Время жить. Сопряжение миров - Мила и Виктор Тарнавские
Хотя все-таки большинство вопросов были умными и по делу. Отвечали на них, в основном, Марк Брайтон и кэп, иногда подключались Сергей Сухина и Олег. Я помалкивал, предпочитая слушать, и надеялся, что мне не придется сегодня ни с кем общаться. Как-то немного боязно было.
Но уже после конференции, завершившейся небольшим фуршетом и неформальным общением, ко мне целенаправленно направился темноволосый парень примерно моего здешнего возраста. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Причем, это сработала не константинова, а именно моя память!
Что за чертовщина?!
Я всмотрелся в него еще раз и вдруг понял. Парень был похож на нашего знаменитого в прошлом вратаря Рината Дасаева! Он был одет во что-то спортивное, потому у меня, наверное, и возникла эта ассоциация.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он. – Мы с вами, по-видимому, ни разу не встречались в реале, но общались в сети, на форуме «Скрижали истории». Я – Алекс.
– Очень приятно…
Да, было у Константина такое историческое увлечение. Но вчера у меня просто не дошли до него руки. Я попробовал обратиться к чужой памяти, но и она не смогла подсказать мне ничего определенного.
– Это было в прошлом месяце, – пришел мне на помощь Алекс. – Мы с вами обсуждали арабо-израильский конфликт в XX-XXI веках.
– Ах, арабо-израильский…
Даже не знаю, какое было мнение на этот счет у самого Константина, а вот у меня имелось, что сказать.
В универ я поступал еще в советские времена, и с нами на одном курсе учился Хусейн из Палестины. Будучи на несколько лет старше нас, он, тем не менее, легко вписался в нашу компанию. Может, благодаря своему веселому характеру. А может – из-за хорошего знания русского языка. При этом никаким раздолбайством он не страдал, происходил из весьма уважаемой в своих краях семьи, многое знал, а кое-что и сам видел. Вот он и рассказывал нам вещи, о которых не писали ни наши, ни западные газеты.
Потом, уже в 2002-м, Хусейн приезжал к нам на десятилетие выпуска. Тогда, помню, мы с ним зацепились языками и весь вечер обсуждали их палестинские дела. А через пару лет я по своей журналистской линии несколько раз побывал в Израиле, обзавелся там хорошими знакомыми, в том числе и из старшего поколения, и узнал, так сказать, другую сторону правды.
Сейчас благодаря Константину я «помнил», что этот конфликт продолжался еще долгие годы после моего переноса в будущее и завершился только после падения США. Тогда израильтяне, уразумев, что остались без «крыши», проявили редкостное благоразумие.
Израиль существовал здесь до сих пор, причем в тех же границах, что были установлены еще в XXI веке. Но для моих нынешних современников события двухвековой и больше давности проходили по ведомству древней истории. И хотя было заметно, что Алекс достаточно глубоко разрабатывал эту тему, многие вещи он просто не понимал.
Рассказывая, я сам увлекся. У нас появились слушатели — несколько парней из нашего экипажа и не знакомая мне женщина средних лет — довольно красивая шатенка. Заметив, что я обратил на нее внимание, она улыбнулась и произнесла что-то вроде «Годен», а ее глаза на мгновение словно осветились изнутри как звездочки.
Впрочем, может, это мне только показалось. Вскоре она, ни с кем не попрощавшись, покинула нас, исчезнув так же незаметно, как и появилась.
Под конец мы обменялись координатами с Алексом, но он так и не вышел потом на связь. И на форуме больше не появлялся, словно пропал куда-то. Не возникла снова в моей здешней жизни и таинственная незнакомка.
Тем не менее, этот разговор стал для меня очень важной вехой в восприятии того мира, где я поневоле очутился. После него я перестал бояться общения. Да и ребята из экипажа, по-моему, спокойно отнеслись к некоторым изменениям в личности хорошо знакомого им Константина, которые они обязаны были заметить.
Первые дни в новом мире я пережил. Дальше, верил я, должно было пойти легче.
* * *
В аэропорту Хьюстона Алекс внезапно вспомнил Константина. Космический пилот оказался интересной личностью с неожиданно глубокими знаниями о ХХ веке. Можно подумать, он сам жил в то время!
Кажется, этот город уже тогда имел отношение к космосу. Интересно, не с тех ли времен происходит известное выражение: «Houston, We’ve Got a Problem», «Хьюстон, у нас проблемы»? А ведь если прав Иван Александрович, проблемы могут возникнуть не только лично у него. После разговора о событиях далекого ХХ века он сам стал относиться к здешним коллегам с неким подозрением. Да и оставшийся с прошлого года предвыборный плакат нынешнего президента Грэхема Бака «Сделаем Америку снова великой» вдруг вызвал у него неоднозначные ассоциации.
Впрочем, встретить Алекса как раз должны были «свои». Серьезный немногословный мужик лет сорока, похожий на главного инженера или менеджера выше среднего уровня, коротко назвался Норманом, после чего молча усадил его в небольшой легкомоторный самолет. Он сам отпилотировал его на две сотни километров к северо-западу, где совершил посадку на полевом аэродроме.
– Промежуточная обстановка, – сняв очки-инфор, Норман впервые улыбнулся, показав ровные белые зубы. – Сейчас мы немного пройдемся. Вещи можете оставить здесь… И лишнюю одежду — тоже.
Послушавшись, Алекс разделся до пояса и вынул из сумки свежую футболку. На фоне московского сентября техасский выглядел, да, слегка жарковатым.
Вокруг не было ни души. Алекс старательно следовал за Норманом, хотя с выбором направления тут можно было не сомневаться. Возле аэродрома стояла только одна небольшая двухэтажная постройка с башенкой диспетчера наверху. Над ней равномерно крутился радар — единственный источник движения в этом застывшем месте, словно выдернутом из далекого прошлого. Алексу начало казаться, что они попали в какие-то исторические декорации.
Однако Норман чувствовал себя здесь вполне уверенно. Толкнул незапертую дверь, поднялся на второй этаж и, посторонившись, пропустил Алекса в кабинет без таблички.
– Здравствуйте!
Алекс совершенно не ожидал увидеть здесь этого человека. Перед ним сидел на жестком пластиковом стуле, чуть покачивая носком щегольского ковбойского сапога, тот самый психолог, который полгода назад проводил у них в конторе практикумы и тренинги. Тогда он откликался на позывной Слав. Интересно, как зовут его сейчас? И носит ли он вообще земное имя?!
– Да, я инопланетянин, кээн, – спокойно произнес «психолог» по-русски без всякого акцента,
