Бертрам Чандлер - Поймать звездный ветер
— Перестань же, Питер! — воскликнул док. — Я второй помощник на корабле, а еще я подписывал договор, а в одной из статей говорится, что персонал палубы и машинного отсека должны сотрудничать…
— Вот уж не думал, что это забота второго помощника, — удивился я. — Как корабельный врач, ты еще и член персонала палубного отсека, подчиняющийся старшему помощнику. А, насколько мне известно, основная функция сотрудников машинного отсека — выполнять эти чертовы приказы по ремонту оборудования.
— Так почему же ты ничего мне не сказал? — мягким голосом произнесла Пегги.
— Я скажу, — пообещал я. — Обязательно. Но прежде вы скажете мне кое-что. Вы объясните мне, чем вы таким тут заняты.
— Это приказ? — спросила Пегги.
— Похоже на то, — хмуро вставил Дженкинс.
— Ну, ладно, я расскажу. То, что ты видишь… — и она указала на казенную часть пушки с тяжелым основанием, — означает, что мы сможем превысить скорость света.
— Но это же невозможно, — заметил я.
— Откуда это известно? — спросила Пегги.
— Это все знают.
— Давно, в средние века, считалось, что Солнце вращается вокруг Земли…
Но я слушал ее вполуха. Часть моего внимания была обращена к доку Дженкинсу. Он потихонечку двигался в направлении источника тока, к которому была подключена сварочная лампа. Я содрогнулся. Непонятно было, почему он делает это тайком. Если Пегги хотела закончить сваривать что-либо, когда я потревожил их, что случилось?
Да, пожалуй, случилось.
— Надеюсь, этот сварной шов герметичен? — спросил я.
— Конечно, — подтвердила она.
— Тогда вернемся в середину корабля. Тебе еще многое нужно сделать в машинном зале.
— Точно, — согласилась она.
Но любопытство все же взяло верх.
— Так ты все же надеешься когда-либо достичь сверхсветовой скорости?
— Вот это — необходимый снаряд, — она указала на казенную часть орудия. — Он содержит заряд твердого топлива, — док изготовил его для меня, — плюс детонатор. Мы собирались присоединить провод к детонатору, когда ты вошел.
— Это значит, что я прервал вашу работу. Но как он действует?
— Я думала, что это очевидно. Корабль уже почти достиг скорости света. А снаряд лишь придаст дополнительный толчок…
— Пегги, Пегги, как же ты наивна! — я не смог удержаться от смеха. — С топливом домашнего изготовления…
— Твердое топливо имеет свои преимущества, — заметила она.
— В чем же они состоят?
— Например, вот в чем!
Сварочная лампа ярко вспыхнула. Я понял ее намерения, но слишком поздно. Пока я пытался вырвать инструмент из ее рук, металлическая оболочка снаряда раскалилась докрасна.
Я скорее почувствовал, чем услышал глухой звук взрыва…
Часть 3
Ветра вероятности
Глава 14
Все изменилось, оставаясь при этом тем же самым.
— Даже при таких условиях еда на этом корабле оставляет желать много лучшего, — заметил Ральф.
Я раздраженно оторвал взгляд от тушившегося на плите ягненка с карри, а затем, повинуясь странному импульсу, вновь опустил глаза, уставившись на пряное варево из мяса, овощей и острых специй, на свою руку, помешивающую ложкой в кастрюле.
«Что я здесь делаю?» — спросил я себя.
— У тебя есть около трех любимых блюд, — продолжал Ральф. — Я согласен, их ты готовишь хорошо. Но это единственное, что ты делаешь хорошо.
Тут я снова посмотрел на него. «А он почему в гражданских шортах и майке? » А затем, продолжая эту мысль: «А зачем, собственно, наблюдателю Правительства Федерации, пусть он является главнокомандующим Службы разведки, носить униформу?»
— Сандра уже устала от однообразия, — сказал Ральф.
— Миссис Малькольм, — ты хочешь сказать, — холодно поправил я его.
— Капитан Малькольм, если ты настаиваешь, — поправил он меня, усмехнувшись.
— Хорошо, — я вздрогнул. — Я всего лишь офицер по снабжению, а она капитан. В то же время я офицер по снабжению, а она — моя жена.
— Такой порядок дел никогда не прошел бы на корабле Федерации, — заметил Ральф. — Если быть откровенным, я отправился в Приграничье главным образом чтобы посмотреть, как феминисткам удалось развить возможности этих твоих новых двигателей. А этот корабль, отрезанный от всей Вселенной множеством объективных лет, — идеальный микрокосм.
— Мы отсюда летим в Приграничье, — холодно напомнил ему я.
