Сэнди Митчелл - Смерть или слава
— Машины, — произнес я, хотя, говоря по правде, это был для них ничем не заслуженный комплимент.
Если бы с нами оказался техножрец, не знаю, разразился бы он прямо на месте взрывом хохота или попытался провести над этими извращениями машинного духа экзорцизм. Вероятно, и то и другое; как ни полезны они бывали временами, но большинство шестереночек,[35] которых мне довелось встречать за мою длинную и постыдную карьеру, были, мягко говоря, без Императора в голове.
Юрген кивнул.
— Орочьи, — произнес он со всей уверенностью своего культурного наследия, хотя это мог с точностью сказать и я.
Всего в более широком каньоне, куда наша расщелина выходила подобно притоку, вливающемуся в реку,[36] было оставлено три машины, и я никогда не встречал такой коллекции развалюх.
Две из них были любопытнейшими гибридами трактора с мотоциклом, с широкими гусеницами в той части, где должны были находиться задние колеса; одна, очевидно, предназначалась для сольной езды, в то время как вторая несла два расположенных бок о бок сиденья, разделенные плоской платформой с закрепленным на ней огромным тяжелым орудием весьма пугающего вида — явно предназначенным для того, чтобы стрельбу из него вел пассажир, а не водитель. Именно эта машина была ответственна за те вспышки света, что бросились мне в глаза. Грубое прицельное устройство, приделанное к орудию, наполовину отвалилось и теперь слабо колебалось под порывами ветра, время от времени отражая поток яростного солнечного света в горловину узкого каньона, по которому мы пришли.
Третья машина выглядела немного более привычно, потому как смонтирована была все-таки на четырех обычных, хоть и мощных, колесах. Как и остальные, она обладала закрепленным на кронштейне орудием, которое я опознал как тяжелый болтер имперского типа, вне сомнения захваченный и установленный сюда тем низкопробным эквивалентом техножрецов, которым располагали эти гротескные создания. Оглядев прилегающую местность с помощью ампливизора, найденного в хорошо подобранном содержимом личных ящичков нашей спасательной капсулы, и не обнаружив никаких следов жизни, я подал сигнал, что начинаю спускаться в каньон.
Вблизи то собрание самодвижущегося лома, которое нам повезло обнаружить, выглядело еще менее располагающим. Четырехколесное чудище, которое Юрген уверенно поименовал «багги», было, безусловно, весьма капитально бронировано толстыми листами металла, грубо приклепанными к корпусу, но при этом обслуживалось явно из рук вон плохо, если вообще обслуживалось. Пятна ржавчины и яркие серебристые зарубки были в равной мере разбросаны по его поверхности — последние, вне сомнения, являлись последствиями недавних боев, ибо еще не успели окислиться, — и по причине, которую я не мог понять уж совершенно, вдоль обоих бортов была неровно намалевана краской толстая красная полоса.[37]
— Эта, должно быть, принадлежала их вожаку, — высказал свое мнение Юрген, забираясь на борт четырехколесной штуковины и осторожно осматриваясь.
Спустя секунду я присоединился к нему, не переставая обшаривать взглядом окрестности, готовый заметить малейшее предательское движение в нагромождениях камней, окружавших нас, и по привычке проверил болтер. Кажется, он полностью функционировал, был заряжен, и даже несколько коробок с зарядами внавалку лежали вокруг основания кронштейна.
— С чего ты взял? — спросил я, безоговорочно признавая его более глубокое знание тех существ, с которыми нам пришлось столкнуться.
Мы служили вместе достаточно долго, чтобы я доверял ему больше, чем кому-либо еще в полку, а он, в свою очередь, знал меня достаточно хорошо для того, чтобы не принимать желание выслушать его совет за слабость как командира. (В действительности это одна из именно тех вещей, которые я изо всех сил стараюсь внушить юным птенцам, что попадают теперь ко мне на воспитание; если вы спросите меня, то момент смущения незнанием всегда лучше, чем целая жизнь этого самого незнания; а на поле боя — там, где то, чего ты не знаешь, определенно отольется тебе болью, — эта самая жизнь в результате незнания может стать весьма короткой. Кроме того, нет ничего более расчетливого, чем показать гвардейским офицерам, с которыми привелось служить, что уважаешь их мнение — или, по крайней мере, сделать вид, что уважаешь, — дабы заставить их немного расслабиться и установить с тобою хотя бы терпимые рабочие отношения.)
Юрген на мой вопрос пожал плечами.
