Владимир Михайлов - Живи, пока можешь
– Мне? Нет, почему же? Но я сейчас плохо выгляжу.
– Прекрасно выглядите. Как никто на свете!
Тигрица Небес, ну и приключение!
Глава 16
Не каждый пьет такой кофе
Пришлось потратить шесть с лишним часов, не говоря уже о других потерях, чтобы получить в Главной канцелярии желанное приглашение на завтра – на утренний кофе Верховного Щита. Это, впрочем, было заранее известно: люди на эту церемонию записывались самое малое за две недели, а то и за месяц, но три четверти записавшихся так никогда к кофейному столу и не попадали: сидевшие на формировании участников не зря получали свое жалованье. Государственный же советник Ду Ду Ном в этом списке, где что ни имя было, то светило в своей области, вообще не фигурировал. Не то чтобы ему не приходилось встречаться с хозяином Цитадели. Однако всегда лишь по вызову сверху, в присутственный день, а не свободный, и неизменно для отчета по конкретному вопросу. То есть для доклада, как это называется. А вот так, не в кабинете, а (как считалось) в частных апартаментах – ни разу. Это всегда риск: на какое настроение попадешь. Правда, нынешний Главный Щитоносец Редана считался умеренным, но это – с кем сравнивать. В истории их накопилось много всяких.
Тем не менее получить место за кофейным столом ему удалось. Скорее всего, тут сыграло роль не звание его – две Государственные звезды всего-то, – но занимаемое место. Неофициально оно котировалось на целых две позиции выше, чем, скажем, пост министра финансов. Понятно почему: министр лишь распределяет деньги, а кто их добывает? Да Лизинговая комиссия, это любой ребенок знает, потому что Редан – мир экспорта, если бы не его продукция – на планете жрать было бы нечего, во всяком случае досыта не приходилось бы. А так – слава Главкому Вселенной, одним больше, другим меньше, но в среднем хватало всем. Главный добытчик – так называли Председателя комиссии. И если чувствовалось, что сидит он на своем месте уверенно, промахов больших не делает, то в высоком чиновничьем мире всегда были рады пойти ему навстречу.
Так что он – попал. Кофе двенадцати приглашенным (по какой-то древней традиции к столу допускалось именно столько) подавался действительно прекрасный, булочки к нему – свежайшие, но и только: сюда не наедаться шли. Хозяин за руку здоровался с каждым (и это уже было словно медаль получить), двадцать минут уходило на собственно кофе, потом – от сорока до полного часа – на личные разговоры с каждым: говори, с чем пришел, но уложись в пять минут, если затянешь – поставят на тебе черную метку на долгие времена. Большинство приходило, правда, чтобы о себе напомнить, с чем-нибудь поздравить или поделиться своей радостью с обожаемым хозяином; чем больше была радость, тем приятнее становилось и Главному Щитоносцу, поскольку он получал никак не менее половины. С серьезными делами сюда являлись редко.
А у Нома дело было – серьезней некуда. Поэтому он подождал, пока прочие одиннадцать сказали и сделали свое – сидел спокойно, смакуя кофе. Два раза перехватил мгновенные взгляды Хозяина, обращенные на него: Щит знал, что советник Ном – не паркетный шаркун, но человек дела. А когда все наконец представились, Хозяин, не утерпев, спросил все-таки:
– Ну, Ном, а ты чем порадуешь?
Встал, поклонился, как полагалось, и проговорил только:
– Вы, как весь мир знает, коллекционируете математические шутки и парадоксы. Мне попался очень забавный, и я позволил себе…
Подошел и положил перед хозяином конверт.
Главный Щитоносец нахмурился. Вскрыл конверт. Вынул маленький листок бумаги. Прочел. Через секунду улыбнулся – чтобы все поняли: действительно, шутка. Сложил, опустил в карман. Молвил:
– И правда, забавно. Вы нашли решение?
– Пытался. Но, похоже, моей логики не хватает. А вот вы на досуге…
– Какой у меня досуг, Ном! А впрочем… Ты сейчас занят?
