Воспитанник орков. Книга вторая - Евгений Васильевич Шалашов
Чтобы не терять время зря, Данут решил навести порядок в своих пожитках. Для начала, нужно собрать стрелы.
Когда парень вернулся на поляну, где они ночью сражались с монстрами, он слегка обомлел — поверхность земли не было видно из — за разной летающей, ползающей и бегающей живностью, собравшейся полакомиться на дармовщину. На бесплатный пир слетелись вороны, сбежались ящерицы и даже ежики. Теперь, все падальщики деловито клевали, грызли или кусали останки вчерашних монстров, отпихивая друг друга от наиболее вкусных кусков. Он — то хотел рассмотреть, что же такое получается, если увеличить в размерах безобидных летучих мышей, но теперь уже поздно. Еще день — два, от чудовищ останутся только обглоданные кости, растасканные по кустам, а уж там их будут доедать какие — нибудь мелкие жучки — червячки. В природе ничего не пропадает, все пойдет в дело.
Данут стоял на краю полянки, не решаясь тревожить падальщиков. Представив, какой начнется гвалт и кавардак, если он начнет разгонять птиц и прочую живность, отступил. Пусть занимаются своим делом. А стрелы… М — да, их конечно жаль, но скорее всего, он бы их все равно не нашел.
Осторожно, чтобы не мешать чужому завтраку, Данут начал пятится, потом развернулся и ушел.
Вернувшись к биваку, парень решил заняться кашей. Кроме пшена с собой была прихвачена перловая крупа, но перловку Данут не любил, да и готовить ее сложнее, чтобы сделать вкусной, поэтому решил снова сварить пшенку, а для разнообразия сдобрить ее не мясом, а салом.
Чтобы не повторять вчерашней ошибки, Данут положил крупу в воду, довел до кипения, вылил горькую воду, залил по — новой и, опять утвердил котелок на костер. Когда дело подошло к концу, а каша, посоленная и сдобренная, была укрыта — пусть немного настоится, парень пошел искать материал для древков стрел.
Изготовить настоящие древки, нечего было и думать. Ну, где в лесу отыскать сухой чурбачок нужной длины, расколоть его, потом расщепить, высушить? Подошли бы сухие стебли рогоза — из него получаются неплохие стрелы, даже пяточки не надо вставлять, но, как на грех, камыши были свежими. Сушить их у костра смысла не было — сохнуть будут долго, а древко «поведет». Решив, что для начала нужно накормить Курбаду, да и самому бы поесть, а уж потом он что — нибудь поищет, парень вернулся к костру.
Первое, что он увидел, был Курбада, с довольным видом подъедающий кашу. Без малейшего смущения проводник доскреб со дна котелка остатки.
— Ну, извини, не удержался, — сказал фроглинг, откладывая в сторону опустевшую посудину. — Пшенка у тебя сегодня удалась. Я, после лотоса, жру как не в себя! Я тут еще и твой мешок распотрошил, сала захотелось, не взыщи.
Курбада потянулся к собственному мешку, вытащил из него здоровенную сушеную рыбину и принялся ее уплетать прямо с чешуей и костями.
Дануту тоже хотелось есть, но злиться на проводника он не стал. Ну, что тут поделать, если на фроглинга напал «жор»? Злись, не злись, а кашу придется варить по— новой. Грустно вздохнул, черпанул из костра немного золы и поплелся мыть котелок.
Отскребая пучком травы днище и стенки котелка, Данут посматривал на поверхность воды. Вон, на травинку присела небольшая стрекоза, держащая в жвалах муху, но пообедать не успела — из — под воды высунулась чья — то зубастая пасть, ухватила маленькую летунью и так быстро утащила вниз, что парень не успел рассмотреть — кто это был — не то окунь, не то карась?
Там, где только что скрылся речной хищник со своей добычей, обозначилось какое — то бурление. Не иначе, сам охотник на стрекозу стал добычей более крупной рыбы. А крупного хищника слопает кто — то другой, кто будет крупнее или наглее. Или выловит человек — самый опасный хищник, которого, в конечном итоге, будет есть родственница той самой мухи, которую не успела съесть стрекоза!
«Вот так, круг замкнулся и все друг друга едят!» — философски отметил Данут, дочищая котелок.
Вторую «партию» каши Данут уже не рискнул оставлять без присмотра. Сварив, выложил половину в деревянный котелок Курбады, а сам принялся есть, не дожидаясь, пока настоится. Конечно же, заторопился, обжегся и, долго глотал воздух, пытаясь остудить обожженные губы и язык, чем доставил радость проводнику. Тому, кажется, горячая каша была нипочем — лопал так, что за ушами пищало!
Перекусив, отмыв оба котелка, снабдив проводника запасом питья, Данут пошел искать подходящий материал для древков стрел. Не мудрствуя лукаво, нарезал десяток стеблей рогоза, решив, что сойдет и так. В сражение он не собирается, а в лесу, для двадцати — тридцати шагов — точно сойдет. По дороге прихватил несколько перьев.
То, что Данут увидел по возвращению, ему крайне не понравилось — его мешок валялся развязанным, а Курбада, с довольным видом, доедал кусок сала. Это зрелище привело парня в ярость. И дело не в том, что ему было жалко куска сала, а в том, что это сало взяли без спроса!
Данут терпеть не мог, чтобы кто — то рылся в его вещах, брал без спроса что — то из его имущества. Так повелось с детства. Даже отец никогда не позволил бы себе рыться в его игрушках. На кочах, когда приходилось проводить долгие часы и даже дни в погоне за морским зверем, ни одному из ватажников не пришло бы в голову залезть в чужой вещмешок и достать оттуда хоть луковицу, хоть крупицу соли. С огромным трудом парню удалось подавить в себе желание подойти к проводнику и, как следует дать тому в морду. И плевать, что Курбада его сильнее. В любой драке сила — это не главное. У любого здоровяка на теле столько уязвимых мест, которые, он при всем желании закрыть не сумеет. Вот, если дать фроглинку в нос, а потом добавит ногой по горлу, а потом…
Год назад, парень бы так и сделал. Но сейчас, после школы, полученной за время скитаний, а особенно, в лагере для молодых орков, он смог сдержать себя. Чем закончится драка, неизвестно. При любом раскладе отношения с проводником будут плохими и, восстановятся ли когда — нибудь, не факт. Поэтому, он молча принялся собирать вещи, а потом сел подальше от проводника.
Вытащив тяжелый сверток с наконечниками, Данут принялся мастерить новые стрелы.
— Эй, парень, — окликнул его озадаченный Курбада, успевший расправиться с салом. — Ты что, обиделся? Хочешь, я тебе