— Пусть так, — согласился он, — но ты ведь сам не приграничник. Никто из вас не из Приграничья, вы не выросли и не воспитывались там, кроме инженера и этого странного телепата. Я понимаю, почему женщины бегут туда, но не понимаю мужчин. Ведь, должно быть, чертовски мучительно отправляться в космос лишь в качестве лакеев.
— Наш босс, командор Граймс — мужчина, — возразил я. — И большинство кораблей Приграничного флота управляются мужчинами. Кроме того, нет ничего обидного в работе повара. Гораздо лучше, чем когда я был экономом во «Всемирной почте Уэверли». И вот еще что: все лучшие повара всегда мужчины.
Ральф вытер брызги карри со своей майки. (Я только что сделал драматический жест, взмахнув ложкой.)
— Но отсюда вовсе не следует, — заметил он, — что все мужчины — лучшие повара.
— Мое карри нравится всем.
— Но не каждый день. Не на завтрак, обед и ужин. Ладно, Малькольм, оставляю тебя тут. Раз уж мы вынуждены есть твое карри, пусть рис сегодня будет не такой водянистый.
«Назойливый ублюдок, » — подумал я, поднес ложку к губам и попробовал. Неплохое карри, решил я. Плохого я вообще не готовлю. Сервированное с ломтиками огурца, тертым кокосом, кружочками бананов, приправленное импортированным с Каррибии манговым чатни, оно будет очень даже ничего. И, конечно, утка по-бомбейски. Интересно, можно ли превратить рыбу, которая выращивается в наших серебряных садках, в этот благоухающий деликатес?
И снова меня прервали:
— Опять карри? — недовольно затянул Клод Сметвик.
— Оно хорошее, — уверил я его и протянул ему ложку. — Вкусное.
— Неплохо, — согласился он. — Для тех, кто любит карри. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что ты — любишь. — Он вернул мне ложку. — Но я пришел не для знакомства с меню.
— А для чего?
— Питер, с этим кораблем что-то не так. Ты единственный, с кем я могу поговорить об этом. Командующий Листауэл здесь чужой, док погрузился в свои вирши и коктейли с водкой, а другие просто… женщины.
— Они не виноваты в этом, — заметил я.
— Знаю, что не виноваты — но они совершенно иначе смотрят на вещи. Да к тому же все они гоняются за командующим Службы разведки…
— Все? — холодно спросил я.
— Кроме Сандры, конечно, — поспешно поправился он, чересчур поспешно, на мой взгляд. — Но на Сандре все заботы о корабле — ведь она капитан первого межгалактического светового парусника. А Марта и Пегги из кожи вон лезут, чтобы стать любимчиками у Листауэла — и залезть к нему в койку — так что остаешься только ты.
— Я польщен, — проговорил я, помешивая карри.
— У нас что-то не так.
— Ты уже говорил это.
— И скажу снова.
— Ну, хорошо, что не так? — спросил я.
—Ты знаком с эффектом дежа вю, который случается во время старта кораблей с Манншеннским двигателем? Так вот, здесь нечто подобное. Но не совсем… Это что-то большее.
— Думаю, мне понятно, о чем ты, — медленно выговорил я.
— Ты думаешь, я спятил, — продолжал он, — я знаю. Но это неважно. Вы, все так называемые нормальные, считаете, что пси-люди вроде меня хотя бы отчасти сошли с катушек. Но у меня есть теория: а не может ли быть так, что здесь, в Приграничье, на самом краю Галактики, существует тенденция возникновения альтернативных временных трасс? Например, представь, что феминистские корабли никогда не появлялись здесь…
— Но они появлялись.
— Но их могло и не быть. Кроме того, давно, во времена двигателей Эренхафта, существовали парусники Гаусса. А ты читал книжки по истории и знаешь, как много этих медленных машин погибло из-за магнитных бурь.
— Поэтому в твоей альтернативной Вселенной миры Приграничья никогда не были колонизованы.
— Я этого не говорил. Просто взгляни на персонал этого корабля — все чужаки, кроме Пегги и меня, а ведь ни я, ни Пегги не происходим от семей первопоселенцев. Мои предки покинули Землю после разгула феминистского движения, то же касается Пегги…
Я задумчиво мешал карри.
— Так что на другой трассе времени есть другой «Ариэль», первый в своем роде в космосе, и другой Питер Малькольм готовит первоклассное карри для своих привередливых коллег.
— Может быть, — согласился он. — А может, у корабля — другое имя, а мы все занимаем другие должности. Кроме меня, разумеется.
Я тут же не преминул затянуть песню:
«Я и повар, я и плотник,
и на камбузе работник,
