Василий Баранов - Хромой бог
— А ты, Роман, не посмотришь? — У Павла не было опыта в подобных ситуациях. Как поможет Роман не представлял себе.
— Нет. Я все отсюда вижу. Начинайте. У парня времени осталось мало. Я его подержу для вас на этом свете. Часы судьбы отсчитывают минуты.
Павел Павлович обернулся взглянуть на Ромку. Тело шамана застыло. Лицо окаменело. Застывшие глаза потухли, потом загорелись страшным желтым светом.
— Пора, — проговорили окаменевшие губы Романа.
В мозг Павла Павловича ударила волна чужого вторжения. Четко, до боли, главный хирург видел план операции. Каждую деталь. Руки были его и чужие в тоже время. Бригада хирургов работала слаженно. Пот застилал глаза Павла, ноги подгибались. Роман постоянно торопил: быстрее, еще быстрее. Константин, операционные сестры и Павел Павлович работали в сумасшедшем темпе. Не человеческом. Их держала чужая воля. Последний шов Павел Павлович наложил, когда за окном было позднее утро. Там давно начался рабочий день.
— Все, — сказал он. — Закончили. Больного в реанимацию.
— Подожди, — остановил врача шаман. — Сестры в коридор. Клава, кликни дежурных из солдатиков. Я скажу, когда можно будет зайти.
В госпиталь для помощи направляли наряд солдат, помочь помыть полы, расчистить газоны или перенести какие тяжести. Каждый день новые дежурные.
— Рано в реанимацию, — обратился Ромка к Павлу и Косте. — Я немного поработаю. С вас довольно. Отойдите.
Павел Павлович неуверенно отошел от операционного стола. Рома подошел к больному, протянул руки. Ощутил в ладонях жар. Несколько раз провел над телом открытыми ладонями. Голубое сияние облаком соскользнуло с пальцев. Окутало тело летчика. Несколько минут сияние сохранялось. Роман отвел руки, сияние погасло. Павел Павлович подошел к столу. Свежие раны на теле затянулись. Для Константина все действия Романа были странными. Само его присутствие на операции — нарушение всех правил. Но он безгранично доверял своему учителю, Павлу. Операционные сестры верили в золотые руки главного хирурга. Сама мысль перечить Павлу Павловичу в этом отделении казалась святотатством.
— Вот сейчас, Павел Павлович, можешь в реанимацию везти удохлика. — Слово "удохлик" отчего-то нравилось Роману. Он награждал им тех, кто нуждался в заботе и уходе. В сочувствии. Нежное слово.
Больной открыл глаза.
— Где я? Что со мной? — Произносит с хрипотцой. Осматривается, пытается понять, что произошло.
— Лежи. Тебе рано вставать. — Сказал Константин. На его глазах свершилось чудо. Но лучше, если больной пока не будет подниматься. Так спокойнее, привычней.
Но больной пытался подняться. Павел Павлович усилием руки заставил его лечь.
— Тебе сказали, надо лежать. Подчиняйся. Здесь командир Роман. Только он может разрешить тебе встать.
— Клава! — Позвал Роман. Медсестра заглянула в палату. — Парни пришли?
— Здесь они. — Заглянула она с опаской, а сейчас убедилась, все в операционной нормально. Шаман на месте и врачи не обратились в соляные столпы.
— Пусть перекладывают на каталку и везут…. — Разрешил Роман.
— В реанимацию? — Спросила Клава. То, что происходило в операционной, было выше ее понимания.
— Ты еще в морг отвези, там целее будет, — Рявкнул Рома. Ума бы этой бабе побольше. — В обычную, терапевтическую палату. Через пару дней на выписку.
— ??
Клава стояла с открытым ртом. После такой операции и в обычную палату.
— Забирай, а то сам побежит. — Рассмеялся Павел Павлович. Им завладела шальная радость. У летчика шансов выжить было один на тысячу. Врач понимал, Роман подгонял их не зря. Миг промедления мог стоить жизни.
Больной опять приподнялся. Лицо бледное, но улыбается, словно и не был несколько часов под операцией.
— Ой, — только и смогла выдавить из себя Клава.
— Мы с Павлом Павловичем, — Ромка озорно посмотрел на Константина, — и с Костей что-то проголодались. Не завтракали. Пойдем, кофе выпьем. Вы без нас тут управляйтесь.
— Да, да, — Клава хлопала ресницами.
Все ушли, она впустила наряд солдат.
— Ребята, на каталку его и повезем в палату. Перекладывайте осторожно.
— А мы думали, покойника надо увезти, — брякнул один из парней.
— Что мелешь, видишь, живой. — Теперь уже Клавка была готова стукнуть болтливого солдата тем, что подвернется под руку.
— Я парни живее всех живых. — Откликнулся с операционного стола пилот. — Доктор вставать запретил. А то бы и сам дошел.
— Мы слышали, что летчика оперируют. Сосем никакой, надежды нет. Мы и думали. Отошел. Нас позвали тело увезти. — Оправдывался солдатик.
