Уильям Форстен - Сигнал сбора
— Тогда все в порядке. Майор О’Дональд остается вашим командиром до моего возвращения. — Сказав это, Кин посмотрел в ту сторону, где стояли капитан Кромвель и его команда. Перехватив взгляды, которыми обменялись оба командира, Винсент решил, что их взаимная неприязнь нисколько не ослабла.
— Старший сержант Шудер, мы выступаем.
Ганс двинулся вдоль линии солдат в начало колонны, бросив по пути презрительный взгляд на Хинсена.
— Поднять боевые знамена, — проревел Ганс, так что его наверняка было слышно аж в лагере русских.
Знаменосцы подняли древки. Солдаты увидели изрешеченный пулями звездно-полосатый флаг, а рядом с ним темно-синее знамя Мэна, которое приобрело сиреневый оттенок в красноватом отсвете солнца.
— Рота, направо! Шагом марш!
Сто солдат как один сделали поворот и направились к воротам. Впереди на коне ехал Эндрю, а сзади, в хвосте колонны, артиллеристы волокли пушку и ящик с зарядами.
— Сержант Данливи! — рявкнул О’Дональд. — Если начнется заварушка, угостите их двойным зарядом картечи.
— Есть, сэр! — во все горло заорал артиллерист в ответ на приказ своего командира.
Небольшая колонна прошла сквозь ворота и пересекла ров перед лагерем по деревянному мосту.
То, что увидел Винсент, заставило его крепче сжать мушкет. На дальних холмах стояли тысячи крестьян, а среди них туда-сюда сновало несколько сотен всадников. Шудер уже сказал им, что, если возникнут трудности, они просто построятся в каре и с боем отойдут обратно в лагерь. Но их было всего сто человек, и у них имелась только одна пушка, а их окружали тысячи людей. Винсент помнил, что полковник велел им не показывать страха, но его сердце готово было уйти в пятки.
— Музыканты, песню! «По равнинам Джорджии».
Барабанщик начал отбивать ритм, трубач затрубил.
— Ну, парни, пойте, черт бы вас побрал, — скомандовал Ганс. — Во всю глотку!
— Трубите в гори, ребята, песню мы споем… — затянули солдаты.
Винсент пел вместе со всеми. Это была их любимая походная песня, хотя речь в ней шла не о них, а о ребятах из отряда Билли Шермана, и колонна дружно зашагала в ногу.
— Ура, ура, над нами реет стяг. Ура, ура, свободы это флаг…
Их колонна пересекла поле с высокой травой и поднялась на вершину холма, где они вступили на дорогу, вившуюся вдоль хребта.
У Винсента перехватило дух от открывшейся картины, и ему еще сильней захотелось домой, в леса Мэна. В долине перед ними высились стволы берез, среди которых попадались ели, стройные высокие сосны и изредка клены. На самой вершине холма Винсент оглянулся к увидел море, а на западе виднелись другие далекие холмы. По центру долины петляла широкая извилистая река, впадавшая в пресноводное море примерно в десятке миль от того места, где они потерпели крушение.
Колонна продолжала идти вперед. «По равнинам Джорджии» сменилось «Девушкой, которую пришлось покинуть мне», а за ней последовал «Боевой гимн республики».
Солдаты пели в охотку — как для поднятия своего боевого духа, так и для того, чтобы поразить всадников, скачущих вокруг них.
Когда они начали спускаться к реке, открытые поля уступили место высоченным деревьям.
Они шли без отдыха уже больше часа, и по спине Винсента текли струи пота. Но полковник не давал команды устроить привал, желая показать, кто за ними следил, насколько выносливы его люди.
Слева от них, между дорогой и широкой мутной рекой, находилось заросшее высокой травой поле. Справа с холмов стекал небольшой ручей, и у шаткого деревянного мостика через узкий поток Кин наконец разрешил десятиминутную передышку.
Сняв кепи, Винсент огляделся, и радостная улыбка озарила его лицо. Это было чудное тихое место: в поле мычали коровы, которых пасли крестьяне, безмолвно глядевшие на необычную процессию.
Танцующие струи ручья весело журчали. В красноватом свете солнца казалось, что они сплетены из мерцающих рубинов.
Короткая передышка быстро закончилась, и колонна двинулась дальше, оставив позади это спокойное место. Дорога вела на север, где встречалось еще больше полей и высоких деревьев. Впереди показалась деревня, и, когда они проходили сквозь нее, Винсент ужаснулся непролазной грязи, заполнявшей улицы этой деревни, которая так отличалась от чистых и ухоженных деревень Мэна. Чумазые босые дети стояли у дверей бревенчатых домов; рядом с ними были женщины, выглядевшие лет на пятьдесят, хотя Винсент чувствовал, что им не больше тридцати. Никто из них не сказал ни слова при виде незнакомцев.
