Поиски утраченного завтра - Сергей Лукьяненко
Меня то ли проверяли, то ли испытывали.
И ладно бы меня, но в это вовлекли ни в чём не повинных гражданских и моих друзей-Обращённых.
Я такое не прощаю. Придётся делать жестокие, некрасивые, кровавые вещи.
…Ещё бы понять — с кем!
Часть первая
Глава 6
6
Домой я добирался осторожно, хоть мне и казалось, что я давно забыл смысл этого слова. Вначале поехал в район морского порта, потом остановил такси на трассе в точке, куда заранее вызвал другое.
Но пересел не в него — такси отправилось пустым в крупнейший супермаркет походного снаряжения и оружия. А вызвал новое, отказавшись подряд от четырех первых. Уже в пятом я назвал свой адрес.
Нет, никаких предчувствий пока не было. Но лучше перестраховаться.
Вообще-то мне кажется, что предчувствия стали побочным эффектом. Слаживающий про них не говорил, да и появились они не сразу.
А может, и сразу, просто мы не научились их понимать?
Я вылез из машины, глянул на вход в своё обиталище. Привезённая такси коробка с металлическими останками тао стояла у двери, на площадке для доставки. Над ней помаргивал огонёк сторожевой системы.
Интересно, как такси затащило груз по лестнице? Может, и впрямь требование двойного тарифа было оправдано?
Ещё рядом с дверью стояли двое.
Вздохнув, я поднялся по лестнице. Посмотрел на мальчика Святослава и охранника-хоппера. Этот выглядел посерьёзнее и посдержаннее истеричной женщины, палившей в меня.
— Можно войти? — спросил Святослав и бросил в рот пластинку жевательной резинки.
Сейчас он был одет не в детский матросский костюмчик, а во вполне взрослую версию человеческого делового костюма. Даже с галстуком.
— Один, — сказал я, подхватывая коробку с металлом тао и открывая дверь.
Хоппер тяжело вздохнул, но ничего не произнёс. Святослав двинулся за мной. В коридоре включился свет, вентиляция зашуршала, переходя в активный режим.
— Вы весь в крови, — сказал Святослав.
— Жизнь — боль.
— И от одежды хрень осталась, даже жопа видна.
— Жопа — слово грубое, — наставительно сказал я. — В стародавние времена его даже в книжках запрещали печатать… Чего тебе?
Мы вошли в гостиную, я поставил коробку на стол, налил себе виски и сел в кресло.
— Нас тут убили? — спросил мальчик, оглядываясь.
— Твою сестру тут. Тебя и собачку — вон там. — Я показал.
— Можно глянуть?
— Валяй.
Святослав сходил в спальню, вернулся через минуту разочарованный.
— Там чисто. Ничего нет.
— Конечно. Мне же надо было избавиться от тел.
Он даже не поморщился.
— А как меня убили?
— Разрубили молекулярным хлыстом напополам, — пояснил я. — Извини, чуть-чуть не успел. Пришлось тебя придушить, чтобы не мучился.
— Жесть какая… — вздохнул Святослав без особого испуга.
— Ну, так что тебе надо? — спросил я. — На работу к твоему папе я наниматься не стану. Знаешь, передай ему, что, вполне вероятно, вы попали в переделку случайно. Можно выдохнуть и жить спокойно.
Подросток кивнул.
— Да, Васька тоже так думает… Просила вам передать, сказала, что будет полезно.
Он полез во внутренний карман пиджачка и достал небольшой блокнот в кожаном переплете.
— Её дневник.
— Как мило! — оживился я. — И так старомодно… Вообще-то я рассчитывал на кило черной икры и бутылку старого коньяка от твоего папы, но… Спасибо, юноша! Передай Василисе мою искреннюю благодарность.
Святослав пожал плечами.
— Я отправлю вам икру и коньяк. К чему папу грузить мелочами.
Я решил, что Святослав мне нравится. Я даже мысленно повысил его от мальчика до юноши, пропустив стадию подростка.
— Можно в сортир сходить?
— Там.
Святослав удалился, а я задумчиво почесал подбородок. Открыл блокнот. Большая часть страниц оказалась выдрана, осталось десять-пятнадцать от силы.
Интересно.
Всё интереснее и интереснее…
Святослав вернулся, замялся, глядя на меня, — я потягивал виски и ждал. Синтетический виски гораздо проще сделать, чем синтетический коньяк.
Поэтому я чаще пью виски.
Вру.
Я пью всё, что угодно. Это не вредит мне и не радует. Это просто привычка. Имитация обычной жизни.
— Не думайте, что я невоспитанный, — неожиданно сказал Святослав. — Я вам очень признателен. Не за вчера, хотя, наверное, вы старались. За то, что вы сделали пятьдесят лет назад.
— Я делал это просто так, — сказал я. — Разницы не было.
— Неправда.
— Ну ладно. Я делал это ради человечества. Смешно звучит, да?
Он пожал плечами. В его возрасте это и впрямь звучит смешно.
— У нас с Васькой там была бабушка. В последней группе, которая уходила. Ей было шестнадцать лет. Высокая, с двумя косичками и хромая…
— На себе не показывай.
Святослав усмехнулся.
— Она говорила, что вы колебались. Все. Никто не хотел оставаться. Тогда она пошла и взяла автомат. И вы вышли, забрали у неё оружие и сказали: «Девочка, тебе ещё влюбиться и вырасти надо. Оставь это нам».
— Не помню, — сказал я. — Давно дело было. И не было у нас никаких автоматов, ружья да ножи.
— У вас пептидный архив воспоминаний, да? Ну, может раскрутится ещё… Я пойду?
— Удачи. — Я отсалютовал ему бокалом. — У меня был тяжелый денёк, извини.
Святослав двинулся к коридору. Ориентировался он прекрасно, либо импланты, либо прокачанное сознание. Уже из глубины коридора он негромко сказал:
— А костюм я попрошу отца новый вам прислать.
— Лучше сразу два-три! — сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово. Вот ещё, чтобы какой-то… юноша… ушёл с красивой репликой!
Через пять секунд дом оповестил меня, что чужак покинул мои владения.
— Хромая с косичками, — пробормотал я. — Вот уж отличительный признак…
Конечно же, я соврал.
Я прекрасно помнил его бабушку и, как оказывается, мать Юрия Святославовича.
Есть воспоминания, которые не загонишь ни в кэш, ни в долгосрочную память.
…В старости плоха даже не физическая немощь, не заторможенность мышления, не проблемы с мочевым пузырём или, хе-хе, эрекцией. В старости самое ужасное, что ты помнишь себя молодым.
И молодость была ещё только вчера.
Семьдесят, восемьдесят, девяносто лет — неважно. Если тебе не повезло нырнуть в бездонные пучины склероза, ты помнишь себя десяти-, двадцати-, тридцатилетним. Сорокалетним. Пятидесятилетним, чёрт возьми! Тогда ты решил, что пришла старость, но ты был дураком, старость ждала впереди, зачем ты ей был нужен
