Аарон Оллстон - В тылу врага-1: Мечта повстанца
Впрочем, кое-что было другим. Более далекие небоскребы казались аморфными фигурами зеленого цвета, и причина тому была видна на ближайших зданиях: они были покрыты материалом, выглядевшим как мох. Из мха торчали предметы, напоминавшие траву, ветви деревьев и грибы с зонтичными шляпками. Вблизи они были окрашены в разные цвета; лишь на расстоянии они сливались в одинаковый зеленоватый оттенок.
Люк нашел голограмму тревожной. Мох и трава были идентичны тем, что присутствовали в его видении.
В темноте конференц-зала к голопроекции подошел мужчина. Свет, отбрасываемый голопроекцией Корусканта, ярко осетил его лицо, зелень мха окрасила его бледную кожу, белые волосы, усы и бороду, придав ему нечеловеческий вид. Человек этот был согбен годами, хотя и не истощен. Одеяние его было черным и закрывало все, кроме головы и рук, оставляя зрителям впечатление, что части его тела свободно парят в воздухе.
Но зрелище не было жутким. Многие из присутствующих знали его лицо уже много лет. Волам Тсер был политическим историком, в чьих документальных голофильмах был запечатлен каждый шаг становления Новой Республики с тех времен, когда она была всего лишь плохо финансируемым, хаотически организованным повстанческим Альянсом.
— Я на секунду остановил изображение, — сказал Волам, и все присутствующие мгновенно узнали его мелодичный голос с аристократическим произношением, — чтобы вы могли увидеть, что творится на поверхности Корусканта. На планете началось нечто вроде обновления. Эта растительность покрывает большую часть поверхности Корусканта. Она распространяется с невероятной скоростью; все, что вы видите на этой картинке, всего за день до съемки было голым дюракритом. Темно-зеленое вещество, что-то наподобие пастообразной пены, выделяет кислоту, разрушающую химическую структуру дюракрита. Грибы, как я подозреваю, родственны врывчатым грибам с Явина Четыре; при ударе они детонируют. Более крепкая поросль пускает длинные корни. Короче говоря, они быстро разрушают сооружения на поверхности Корусканта — а сооружения, вы знаете, покрывают почти каждый квадратный сантиметр этой поверхности. Хотя на картинке этого не видно, воздух там становится все более ядовитым, и оставшееся население спускается на все более низкие уровни, собираясь вокруг газоочистителей, которые снабжают их пригодным для дыхания воздухом.
Люк спросил: — Что с рейдами йуужань-вонгов?
Волам посмотрел в его сторону, щуря глаза в тщетной попытке разглядеть детали в темноте.
— Это знаменитый голос мастера Скайуокера, не так ли?
— Так.
— Йуужань-вонги действительно совершают рейды на нижние уровни. Некоторые из них как будто проводятся с определенной целью — например, для разрушения газоочистителей, — в то время как остальные, на мой взгляд, — просто охотничьи экспедиции. Но самые страшные их атаки — вовсе не рейды; это случается, когда йуужань-вонги покидают зону. Они эвакуируются на расстояние в много километров. А затем происходит вот это.
Волам взял в руку маленькое портативное устройство и нажал на одну из кнопок.
Замершее изображение ожило снова, хотя не появилось ничего нового, кроме колыхания на ветру ближайших плането-формовочных растений и короткой вспышки молнии в одной из туч.
Затем что-то изменилось. Кусок этой тучи сделался ярче. Что-то изверглось оттуда — маленькая пылающая точка с длинным хвостом, падающая под углом на поверхность планеты.
Точка исчезла за далекими домами. Какое-то мгновение не происходило ничего, лищь высоко в атмосфере рассасывался дымовой столб.
Вспышка света вдалеке на миг перегрузила сенсоры голокамеры; изображение превратилось в яркое пятно. Затем картинка вернулась.
Впереди и вдалеке по-преднему стояли здания, но теперь за ними было чточто еще: высокая колонна дыма, расширяющаяся у верха в отдаленное подобие гриба.
И еще кое-что неслось на голокамеру — ударная волна. Здания, стоявшие ближе всего к дымовой колонне, расплылись и исчезли. Ударная волна отчетливым полукругом быстрее истребителя прошла многие километры, стирая все сооружения на своем пути. Когда ее передний край приблизился к объективу голокамеры, Люк услышал, как аудитория затаила дыхание и непроизвольно дернулась назад, словно пытаясь увеличить расстояние между собой и волной.
Изображение Корусканта задрожало и померкло.
