Техномаг - Аристарх Риддер
Лиара вспыхнула, но заткнулась. А после пары секунд размышлений выдавила из себя:
— Видимо, и правда произошла ошибка.
Она перевела на меня полный ненависти взгляд, ну а я не растерялся и поднёс руку ко рту, подразнив её жестом минета, намекая ей сразу как на секс, за которым я застал её в комнате, так и на то, что она отсосала в своей попытке меня убить.
Практически никто этого не заметил, так как арена со зверем, где не будет казни, уже мало кого интересовала. Но Грегор ухмыльнулся и показал мне большой палец.
Лиара же, как будто, что-то прошипела себе под нос, но я не слышал что, и удалилась.
Ещё через несколько минут, я, наконец, смог выйти из клетки. Азгорат не возражал. Но и не сказал больше ни слова, хотя я несколько раз его мысленно поблагодарил.
Я хотел поблагодарить и Грегора тоже, но он быстро куда-то ушёл, обсуждая что-то с капитаном, а я, вместе с толпой матросов, начал спускаться на технические этажи корабля, чувствуя как на меня пялятся буквально все. Причём, как минимум, часть взглядов добрыми назвать совсем нельзя.
Я начал ценить время, когда никому до меня не было дела.
Я сразу понял, что дело не только в том, что ребят обломали с кровавым зрелищем. А когда наступило время обеда, и все собрались в общей столовой, я заметил вокруг одного из столиков необычную движуху.
Множество матросов столпились возле ещё незнакомого мне седого морщинистого деда в очках. И до меня начали долетать обрывки спора. Особенно распалялся один из матросов, чуть ли не напрыгивая на старика с кулаками, так что его приятелям даже приходилось, то и дело, хватать его за плечи, сдерживая, что было довольно непросто, потому что этот буйный мужик отличался воистину богатырским телосложением, он был, наверное, на голову выше большинства окружающих, и раза в полтора шире. Настоящий шкаф.
— Что значит ты не вернёшь деньги?! Казнь ведь не состоялась!
Однако старика его грубый и яростный тон ничуть не пугал. Он невозмутимо смотрел на него, как на вошь и небрежно пояснял, словно безнадёжному тупице:
— Вы ставили не на то, состоится казнь или нет. А на то, как быстро умрёт сопляк в клетке. Но вот он всё ещё жив. Поэтому отвали и иди жрать.
— Но он прав, — поддерживали его и другие голоса, — ты должен вернуть все ставки.
— Ещё чего, — не задумываясь ответил старик, — формулировки звучали однозначно. И вы все могли поставить на то, что он выживет, но не стали, выбирая чёткое время его смерти. Секунды или минуты.
— Вот именно, — услышал я знакомый голос за своей спиной.
Обернувшись, я увидел Хирада, того самого торговца, который меня купил. И он сейчас сиял как начищенный пятак.
— В отличии от вас, неудачники, я сделал правильный выбор. Жаль, только сумму выбрал небольшую, но учитывая коэффициент… — он расплылся в улыбке и обратился уже к седому очкарику, — ну что, Мусир, готовь мой выигрыш.
— Конечно, — недовольно скривился в ответ букмекер.
Очевидно, наличие победителя изрядно портило ему настроение. Но он всё-таки стоически отсчитал ему деньги, не обращая внимания на всё продолжающиеся вопли проигравших.
Однако, всё быстро закончилось, как только в столовую вошёл капитан. Кстати, это первый раз, когда я его здесь видел. Высшее руководство, обычно, ест где-то в другом месте.
Заметив беспорядок, он прикрикнул на матросов и, подождал, пока все разойдутся по своим столам.
Странно, но мне показалось, что он зашёл с конкретной целью — проверить меня. По крайней мере, его ищущий взгляд надолго задержался именно на мне, словно он пытался убедиться, что со мной всё в порядке.
Я как будто узнал в нём себя, когда проверял своих подчинённых с особо трудным характером или встречал своих солдат после опасных миссий.
Почти сразу после ухода капитана ушёл Мусир. Ровно как и Хирад.
Правда, последний перед тем, как уйти, в порыве радости от выигрыша подошёл ко мне и дал мне монетку со словами: «Кажется, ты приносишь мне удачу, пацан».
Да уж действительно, деду везло. Если подумать, он и в дом наслаждений или как его там попал на халяву только потому что я подрался с работорговцами.
Но вот, все, кто имел хоть какое-то отношение к руководству, ушли, И теперь вся ненависть облажавшихся на ставках матросов была направлена на меня. Я постоянно ловил на себе их взгляды и даже оскорбления. Честно сказать, я уже начал беспокоиться, не кинется ли на меня кто-то из наиболее ретивых, как, например, тот амбал. Но, пока мы были в столовой, напасть никто не решался. А я надеялся, что наличие камер по всему кораблю помешает им меня прикончить собственноручно.
Однако, способ испортить мне жизнь они всё равно нашли. Да, они не избивали меня до полусмерти, но каждая скотина, то и дело, пыталась меня толкнуть, поставить подножку или ещё как-то мелко напакостить. Я уже молчу про то, что при любой возможности, меня старались нагрузить самой стрёмной и тяжёлой работой, от которой я чаще всего умело отлынивал.
И никому из руководства до этого не было никакого дела. Более того, Ларс Ферл прекрасно видел, что происходит, но не только не препятствовал, а даже поощрял такое поведение у подчинённых ему матросов. Как я узнал, он тоже проиграл на ставке довольно крупную сумму.
Даже другие рабы старались теперь держаться от меня подальше, видимо, боясь навлечь на себя гнев тех, у кого больше прав чем у них.
Но, хуже всего, было то, что корабль куда-то отправился, а я даже не мог подняться на палубу, чтобы посмотреть, как выглядит пространство вокруг него, уже не говоря о любой попытке сбежать на берег.
Не мог я и узнать хоть что-то полезное у местных по обозначенным выше причинам. Всё, чем мне пришлось довольствоваться — это обрывки чужих разговоров, которые у меня получалось подслушать.
С момента неудавшейся казни прошло всего два дня, но для меня они тянулись вечность. Так что я уже забыл о своей идее освоиться в этом мире на корабле торговцев. Всё о чём я мог думать в такой обстановке — это побег. Но для этого нужно дождаться остановки корабля и как-то улизнуть из под взглядов десятков ненавидящих меня матросов, а ведь есть ещё камеры.
К тому же, я не хотел сбегать один. Нужно найти способ вызволить и Азгората тоже. Вот уж свезло, что единственное существо в этом мире, с которым я мог нормально поговорить — это