— Я в лоб тебе закатаю, — заявило тело, смеясь. — В морг обожду. Там прохладно и соседи не разговорчивые. Скучно лежать.
— Хватит трындеть, везите в девятую палату. — Клава строго посмотрела на солдат.
— Сестричка, а кто это были? — Пилот хотел знать, кто его спасители. Все понял, его вытащили с того света.
— Наш главный хирург, Павел Павлович. На костыле Роман-шаман. Если б не он, не быть бы тебя на этом свете. Этот мертвого из могилы поднимет, силища в нем такая. А ассистировал заместитель главного, Константин Ребров.
Парни увезли летчика, Клавдия пошла передохнуть. Ноги дрожали от усталости. Но будет что рассказать девчонкам.
Парни тоже обсуждали по дороге все, что слышали. Из их отделения вчера ребята ходили в наряд в госпиталь.
— В самом деле, чудеса в госпитале творятся. Ребята из прошлого наряда рассказывали. Я не поверил, а так и есть. Про тринадцатую палату рассказывали. Она завороженная. У одного ноги отрезали, а они сами выросли. За одну ночь. И второй там, парализованный. Ни рукой, ни ногой двинуть не мог. Бревном лежал. В ту палату положили, на утро сам в столовую топал. Своими ногами. Жрать захотел. — Людская молва быстро прирастает.
— Парни, — спросил летчик, — это сказки такие местные?
— Какие сказки, мужик. На себя посмотри. Весь в шрамах, а живой. Тебе русским языком объяснили, если б не Роман-шаман, мы тебя не в палату сейчас везли, а в морг.
Роман и хирурги отправились в комнатку, где было рабочее место Древнего. После такой операции терялось чувство реальности. Присесть, отдохнуть — об этом все помыслы.
— Роман, обещал кофе, давай. Умотал нас в конец. — Требовал Константин. После такой ночи чашка горячего напитка будет впору.
— Сейчас. У меня и шоколадные конфеты есть. Кофе с шоколадом для бодрости. Я с конфетками люблю. — Признался Рома.
— Давай. Может и впрямь взбодрит. — Павел не меньше остальных хотел выпить крепкий кофе.
— Взбодрит. — Пообещал Роман.
— Ромка, опять начудил. Зашили больного и все. Нет, тебе чудить надо. — Павел ругать кастеляна и не думал. Хотел обнять и поблагодарить. Ворчал просто так.
— Чего начудил? — Ромка вроде и не понимал, за что его отчитывают.
— Сделали бы мы операцию, все сошло бы, как по инструкции Минздрава сделали. Никто не подкопается. А ты полез дальше. — Пояснил Павел. — Так бы полежал в реанимации, а тут на выписку через пару дней.
— Пусть дома лечится. У нас показатель койка — место повысится, и лечебной части и в морге. Если прикажите, так могу и в морг переправить. Если солдатики его в палату не увезли.
— Ты что, Ромка!
— Сейчас сердце остановлю у больного. Помер, не довезли. Мы не при чем.
— Ты серьезно? — Не может угомониться их завхоз. Ох, не может.
— Мы сидели, пили кофе, а он и…
— Ты можешь это на расстоянии сделать? С любым? — Константин озадачен.
— Без проблем. Как говорят, нет человека — нет проблем. — Это он преувеличивал. Шрамы мироздания все равно придется лечить, исправлять действительность. Братику Кайросу придется внести исправления в свои тетрадки.
— Брось, Рома. Остановись. Никому об этом не говори. Эту твою способность могут захотеть использовать, как оружие. Особенно, если на любом расстоянии. Мы клятву Гиппократа давали.
— Ты давал, а я — нет. И расстояние пустяк. На орбите достану.
— Считай, что давал. Мне давал клятву Гиппократа.
— Согласен. — Древний не подотчетен первому лекарю. Но пусть будет так, клятва хорошая.
— То-то, и больше не чуди. — Павел Павлович наслаждался каждым глотком кофе.
— Павел Павлович, с тобой да не почудить. Ты сам меня позвал. — Мирозданию нет дела до отдельных песчинок.
— Позвал, не давать же человеку умирать. — У Павла Павловича свое понимание жизни, каждая малая песчинка в этом мире — ценность.
— Павел Павлович, я многое могу, но не всегда. Есть и другие законы. Может все изменится в судный день. Наступит время. Но ждать надо.
Часть 7
Утро встретило Романа легкой прохладой. Нас утро встречает прохладой, думал он. Песня такая бодрая была. Откуда помнил, не мог сказать. На небе играли облака, словно девчонки в белых платьицах заигрывали с лучами солнца. Роман не дошел до отделения хирургии, когда с неба упали первые капли слепого дождя. Они падали на голову, плечи. Роман поднял голову к небу, ловя капли дождя губами. Они освежали. Лицо Романа осветила радостная улыбка. Грибной дождь. Здорово.
