Максим Макаренков - Ангелы крови
Кто-то тряс ее за плечо. Марино рывком села.
– Боги, неужто я отрубилась? – она осоловело озиралась. Шесински сидел напротив, жевал зубочистку и улыбался.
– Лейтенант, вы спали всего полчаса, я засек.
– Ну так чего сразу не разбудил, – огрызнулась Марта.
Шесински что-то обиженно пробурчал, и Марта ощутила укол совести.
– Ладно. Извини. – Вытянув из пачки сигарету, она прикурила и, выпустив струю дыма, отхлебнула глоток уже тепловатого пива.
– Итак. Что мы с тобой имеем? – спросила она сержанта и сама же ответила: – Да ничего. Никто ничего не видел, ничего не слышал.
– Как думаете, врут?
– Нет, мне так не показалось, и это странно, – протянула Марта. – Район тут довольно тихий, кто-нибудь должен был хоть что-то услышать.
– Значит, или те, у кого окна выходят в тот переулок, где нашли тело, врут, или… – Шесински не закончил фразу и посмотрел на лейтенанта.
– Или убийца поставил очень мощную завесу, и мы имеем дело с кем-то из Домов. Или тем, кто может оплатить услуги нелегальных астралотов.
– Тогда ее очень странно убивали, – сказал Шесински. – Ставить завесу такого уровня имеет смысл, если нужно тихо убрать человека. Без шума и следов. А тут очень похоже на работу психопата.
– Вот этого я тоже пока не понимаю, – сказала Марта, гася в пепельнице окурок и вставая из-за стола.
Когда Марту толкнул вызов дежурного манта, они уже пятнадцать минут слушали маленькую худенькую старушку в розовом махровом халате. Таких вот старушек обожают и одновременно на дух не переносят все полицейские без исключения. Старые благопристойные перечницы тихо и сосредоточенно ненавидят мир и его обитателей. Их сухонькие носики чуют все, а глазки за толстыми стеклами очков в коричневой пластиковой оправе способны видеть во всех возможных и невозможных диапазонах. Если вам нужно узнать историю прегрешений нескольких поколений жильцов какого-нибудь дома, ищите старушку. Именно на такую и нарвались Марта и Шесински.
Горшки с комнатной зеленью поплыли, стены комнаты раздвинулись, в голове раздался неприятный свист. Явно дежурил Брюс Леммон – он всегда вызывал таким вот мерзким звуком. Убедившись, что его слышат, мант развернул перед внутренним взглядом Марты сообщение.
Полупрозрачный силуэт дежурного офицера смотрелся на фоне стола, застеленного скатертью в веселый цветочек донельзя идиотично, и Марта прикрыла глаза, знаком показав Шесински продолжать беседу.
– Лейтенант Марино, срочное сообщение. Обнаружен труп мужчины. Человек из людей. Явные признаки насильственной смерти, совпадающие с вашей ориентировкой. В данный момент на месте работает дежурная смена. Труп обнаружен в Рябиновом переулке.
Силуэт пропал, его место заняла карта города. Красная точка мигала в районе заброшенных кварталов возле самой Дымки.
Марта открыла глаза.
Шесински негромко поддакивал старушке, которая с нажимом, заглядывая ему в глаза, подробно излагала всю криминальную подноготную сантехника, жившего этажом ниже.
Пришлось прервать старушку, хотя далось это нелегко.
– Теперь она окончательно потеряет веру в полицию, – пробормотала Марта, спускаясь по лестнице.
– Не думаю, – отозвался сержант, – но вот написать рапорт с жалобой на то, что мы проигнорировали сигнал бдительного гражданина, может. Так что за сообщение?
– Труп. Похож на вчерашнюю жертву.
До Рябинового переулка добрались только в сумерках – центр города стоял в смертельных пробках, из машины оба выбрались совершенно измочаленными. Марта была противна самой себе. Казалось, что от нее воняет, ноги гудели, в глазах плавали разноцветные круги.
И жара.
Не ослабевающая даже к ночи. В который раз Марта позавидовала Кинби, пережидавшему этот, растекшийся расплавленным оловом день в прохладной спальне.
Шесински хмыкнул, оглядывая выбитые окна, провалы дверных проемов, груды битого кирпича и какой-то неопределенной дряни, громоздившейся возле потрескавшихся стен:
– Вот тут нам точно не придется опрашивать старушек.
– Это да. Зато узнаем много нового о городской архитектуре, – сказала Марта, ныряя под желтую ленту ограждения.
Молоденький некромант из участка, к которому относился Рябиновый переулок, стоял, глубоко втягивая ртом воздух, и старался не смотреть на то, что лежало возле его ног. Марта одобрительно отметила, что паренек держится, изо всех сил стараясь сосредоточиться на работе.
