Анна Гурова - Радужный змей
Платон погрузился в изучение актов. Судя по всему, однажды, на заре освоения Сильванги, был случайно найден крупный клад. Эта находка подогрела интерес к древней истории планеты. Следующий шкаф, по словам Глендруида, был забит отчетами о бесплодных раскопках в окрестностях Ирунгу и открытии Великого конуса.
— Это не представляет интереса, — прокомментировал Глендруид. — Суть этой горы бумаг сводится к словам «нет», «невозможно» и «бесполезно». Открытие Конуса вызвало такой шум, а толку? Проникнуть внутрь не удалось никому, кроме меня — как раз тогда, когда Конус собирались признать облицованной камнем скалой!
— Расскажите мне вкратце о самых крупных находках, — попросил Платон.
— Извольте. Во-первых, клад из местечка Гану. Там обнаружили что-то вроде древнего каменного колодца футов сорока диаметром. Разумеется, он был заполнен жидкой грязью, но ее удалось откачать. Результат — коллекция уникальных предметов, составляющая основу экспозиции нашего музея. Следующие лет пятьдесят не находили вообще ничего — несколько случайных находок у подножия Конуса, в очень плохом состоянии. Затем мой предок, молодой археолог Морган Глендруид, обнаружил в джунглях развалины древней постройки. В ее руинах он разыскал много интересных артефактов. И как венец поисков — мой многолетний труд: штольня и проникновение в Хранилище. Об этом я рассказывал достаточно подробно на конференции. Материалы по этим открытиям хранятся в шкафах номер семь и восемь.
— Очень интересно, — пробормотал Платон, продолжая выборочно просматривать бумаги. Он прикинул размер работы и решил, что за неделю будет знать архив как свои пять пальцев. Но сначала надо было заглянуть в музей.
Через полчаса они пришли к скромному деревянному домику, утопающему в цветах. Вступив на чисто подметенное крыльцо, Платон невольно отметил разницу в содержании архива и музея. Дверь была открыта нараспашку, а вход защищала от насекомых кружевная пелена с изящным узором. Изнутри повеяло ароматами.
— Мы случайно не ошиблись адресом? — на всякий случай спросил Платон. — Этот дом больше похож на цветочный магазин.
Симо ухмыльнулся, Глендруид открыл рот, чтобы объяснить, но в этот момент кружевная завеса откинулась, и на крыльце появилась молодая девушка — сильванка. Она обвела взглядом пришедших, задержав заинтересованный взгляд на Платоне, и что-то произнесла на местном наречии. Профессор ответил ей на том же языке, а потом обратился к Платону:
— Не удивляйтесь, это, можно сказать, новая сотрудница музея. Ее зовут Митиан. Родные за какой-то проступок выгнали ее из дома. Я позволил ей жить в помещении музея, а она обязалась содержать его в порядке. Я попросил ее приготовить нам поесть.
Митиан бросила на Платона кокетливый взгляд через плечо и ушла куда-то в глубь дома. Платон успел заметить, что у нее красивые удлиненные глаза, которые она подводит голубой краской до самых висков. Из одежды на девушке были главным образом украшения из белого металла с селенитом — самым популярным на Сильванге камнем, ручные и ножные браслеты, ряды бус от подбородка до талии, широкий пластинчатый пояс и диадема на голове. Платон задумался о том, на что живет эта симпатичная и небедно одетая научная сотрудница, но догадки решил оставить при себе.
Археологи прошли в две комнаты, отведенные под музей.
— Запасники на втором этаже, — предупредил Глендруид, — но здесь, на витринах, почти все, что мы нашли.
Платон с интересом принялся изучать экспозицию. Первый клад и впрямь был самым богатым и состоял сплошь из отлично сохранившихся предметов непонятного назначения. Орнамент на некоторых артефактах вызвал у Платона ассоциации с браслетом, найденным на астероиде Альчеры.
— Что скажете? — нетерпеливо спросил Глендруид.
— Вот эти пластины и кольца, — сказал Платон, — несомненно, детали костюма, притом костюма специализированного. Это могло быть одеяние воина или, скорее, ритуальные, символические доспехи, какие мог бы носить жрец. Вы не находили там скелетов?
— Помилуйте, пять тысяч лет…
— Прошу прощения. Вам надо было сделать биохимический анализ — они наверняка там были.
— А вот эта полусфера?
— Я бы сказал, что это остатки астрономического прибора, притом весьма сложного.
— Вы полагаете?
— Почему бы и нет? Вы же сами утверждали, что доирунгийская цивилизация была высокоразвитой.