Кто-то зажег в помещении свет, и оно опять из видения судьбы превратилось в уютный конференц-зал.
Волам стоял во главе стола, по левую руку от Веджа; из всех присутствующих на ногах был только он.
— Это происшествие едва не стоило жизни моему оператору голокамеры. Там, — он показал жестом на человека, сидевшего в глубине зала; малый, достаточно грузный, чтобы выглядеть неуклюже в кресле нормального размера, безразлично махнул рукой. — Там два дня пролежал без сознания, прежде чем отыскал путь ко мне, и еще четыре дня болел, потому что слишком надышался токсической атмосферы. Эффект все еще ощущается.
Ведж спросил: — Какого типа оружие они использовали для достижения такого результата?
Волам грустно улыбнулся: — Наше собственное. Это была оборонительная платформа «Голан». Несколькими днями раньше она защищала Корускант от йуужаньвонгов. Затем, когда она была разрушена, ее сбросили с орбиты на планету. Я не могу предположить… — он остановился, и на его лице не было видно никаких признаков того, что заставило его запнуться, но Люк почувствовал острую вспышку боли. — Я не могу предположить, сколько народа погибло, когда она ударилась о поверхность. Миллионы, десятки миллионов, сотни миллионов. Зона поражения лежит в паре сотен километров к юго-западу от императорского дворца. Они продолжают сбрасывать вниз спутники и подвески, один за другим. И, поскольку всего несколько миллионов жителей Корусканта сумели выбраться с планеты, подавляющее большинство находится в смертельной опасности: в краткосрочной перспективе — от падающих спутников, в долгосрочной — от обработки планеты.
— Мы благодарны вам за информацию, которую вы привезли, — сказал Ведж. — Предоставленные вами образцы будут переданы нашей группе ученых, которые специализируются на йуужань-вонгских технологиях.
Он сверился с декой.
— Ваш челнок поврежден — это произошло при отправлении с Корусканта?
Волам кивнул: — Одной из причин, почему мне понадобилось несколько дней, чтобы улететь, было то, что мы собрались в группу с целью массового исхода. Идея состояла вот в чем: так как их аналоги истребителей неминуемо погнались бы за нами, некоторые из нас смогли бы уцелеть, а вот одиночный корабль не смог бы.
— Мой корабль был среди тех немногих, кому это удалось, — виновато добавил он.
— Повреждения сейчас устраняются. Ваш челнок будет готов через день-два. Мы можем отослать вас со следующей партией беженцев; мы дадим вам эскорт истребителей.
Волам огляделся вокруг. Люк видел, как он на кратчайшие доли секунды фиксирует внимание на лицах нескольких присутствующих, в том числе на лице самого Люка. Затем Волам снова повернулся к Веджу: — Если можно, я бы хотел остаться. Я — историк. История делается здесь. Мы не заберем у вас много ресурсов. Мы будем жить на моем челноке.
— Очень хорошо. — Ведж встал. — А теперь за дело. Сожалею, что сегодня сплошь плохие новости, но мы должны обновлять свои данные.
Пробираясь к двери, Там принимал поздравления он множества присутствующих — поздравления с тем, что доставил ценную информацию, поздравления с тем, что выжил. Он кивал и вздыхал, чувствуя себя не в своей тарелке среди такого множества людей — среди стольких знаменитостей — и двигался вперед так быстро, как только мог. Его размер — а он был достаточно высоким, чтобы смахнуть волосами пыль с дверного косяка, и достаточно грузным, чтобы вызвать улыбку на лице владельца смэшбольной команды — как обычно, играл против него; по пути к двери Там умудрился зацепиться ногой за ножку кресла и нечаянно отшвырнул с дороги несколько человек. Наконец он очутился в коридоре, где по крайней мере поток народа двигался туда, куда ему было нужно, и спустя несколько мгновений наконец выбрался на улицу, благодарно вдыхая влажный, теплый воздух Борлейас.
— Что, не любишь толпы? — сказавшая это молодая женщина приблизилась к отдыхающему Таму.
Он взглянул на нее, и ему снова свело живот. Она была права. Толпы были злом. Однако привлекательные женщины были не лучше. Из-за них тоже слова застревали у него в горле, а сердце начинало колотиться. Эта женщина была стройной, каскад ее вьющихся белокурых волос был стянут в хвост. Глаза — яркосиние; в общем, она была из тех, от чьего присутствия становится светло.
Таму понадобилось некоторое время, чтобы припомнить, что же она сказала. Он даже сумел улыбнуться, что, как он надеялся, должно было свидетельствовать о его беззаботном настроении.