— У нее самая большая пушка, — резонно заметил он.
Ну, по мне, это было вполне себе толковое объяснение, поскольку и сам я с трудом оторвался от драгоценного болтера, чтобы подробно осмотреть содержимое ящичков машины. Кроме нескольких грубых инструментов, очевидно использовавшихся для того, чтобы производить ремонт повреждений, которые нельзя было полностью игнорировать, в бардачках ничего особенного не нашлось — только в одном хранилась человеческая рука, ссохшаяся от пустынного жара, немало пожеванная и смердящая так, что, казалось, доставало до самого Золотого Трона.
— Чей-то завтрак? — предположил я, выкидывая эту гнусь за борт машины и стараясь подавить поднимающуюся в желудке революцию.
Юрген мрачно кивнул:
— Они что угодно съедят, даже друг друга.
— Очень мило, — проговорил я, содрогаясь от отвращения. После этого случая я стал открывать оставшиеся ящики несколько более осмотрительно, как вы и можете ожидать, но новых неприятных сюрпризов не обнаружилось. — Я так понимаю, что остальная провизия должна быть где-то на другой машине?
Возможно, к счастью, но вокруг не было ничего, что орки могли бы воспринимать как пищу.
— Должно быть, как раз отряд фуражиров, — заключил Юрген, и я согласно кивнул.
— Вопрос в том, — произнес я, — куда они направлялись за провизией и откуда вообще прибыли.
От внезапного порыва холодного ветра меня пробрала дрожь. У нас ушло больше времени, чем я ожидал, чтобы обследовать нашу находку, так что солнце уже начало склоняться к горизонту. Наше предшествующее краткое пребывание на Дезолатии все же достаточно хорошо познакомило меня с пустынными условиями, чтобы я осознавал: температура вскоре упадет до того уровня, который покажется весьма привлекательным Юргену, но никак не мне.
— Нам лучше бы возвращаться к капсуле.
Там можно было, по крайней мере, укрыться на ночь и постараться выработать план дальнейших действий. Мы не могли до скончания веков оставаться здесь, в пустыне; но у меня не было и никакого желания случайным образом удаляться в глубину диких пустынных пространств, надеясь с помощью слепой удачи и Императора найти линию обороны собственных войск раньше, чем на нас наткнется еще один орочий патруль. Конечно же, в то время я не имел ни малейшего представления о том, насколько далеко мы оказались от основной массы имперских войск на Перлии, а если бы знал, то, скорее всего, уже бился бы в приступе паники.
Мой помощник кивнул.
— Может быть, вот это пригодится? — спросил он, вытаскивая изодранный кусок пергамента, который обнаружился в одном из бардачков багги.
Я принял обрывок, ощутив, насколько он неприятно жирный на ощупь, и вгляделся в паутину грубо начерченных линий и странных орочьих значков, которые усеивали его поверхность, казалось, в совершенно случайном порядке.
— Похоже, карта.
Глава седьмая
Мы возвратились к нашему полуразбитому убежищу в состоянии духа и так гораздо более высоком, чем я мог бы ожидать, а Юрген еще вдобавок развлекся тем, что притащил с собой канистру с топливом, позаимствованную с одной из меньших орочьих машин. Мне это поначалу показалось впустую потраченными усилиями, но, впрочем, если сожжение тел наших недавних противников сделало бы его счастливее, то я мог только пожелать ему хорошего огонька. Что же касается меня, то я захватил с собой лишь тот самый обрывок пергамента, засунув его для надежности под рубашку — стараясь не замечать мурашек, которые поползли по коже от столь близкого соприкосновения с покрывавшим его салом, — и теперь со сравнительно легким сердцем наблюдал за тем, как мой помощник запаливает костерок. Юрген же, несомненно, выглядел в должной мере воодушевленным, наблюдая, как огонь охватывает свою пищу, нежно мерцая на фоне глубокого пурпура расцветающего звездами неба, так что и я позволил себе немного поразвлечься, пытаясь угадать, какие из точек света над нами — корабли на орбите, пока ветер внезапно не поменялся и вонь горящего мяса совместно со все усиливающимся холодком не загнали меня наконец обратно в спасательный модуль.
Там, конечно же, практически ничего не было видно, потому что система освещения отрубилась, как и все остальные, но — в очередной раз — на помощь пришел умело подобранный кем-то комплект для выживания. Я принялся ломать голову над грубо сработанной орочьей картой при свете ручного люминатора, установленного на одной из коек.
