Белый Z на лобовой броне - Михаил Александрович Михеев
Вот и сейчас древний, еще «ушастый» агрегат, неведомо как доживший до наших дней, лихо преодолел раскисшее поле и вылез на дорогу. Его водитель сделал Виталию неприличный жест и, держа морду кирпичом, рванул прочь. Только глина с колес во все стороны полетела. Оставалось лишь обтекать. В обоих смыслах.
Вчерашний городок он проскочил шустро, с интересом поглядев на дымящиеся развалины. Вертолетчики постарались и ракет, что характерно, не жалели. Вот так и рождаются легенды о русских зверствах. Ну да и черт бы с ними. Виталий рванул оттуда быстрее поросячьего визга, и это, в глазах местных, выглядело вполне нормальным. Отлично! В следующий раз удобнее было бы начать оставлять следы подальше отсюда.
Сегодня дороги выглядели на редкость пустынными. То ли погода так влияла, то ли военные действия, идущие совсем недалеко. Во всяком случае, жженая техника попадалась все чаще, и постепенно Виталий вовсе перестал обращать на нее внимание. Дважды встречались небольшие, на три машины, автоколонны из армейских грузовиков. Правда, марку Виталий определить затруднился. Вроде бы похожи на КамАЗы, но не то. Хотя здесь и сейчас такая пересортица, что подумать страшно.
А один раз довелось наблюдать в бинокль самый настоящий бой с применением танков и пехоты. Правда, кто есть кто из-за схожести силуэтов техники понять с такого расстояния не удавалось до самого конца. Ну и, как это часто бывает, триумфаторами были отнюдь не танкисты. Ибо бой закончился без особых успехов что с той, что с другой стороны. Просто с востока прилетели вертолеты и поставили жирную точку в обмене мнениями. Судя по легко узнаваемым силуэтам, вертушки были русскими. Соответственно, те, кого они пожгли, украинцами.
Ну а потом Виталию встретились местные дорожные полицаи. Усиленная, видимо, группа – восемь человек при двух машинах. Двое в форме, остальные – в камуфляже. И Третьякову они совершенно не понравились. Ему вообще не нравились те, кто машет ему полосатыми палочками. А потому он, тормозя, сунул руку в лежащую рядом сумку с трофеями, взятыми из разбитой колонны, быстро нащупал искомый предмет и спокойно открыл дверь.
– Откуда едешь?
Вопрос был задан на чистом русском, разве что, как почти у всех здесь, с «гэканьем».
Виталий ответил, и вопрошающий, толстый краснощекий детина в камуфляже, даже не стал его дослушивать. Видимо, русский язык без акцента здесь вполне мог заменить паспорт. Злорадно потерев руки, полицай ухмыльнулся:
– Ну шо, москалик, приплыв?
– Скорее приехал, – улыбнулся Виталий, вылезая из машины и одновременно бросая встречающим под ноги гранату. – Аллах акбар, хлопцы.
Ух, как они шикарно, рыбками прыгнули во все стороны. Рефлексы им поставить успели. А вот мозги – нет. Учебная граната не взрывается, зато несколько секунд форы дает. Оставалось только перестрелять всех, спокойно и деловито, не тратя лишних патронов. Хотя для «стечкина» достать их здесь и сейчас не проблема, но зачем? По одному выстрелу в голову – и хватит с них.
Подойдя к единственному уцелевшему, тому самому, что понтовался о «москалике», Виталий отвесил ему хороший расслабляющий удар по почкам, после чего быстро и аккуратно спеленал. Руки за спину, ноги тоже, чтоб, значит, бежать не вздумал, после чего быстро и вдумчиво обыскал и трупы, и пока еще живого языка.
Горка трофеев выглядела не слишком внушительно. Оружия хватало, из него собралась целая куча, а вот с остальным было как-то не очень. Так, мелочевка – документы, причем особо привлекали внимание паспорта, которых было втрое больше, чем нужно.
Пролистав их, Виталий понимающе хмыкнул. Очень похоже, биться за Украину до конца эти субчики не собирались и рассчитывали, случись нужда, просто раствориться в толпе обывателей. Иначе чем объяснить абсолютно одинаковые документы с одинаковыми же фотографиями, но выданные на разные фамилии?
А в остальном ничего примечательного. Мобильники, фляги со спиртным, патроны, ключи, презервативы – словом, обычный мужской набор. Хотя… Ни хрена себе! То ли орден, то ли медаль за взятие Крыма. Виталий слышал о том, что их успели не только наклепать, но даже и раздать. Угу, авансом.
Третьякову стало весело, только рвущийся наружу смех был с каким-то особо злобным привкусом. Повернувшись к пленному, он спросил:
– Что, свиномит, Крым хотели взять? А получилось взять только за щеку? За обе толстые свиные щеки?
Ответ, если бы он все же был, мог стать шедевром изящной словесности. Но, увы, полицай не обогатил этот мир новыми словами – инстинкт самосохранения перевесил энтузиазм. Лежал, смотрел злобно, а вот рот предусмотрительно не открывал. Что ж, оно и к лучшему, подумал Виталий и вернулся к сортировке трофеев.
Одно удостоверение привлекло внимание Третьякова. Не своей необычностью даже (знал, что подобные можно здесь встретить), а фотографией. До странности знакомой фотографией. Не потребовалось даже вспоминать, где он видел лопоухого парня лет двадцати с по-лошадиному вытянутым лицом. Конкретно его Виталий знал едва не с рождения и, хотя видел не часто, помнил хорошо. Вот же не ожидал такой встречи!
Совпадение? Возможно, бывают и покруче. А может, и нет. В любом случае требовалось немедленно прояснить ситуацию. Что Виталий и сделал.
– Откуда взял?
Укровоин посмотрел на него злыми глазами, но предпочел не спорить – мало ли что. Форс, конечно, держал, но получил пару раз ботинком под ребра и более судьбу не искушал.
А когда его исповедь закончилась, Виталий извлек из кучи трофеев телефон. Посмотрел, усмехнулся. Надо же, война идет вовсю, а сеть пускай слабо, но ловится. Набрал номер, который помнил на память, дождался ответа и спросил:
– Донатас! Ты как там?
– Я? Хорошо, – донесся из трубки удивленный голос. – А кто это?
– Третьяков. Не забыл еще?
– Виталий? – Удивления стало еще больше, но к нему добавились вполне доброжелательные нотки. – Ты откуда?
– Это неважно. Ты лучше скажи, как там у вас в Вильнюсе погода?
– Отвратно, как всегда. А что, приехать хочешь?
– Я? Да что я там забыл? Геморрой с визами?
В ответ раздался невеселый смех. Вот так, когда-то они с Донатасом учились в одной группе университета, потом судьба развела, хотя периодически они переписывались, не теряя контакт. Виталий стал тем, кем стал, а Донатас…
В общем, у него особого выбора не было: родители клятвенно пообещали отречься от сына, если тот не
