы и капающую слюной в щель между штакетинами. Только природная лень не давала псине перемахнуть через заборчик, весьма символический, кстати.
А в окне пациентка руками сигналы подает. Почему я так решил? Так у нее на руке повязка какая-то самопальная, окровавленная, да и лицо бледновато.
– Это Самойловых собака, – подал голос наш провожатый. – Сорвалась утром. Агбар.
– Что же вы раньше не сказали? – спросил Спиваченко. – Тут милицию вызывать надо или службу по отлову животных.
– Так он и есть милиция, – объяснил мужик. – Только сейчас в запое, до него не добиться.
– А жена? – продолжил искать пути выхода доктор.
– Ушла она от него, вот и квасит, – тяжело вздохнул абориген. – Агбар сорвался, голодный, небось. Вон, Ираиду Матвеевну покусал.
Спиваченко пошел звать диспетчера, но тут же бросил эту затею: сигнал не добивал. Песель продолжал исходить лаем, и надо было что-то делать.
Я походил вдоль забора, нашел какую-то деревяшку. Под удивленным взглядом бригады засунул ее между штакетником, подразнил Агбара. Тот, конечно, отреагировал. Бросился ко мне, вцепился в предложенное. Я тут же ее бросил, схватил собаку за шею и впечатал в забор, сильно прижав мордой к штакетнику. Да так, что Агбар даже освободить пасть не мог.
– Давайте быстрее, – прохрипел я бригаде. – Долго я его не удержу.
Собака и правда была сильная, рычала и мощно рвалась на свободу.
Коллеги бросились в дом, вывели под руки женщину, посадили ее в машину. И тут меня удивил наш водитель.
– Эх, доктор, дайте я, – вдруг подал голос Иван Николаевич. – У меня с ними вроде получается договориться. Отпускай.
Глядя на монтировку, которую он держал в руке, я подумал, что таким образом договориться можно с кем угодно. Впрочем, она не пригодилась. Водитель вошел на территорию, посмотрел пару секунд на тяжело дышащего Агбара и спросил:
– Ты что здесь делаешь?! А ну быстро домой пошел! Как не стыдно, взрослая собака, а так ведешь себя!
Как ни странно, пес виновато опустил голову и пару раз вильнул хвостом. Иван Николаевич открыл калитку, взял Агбара за ошейник и велел мужику:
– Что стоишь? Показывай, где этот твой Самойлов живет. Надо же покормить собачку.
Какие только таланты у нас на «скорой» работают, а? Ладно, пошли спасать Ираиду Матвеевну.
А с ней оказалось все сложнее, чем представлялось вначале. Собака покусала ей и ноги тоже. Чего женщина на адреналине почти не заметила. Хорошо доктор, обрабатывая руку, услышал хлюпающие звуки в сапогах. Мы откинули подол платья и ахнули. Порванные колготки, рваные раны на голени. Пришлось разрезать одежду, укладывать на носилки. Ираида Матвеевна застонала, а потом даже заплакала от боли. Вот тебе и Агбар. А я ему руки засовывал почти в пасть. Герой… Женщине накололи обезболивающего, наложили давящие повязки – тут работа для хирургов ЦКБ. Кое-кому придется прилично так шить.
На обратном пути Капитонова то и дело ерзала в кресле, видать, необходимость соблюдения инструкций с трудом сдерживала желание обсудить наше приключение. Зато, когда пострадавшую сдали в травму, залилась соловьем. Досталось дифирамбов и мне, героически сдерживающему чудище, размерами уже явно превосходящее наш «рафик», и Ивану Николаевичу,