Заметив Марту, к ней поспешил, подняв руку в приветственном жесте, знакомый следователь, явно собираясь докладывать, но Марта приложила палец к губам – некромант наконец сосредоточился, закрыл глаза, протянул над телом руки ладонями вниз. Струйки зеленоватого света, извиваясь, потекли вниз, окутывая изуродованное тело. Сияние усиливалось, но ничего не происходило. Парень пошевелил кистями рук, закусил губу. На лбу выступили капельки пота, запульсировали жилы на висках.
Марта и Шесински переглянулись. История повторялась. Наконец лейтенант громко сказала, разрывая вечернюю тишину:
– Достаточно. Господа, заканчивайте здесь, дело переходит в ведение управления. Сержант Микс, подойдите, пожалуйста.
Некромант тяжело выдохнул и отшатнулся от тела. Достав из заднего кармана брюк клетчатый платок, парнишка, облегченно отдуваясь, вытирал с лица пот.
– Никаких. Вообще никаких следов, госпожа лейтенант, – пробормотал он, обращаясь к Марино.
Обходя тело по дуге, к Марте подобрался следователь:
– Здравствуйте, лейтенант Марино.
– Приветствую, Микс. Рассказывайте, – скомандовала Марта, пожимая влажную ладонь сержанта.
– Да особо и нечего рассказывать-то, – пожал плечами Микс. – Тело обнаружили подростки, они сюда частенько забредают, особенно летом, увидели и тут же рванули со всех ног. Ну и налетели аккурат на патрульную машину. Ребята их и тормознули.
– Пацанье где? – спросил Шесински.
– Вон, двое в машине сидят, – кивнул сержант в сторону полицейских автомобилей, стоявших в дальнем конце переулка. Шесински посмотрел на Марту, та кивнула. В указаниях Шесински не нуждался, он мог разговорить и фонарный столб. Неторопливо переваливаясь, сержант отправился беседовать с подростками.
– Итак, – продолжила Марта, – первичный осмотр что-нибудь существенное дал?
– Ни-че-го, – по слогам сказал Микс, разводя руками. – Ни физических следов, ни эмофона, ну это вы сами видели, ни свидетелей, да и откуда им тут взяться.
– Бродяги? – предположила Марта.
– Не-а. Они дома там, через пару кварталов, обжили, – пожал плечами Микс – а сюда что-то не забредают.
– Ладно. Но все равно, отправь людей, пусть осмотрят дома по всему переулку. Сам знаешь, мало ли что.
– Уже сделано, лейтенант.
Микс явно обиделся, и Марта дружески похлопала его по плечу. Он был неплохим следователем, не хватавшим звезд с неба, и прекрасно это понимал. Зато великолепно ориентировался на своей территории, был в курсе всего происходящего и обладал феноменальной памятью, в недрах которой оседали все факты, слухи и шепоты, долетевшие до чутких ушей сержанта. Работать с ним Марино нравилось и, если дела приводили ее в эти края, она старалась получить в свое распоряжение именно Микса.
– Ладно, пока мои не приехали, пойдем, я на тело поближе взгляну.
– Предупреждаю, зрелище еще то, – покачал головой сержант.
Уже темнело и Микс скомандовал принести фонари. Поскольку эксперты управления все равно должны были вот-вот подъехать и привезти свое оборудование, то Марта сказала, что ей хватит и нескольких переносных, так что вскоре патрульные приволокли огромные неуклюжие фонари, обычно болтавшиеся в багажниках машин. Света они давали, как хороший прожектор, но таскать их было сущим мучением, поэтому обычно патрульные покупали на свои деньги куда более легкие «Люминты» а штатные забрасывали в багажник.
Резкий мертвенный свет превратил место преступления в черно-белый снимок – провал на месте грудной клетки, чернота пропитанного кровью плаща, дыра рта, белизна торчащих наружу костей.
– Смотри, а крови вокруг немного, – показала кончиком авторучки Марта.
– Да, мы тоже обратили внимание, – присел рядом на корточки Микс, – это и странно. Убили его, судя по всему, именно здесь. Кровищи должно было быть – отсюда и до Залива. А нету.
– Вот именно. Отсюда и до Залива… Отсюда и до Залива… – бормотала себе под нос Марта.
Ночь обещала быть бессонной и что-то подсказывало лейтенанту Марино – этим жарким летом их будет много.
* * *Кинби открыл глаза, как только раскаленный шар солнца коснулся горизонта, и неподвижно лежал в своей огромной постели, всей кожей ощущая каждую секунду заката.
В уютной темноте спальни он мысленно расставлял по местам предметы, людей и нелюдей, события и слухи, строил схемы, пытался отделить правду от лжи.