— Магической в первую очередь! Магия пронизывала все сферы жизни. Эти люди обладали богатейшим воображением — об этом говорят их мифы. Технически развитые цивилизации, как правило, бедны памятниками культуры и искусства. У людей просто работает другое полушарие мозга…
— Кстати, я приехал сюда, чтобы взглянуть на некий жезл, — прервал его Платон. — Вы не могли бы показать, на какой витрине он находится?
Профессор внезапно смешался, на его лице появилось виноватое выражение.
— Мне ужасно неловко, — пробормотал он. — Я уже смирился с этой потерей, но как жаль, что ваше столь трудное путешествие оказалось напрасным. Дело в том, что жезл украли из музея, — признался он наконец. — Когда я вернулся с конгресса, его уже не было.
— Украли?! — воскликнул Платон. — Черт возьми!.. Именно жезл и ничего больше? Тот самый жезл?
— Именно так, — грустно подтвердил Глендруид. — И никто не спохватился. Музей неделю простоял с выломанной дверью. Когда я вернулся, искать было уже поздно.
— А ваши люди что делали? Где была эта одалиска, ваша научная сотрудница?
— Я наблюдал за ходом раскопок в джунглях, — спокойно ответил Симо, — и узнал о пропаже жезла еще позже, чем профессор. А Митиан наняли работать как раз после кражи.
— М-да, — мрачно произнес Платон. Сказать, что он разочарован, было бы слишком слабо — он был раздосадован до последней степени. Чтобы подержать в руках загадочный жезл, он проделал огромный путь, его едва не испепелили, он потерял во сне три месяца жизни — и вот он, результат! Жезла нет!
— Вы не очень огорчились? — с тревогой спросил Глендруид, наблюдая за борьбой чувств на лице Платона. — С глобальной точки зрения этот жезл — такая мелочь! У нас есть Большой конус, десятки любопытнейших находок, грандиозные перспективы! Слушайте, — с энтузиазмом сказал он, — я приглашаю вас принять участие в раскопках древней стены возле селения Пингу. С вашими землеройными машинами процесс осушения участка болот ускорится в сотни раз. Поверьте мне — нас там ждут сокровища. Можете даже написать об этом месте статью, только не забудьте упомянуть меня.
— Вы необыкновенно любезны, профессор, — язвительно ответил Платон. — Впрочем, я охотно приму участие в ваших раскопках. Все равно мне здесь делать больше нечего.
Глава 3
ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
На другой день задолго до рассвета в отель пришел Симо и разбудил Платона.
— Пора выходить, а то будет слишком жарко, — объявил он. — Я принес снаряжение. Это облегченный костюм охотника. Без него в лес лучше не соваться. Надеюсь, он вам впору.
Костюм состоял из металлических кольчужных ботфортов, которые звенели при каждом движении и крепились к поясу наподобие старомодных дамских чулок, обтрепанного бронежилета, явно списанного с какого-нибудь военного склада, перчаток из толстой кожи до локтя, и широкополой тростниковой шляпы с накомарником. От последней Платон решил отказаться и надел свою — белую, со встроенным вентилятором. После того, как археолог облачился в этот наряд, Симо выдал ему тяжелый широкий нож и кожаный кошель, крепившийся к поясу. В кошельке что-то побрякивало. — Это аптечка, — пояснил охотник, — там в основном противоядия от укусов разных гадов, жуков и ядовитых растений. Их в болоте полно. А вот эта штука персонально для вас — если свалитесь ненароком в топь. У местных в таком случае спасать не принято — раз пропал, значит пропал, такова воля Змея. Но шеф сказал мне, что голову оторвет, если с вами что-нибудь случится…
С этими словами Симо вручил Платону новенький, автоматически надувающийся спасательный круг и предложил надеть его на пояс. Нацепив круг поверх бронежилета, Платон почувствовал себя полным идиотом, но решил не спорить.
— Далеко нам идти? — устало спросил он.
— Идти — далеко, — ответил Симо, — Пингу милях в десяти отсюда. Мы не пойдем, а поедем на глайдере. Иначе у нас никак — только пешком или на лодке.
— Ишь ты! — подивился Платон. — Глайдер! А я думал, мне подадут оседланную ящерицу.
— Все уважающие себя сильвангцы: браконьеры, охотники на крупного зверя, члены императорской семьи, — ездят на глайдерах, — с достоинством ответил Симо. — Спросите любого толкового парня, и он скажет, что глайдер — это мечта его жизни. Если человек плавает на выдолбленной лодке, то чем же он отличается от деревенщины из пограничных лесов?
