Двое из ста двадцати - Jack D.A.W
Поставив ногу на выступ в сухой кладке ограды, Нолт взобрался наверх и спрыгнул на мягкий ковер лужайки. Проскользнув среди причудливо подстриженных кустов, он уже взялся за ручку задней двери, как из открытого окна гостиной услышал голоса отца и матери.
– Что-то вы сегодня очень мало посидели. Как Маргарет? – спрашивал отец, и Нолт уловил легкое неудовольствие в его тоне.
– Нормально, – отвечала мать. В ее голосе напротив, сквозила ирония. – Да и ты что-то не задержался в клубе. Выборы нового секретаря – ведь это не шутка!
– Элен! – предостерегающе произнес отец. Обычно после такого мама всегда замолкала, предоставляя отцу право решать что-либо или действовать, но в этот раз все пошло по-другому.
– Сорок девять лет как Элен. Зачем ты так рано вернулся, Алан?
– Мне просто надоела вся эта бессмысленная болтовня и я подумал…
– Пожалуйста не надо, Алан. Я знаю, зачем ты здесь.
– А если знаешь, зачем тогда спрашивать? – вспыльчивый нрав отца все больше давал о себе знать. Нолт тише мыши сошел с крыльца и на корточках подобрался к окну гостиной, стараясь не упустить ни слова.
– Да, да, я хочу поговорить с Нолтом, довольна? Я что, не могу поговорить с собственным сыном?
– Если бы это был разговор, а не вербовка, – вздохнула мать.
– Я хочу, чтобы Нолт сделал правильный выбор, – с металлом в голосе возразил отец. – Я хочу…
– Вот в этом-то вся и проблема. Ты хочешь. Может, стоит спросить, чего хочет Нолт? – тихо произнесла мама.
На секунду отец смутился, но быстро нашелся с ответом:
– В этом возрасте они мало что понимают, поэтому наша задача…
– Ему скоро четырнадцать. Кажется, Нолт в состоянии сам решать, что ему лучше, – тихий голос матери, словно мягкая ткань, принял резкие слова отца и они беззвучно канули куда-то, разом потеряв свою громогласность.
– Стать пафосным чистоплюем лучше для него? Стать как эти? – отцовские суставы хрустнули от резкого жеста.
– Наш сын хочет стать ученым. Причем тут «эти»? – мягкость маминого тона постепенно исчезала, голос стал чуть напряженнее.
– Ах да, как твой дорогой папа! – голос отца загромыхал, словно железная крыша под ударами градин. – Тебе кстати не кажется, что его как-то слишком много стало в нашей жизни?
– Много? – ледяным тоном спросила мать. – За полгода мы виделись всего два раза.
– А эти созвоны раз в неделю, что это?
– Он мой отец, Алан, – тихо ответила мама. Тихо, но от ее тона Нолта пробрала дрожь. – По-моему это нормально.
– Нормально? Нормально, что он каждый раз говорит с Нолтом, что каждый раз промывает ему мозги!? – эти слова отец буквально проревел, на что стекляшки на люстре отозвались испуганным писклявым звоном.
Нолт скрючился под окном, словно прячась от ураганного ветра. Отец был в ярости, так хорошо ему знакомой, но сейчас явно надвигалась самая настоящая буря, и он буквально чувствовал клубящуюся в гостиной злобу. Похоже, пора вмешаться, пусть уж лучше отец сорвется на него. Нолт на корточках начал подбираться назад к двери.
– Так вот оно что! – звонко произнесла мать. – Ты бесишься от того, что Нолт ладит лучше со своим дедом, чем с тобой. Ты просто терпеть не можешь моего отца, признай уж это!
– Умница, Элен, наконец-то до тебя дошло! – прошипел отец. – Да, я не выношу твоего папочку! Крутится здесь, как змей-искуситель, сбивает с толку тебя и развращает нашего сына своими сказками!
– Развращает? – насмешливо спросила мать. – Твой сын сам сделал выбор. Он поступил по-мужски. Не этого ли ты хочешь от него?
– Что? Сделал выбор? Ты хоть слышишь сама себя? Он просто купился на романтические бредни твоего папаши!
– А ты хотел, чтобы он купился на твои? Очнись Алан! Война закончилась, мы победили! Уже не нужно готовить к бою всех без исключения! Мы многое перенесли, пусть хотя бы у наших детей будет мирное небо над головой!
– Элен, остановись! – отец цедил слова сквозь зубы, значит вот-вот взорвется. – Ты ходишь по тонкому льду!
Черт, надо спешить. Нолт обогнул высокое крыльцо и, пригибаясь, поднялся по ступенькам.
– Нет уж, будь добр выслушать меня! – в голосе матери прорезалась сталь, чего Нолт никогда не замечал. – Я и так слишком долго молчала! Легион уже не тот, что прежде, Алан, и ты это знаешь не хуже меня!
– Элен!.. – в голосе отца уже не было ничего человеческого.
– Это больше не благородные рыцари на страже мира, а всего лишь цепные псы на службе у…
С грохотом и звоном столик, обычно стоявший у дивана, отлетел к окну, и через открытое окно на клумбу брызнули осколки фарфора. Нолт рванул дверь и через мгновение был в гостиной. Отец, сжав кулаки, нависал над мамой. Она же напротив, спокойно сидя на диване, смотрела на него, даже не пытаясь хоть как-то отстраниться. Отец обернулся, с нескрываемой яростью глядя на сына. Другого Нолт от него и не ждал, но, случайно встретившись взглядом с глазами мамы, он вздрогнул – столько в них было холодной и злой решимости и никакого намека на страх. В ту же секунду взгляд ее смягчился, став из бездонно-льдистого ласковым, словно летнее небо. Никто до сих пор не проронил ни слова. Краем глаза Нолт заметил у окна перевернутый столик и груду розовато-белых осколков – все, что осталось от маминого любимого кофейного сервиза. «К счастью», – промелькнула у Нолта совершенно не к месту мысль.
– Привет… – наконец выдавил он из себя.
Испепелив сына взглядом, отец быстро вышел из гостиной, с хрустом превращая в пыль осколки сервиза. Нолт открыл было рот, но мама покачала головой. «Не сейчас, потом». Нолт кивнул и присел на краешек дивана. Мать протянула руку и взъерошила ему волосы. «Все в порядке». Нолт снова кивнул, на этот раз неуверенно.
– Альф! – рявкнул отец из столовой. – Кофе!
– Кофе нет, – откликнулся по внутренней связи Альф. – Желаете чай?
Отец в ответ прорычал что-то совершенно нечленораздельное, но домашний бот слишком хорошо знал своих хозяев. Через несколько секунд он появился в дверном проеме с подносом в руке.
– Нам тоже чаю, Альф. Подай в гостиную, – сказала мать.
Бот коротко мигнул бортовыми огоньками, вернулся на кухню, а затем мягко вкатился в гостиную. Замерев на пару секунд, Альф бесстрастно изучил беспорядок в комнате, потом, подъехав к окну, протянул длинную суставчатую руку, поднял столик, поставил у дивана и опустил на него поднос. Посмотрев на пакетики в чашках, мать только вздохнула.
– Мистер