Единственное большое двухэтажное здание тоже было сложено из бревен. Покрытое искусной резьбой, оно находилось на площади в центре городка; из его окон на них смотрело несколько женщин в цветных платьях.
— Здесь наверняка живет местная шишка, — сказал Билл Уэбстер. Винсент посмотрел на лысоватого солдата, который казался ему приятным и умным парнем.
— Все в грязищи, кроме знати, — отозвался он.
— У меня папаша банкир, — сообщил ему Уэбстер, — но он все заработал своими руками, и я так сделаю. Похоже, здесь другие обычаи.
Винсент промолчал, не желая судить опрометчиво, но подумал, что никогда не видел, чтобы люди жили так убого.
А дорога вела их все дальше, и вдруг перед ними огромной стеной встал сосновый бор. Среди деревьев-великанов дорога казалась тонкой ниткой, исчезающей в глубине чащи. Из леса вылетела группа всадников, которые начали гарцевать перед колонной.
— Если нас ждет заварушка, — прокричал Шудер, — то она может начаться прямо сейчас. Так что не дрейфьте, парни, и сохраняйте спокойствие.
Всадники были настроены весьма воинственно и, казалось, пытались взять их на испуг. Большинство из них попридержали коней, но некоторые воины остановились в дюжине ярдов от колонны, открыто демонстрируя свою враждебность. В их сторону летели отдельные выкрики — очевидно, угрозы, — но никто из солдат не решался отвечать на них, так как Шудер, шедший вдоль строя, пугал их куда сильнее, чем любой русский.
Краем глаза Винсент видел одного воина, который превосходил ростом всех остальных. Не сводя глаз с колонны солдат, он спорил о чем-то со своими спутниками.
Винсент задрожал уже при взгляде на его лошадь. Этот битюг был больше, чем лошадь клайдсдейльской породы, а во рту его красовались два ряда огромных желтых зубов, которые, казалось, были созданы для того, чтобы откусывать головы и руки.
Блестящая черная борода воина спускалась на могучую его грудь, защищенную кольчужной рубахой. Как будто заметив, что Винсент смотрит на него, бородач поднял обоюдоострый топор, который он держал в правой руке, и погрозил им молодому квакеру.
Винсент быстро отвернулся и услышал взрыв грубого смеха. Человек с топором развернул лошадь и поскакал к колонне.
Дорогу с обеих сторон обступал лес, и сквозь деревья Винсент видел, что всадник едет в полудюжине шагов за ним. Он понимал, что столкновения не избежать, и вспомнил, как дома, поворачивая за угол, он натыкался на братьев Пеллегрино, поджидавших «квакерского слюнтяя».
Деревья слева расступились, и он увидел реку. Впереди, рядом с дорогой, Винсент заметил наблюдавшую за ними группу всадников, к которым поскакал чернобородый воин.
Винсент не сводил взгляда с русских, проходя мимо них, и ему казалось, что все они тоже смотрят на него и что-то говорят друг другу. Бородач опять отделился от общей группы и двинулся прямо к нему.
Он остановился в шаге от Винсента и поднял своего битюга на дыбы, заставив напуганного юношу отступить. Остальные всадники разразились торжествующим хохотом и направили лошадей в сторону своего товарища. Внезапно из-за деревьев выскочили еще несколько десятков конных воинов, которые поскакали к колонне, также намереваясь присоединиться к бородачу.
Винсент заставил себя сделать шаг вперед, пытаясь унять дрожь в коленях.
— Ostanovis' pered svoim nachal'stvom, — проревел бородач, размахивая топором, и подъехал вплотную к Винсенту, который замер на месте и смотрел снизу вверх прямо на него. Вслед за Винсентом остановились и другие солдаты.
— Здесь кто-то хочет поохотиться? — раздался хриплый голос рядом с Винсентом.
Впервые с тех пор, как он записался в Тридцать пятый полк, Винсент был рад видеть сержанта Шудера, который вышел из колонны и встал перед строем своих солдат. Всадник в ответ не пошевелился, презрительно смотря на них с высоты своего коня. Винсент видел, что Кин, знаменосцы и музыканты тоже прекратили движение. Кин и доктор Вайс сохраняли ледяное спокойствие, даже не сочтя нужным повернуться, как будто то, что происходило у них за спиной, не стоило их внимания.
Четко, как на параде, Шудер сдернул с плеча свой карабин марки «Шарпе» и бросил в небо такой пристальный взгляд, что бородач не удержался и тоже уставился вверх.
