Черные начала. Том 9 - Кирико Кири
А вообще для неё это стало как своеобразный ритуал, который она повторяла каждый день. Если была возможность, Лисица меня тренировала и пыталась обучить новым приёмам, но исцеляла она каждый день, отчего и шрамов на моём теле заметно поубавилось. Не полностью, но они стали бледнее и менее заметны.
А тем временем мы медленно и верно продвигались на запад к границам пустыни, которой, как казалось на первый взгляд не было ни конца, ни края. Просто представить себе: каждый день, каждый божий день одно и тоже, одни и те же жёлтые бесконечные пески, которым не видно ни конца ни края, всё те же барханы, где один не отличишь от другого, из-за чего ощущение, что ты ходишь кругами.
Пока мы продвигались на запад, пару раз нам встретились бури, но теперь мы от них довольно быстро убегали. Едва завидев песчаные стены, тут же сворачивали в противоположную сторону или вообще двигались обратно, после чего делали большой круг, чтобы их обогнуть. Никому не хотелось вдруг обнаружить себя на восточной границе пустыни.
И всё это время за нами неизменно следовала наша гостья-стрекоза. Она так и не отстала от нас, видимо рассудив, что домой ей путь закрыт, а больше она и не знает куда идти, отчего просто следовала за нами. Причём не просто следовала: стрекоза пыталась держаться как можно ближе к Лисице, которая пусть и не рада была такой компании (подозреваю, что она не доверяла той, кто закрывает себя иллюзиями), но всё же вела себя спокойно и невозмутимо.
Подозреваю, что она следовала простой и понятной логике: никого из нас Стрекоза не знает, на нашем языке не говорит, хотя я подозреваю, что нас прекрасно понимает, а Зу-Зу для неё и вовсе ходячая опасность. И на этом фоне Чёрная Лисица выгодно выделялась для гостьи: исцелила — проявила заботу, а проявила заботу — значит не желает зла. А раз не желает зла, то лучше держаться именно неё.
Всё просто.
Поэтому она и держалась поближе к той, кто её подлатал, считая, что Чёрная Лисица из нас самая добрая. А может Лисица и была из нас самой доброй, как знать.
В любом случае девушка с нами явно задержалась, и потому я её решил назвать Стрекозой. Ну просто у неё крылышки из-за спины торчат, как у стрекозы, которыми она пользуется во время перелётов. И называть же её как-то всё-таки надо, не говорит же про неё постоянно «та девушка» или «гостья». А так как она нам не мешала и даже есть не просила, мы её и не прогоняли.
Так прошло несколько месяцев бесконечного пути через пустыню.
За это время мы успели притереться друг к другу, как-то привыкнуть и смириться с тем, что нам придётся лицезреть друг друга ещё очень долго. Это я про Бао, если что, которого нам приходилось конвоировать.
Лунная Сова, как и говорила нам, неустанно следила за ним, буквально не отступая от него ни на шаг и постоянно держа руку на яде, чтобы не дать ему подняться в уровнях. Придраться тут было не к чему, хотя я глаз с неё не спускал, а когда всё же спускал, с неё не спускала глаз Джа. А одной из ночей я и вовсе стал свидетелем того, о чём говорила Чёрная Лисица: проснулся, чтобы сходить в туалет и застукал их в самом разгаре чрезмерно активного процесса.
Не пойму, чего Совунья нашла в нём. Пусть она и выглядит как не от мира сего, но уродиной её назвать было сложно. Не хватает мужского внимания, отчего уже и разницы нет, с кем? Или же действительно нашла в нём что-то привлекательно для себя? Как бы Совунья меня не бесила, на шлюху она была не похожа, значит оставался второй вариант. И всё равно я не понимал.
Хотя плевать, главное, что с катушек не слетают, дичи не творят, ведут себя тихо, а большего мне не надо. Я вон, вообще с женщиной-обезьяной спал и ничего.
Что касается Джа, то эта вообще не менялась от слова совсем. Как была тихоней, так и оставалась, и даже разговорить её не получалось. Спокойная, уравновешенная, как Лисица, разве что черт личности в отличие от той никаких не показывает. Лисице могло что-то не нравиться, а этой хоть бы хны вообще на всё.
Что касается Зу-Зу, которого я тащил на себе, этот всё никак не мог отвести взгляда от Стрекозы. Сидел и облизывался, словно видел перед собой большой вкусный торт на ножках.
— Нет, Зу-Зу, нельзя от неё откусить кусочек, — сказал я, когда он вновь подошёл ко мне с просящими глазами. Сел такой, посмотрит на девушку, которая прямо в струну вытягивалась, когда чувствовала на себе взгляд, а потом смотрит на меня. И так по кругу. — И нет, никаких чуть-чуть и никаких «немного надкусить». Вообще, я не пойму, чего ты её сожрать пытаешься?
Тот прямо так повесил голову и вздохнул.
— Я понимаю, что аппетитно выглядит, но блин, пойди тогда Бао за жопу укуси.
Тот сморщил мордочку.
— В смысле, гадость. То есть её кусать не гадость, а этого для профилактики — гадость? Ты, конечно, привередливый, Зу-Зу. Но есть её я запрещаю. И кусать тоже!
А то блин не уточнишь и потом будет: а про это речи не было! Плавали, знаем.
Хотя насчёт Стрекозы, она так и не заговорила ни с кем из нас. И пользы от неё было ноль хотя вреда и расходов тоже ноль: она не ела и хрен знает чем питалась, если честно.
Вместе с тем мы постепенно мы приблизились к границе пустыни, о чём нам поспешил сообщить в один прекрасный день Бао.
— Видишь? — негромко спросил он, указав пальцем на горизонт. — Вон там.
— Нет, не вижу.
— Потом что с земли не видно, но если подняться достаточно высоко, то сразу заметишь.
Собственно, я и поднялся высоко. Очень высоко. Настолько, что даже мою команду внизу было практически не рассмотреть, так, точки на жёлтом фоне. И только с такой высоты я понял, о чём говорила Бао.
Нас самой границе вдалеке едва заметно, где небо соприкасалось с землёй, оно словно теряло свою голубизну, проступая в том месте практически неразличимой белесоватой полоской.
— И что это? — спросил я, спустившись обратно вниз.
— Граница пустыни.
— Уже?
— Уже? — усмехнулся