– Я всегда в вашем распоряжении, Главный Щитоносец.
– У меня еще полчаса свободных. Если не возражаешь – поломаем головы совместно?
– Почту за честь.
– Тогда… Господа, благодарю вас за то, что навестили меня…
Через минуту они остались вдвоем.
– Идем в кабинет.
– Как же это: четыре на два равны четырем? И каким четырем?
– Четырем триллионам баллов, правитель.
– Подробно.
Советник объяснял ситуацию десять минут.
– Понял. Да, это решило бы многие наши проблемы. Но практически? Что для этого нужно?
Ном сказал, не задумываясь:
– Продать четверть внутренних сил. Формально – сдать в аренду. Это первое.
– Еще что-то?
– Приостановить закон о семени. Отобрать в консервацию. И отдать всех, кто уже прошел не только полировку, но и просто прошел курс обучения.
– Ном, тебе не страшно говорить такое?
– Правитель, никакой внешней угрозы нет…
– Я не о внешней говорю. О внутренней. Мои враги – здесь, не в Галактике. Если хоть что-нибудь всплывет – выборы дышат в затылок, и мне на них делать будет нечего. Со всех сторон накинутся. Нет, советник, план твой хорош, но не для меня. Я намерен остаться еще самое малое на срок. А уж там посмотрим.
Правитель говорил все это с уверенностью, только глядел не на Нома, а куда-то мимо, в сторону. Да руки почему-то спрятал под стол. Советник же не отрывал взгляда от его лица, напрягаясь, и заставил все-таки хозяина встретиться взглядом с ним. Хотя ненадолго: повелитель почти сразу опустил глаза. Но успел понять выражение лица подчиненного: едва уловимую иронию. Вздохнул:
– Конечно, кампания будет тяжелой. Но все же…
Не закончил фразы. Советник после крохотной паузы сказал:
– С деньгами можно любую кампанию выиграть, этому даже в школе учат.
– Да нет, – возразил Хозяин. – Теперь не учат.
– В мое время учили. А если мы эту операцию реализуем, хватит и на хозяйство, и на выборы. Кстати, кто-нибудь же вернется, так не бывало, чтобы все до единого… Но даже если рассмотреть худший вариант, то никакой безнадежности не вижу.
– Для тебя – конечно. А для меня? Уходить на пенсию? Не тот вроде бы возраст, да и нелегко мне будет после всего (Хозяин обвел рукой кабинет, но подразумевал, конечно, не только его) жить на мелочь. Позорно.
– Хозяин, – сказал советник Ном. – Не так давно составил я один доклад, думаю – не самый глупый. Наверное, до вас он не дошел. Я привез копию…
– Мне сейчас самое время доклады читать. О чем он был?
– О реорганизации государственной комиссии – моей – в акционерное общество.
– Смутно помню что-то такое. Там сплошные цифры были, кажется.
– Были цифры. Но вы представляете, что значит – возглавить такую корпорацию? Сейчас прибыль идет в казну, и ею распоряжаетесь вы. Но прибылей не так уж много…
– А в корпорации их больше станет?
– В десять раз. В сто!
– Откуда же?
– Наш мир беден, производить больше товара, чем сейчас, даже не тяжело, но просто невозможно. А что не произведено, того не продашь. Вы – государство – не можете перенести производство в какой-нибудь другой мир: воспримут как экспансию. Но вы – корпорация – можете: это всего лишь экономические связи. Договариваться придется не с властями других миров, а с такими же магнатами, а это уже совсем другая картина. Брать инвестиции. Расширяться галактически. На наш товар долго еще будет спрос.
– Ты сказал – я как корпорация?
– Президент компании. И, естественно, серьезный акционер. Вам всего только и нужно – создать закон о передаче комиссии в частные руки.
– У кого же хватит денег?
– У тех, кому вы позволите. У вас самого. И можете сразу уходить в отставку, не дожидаясь выборов.
– Ты что – думаешь, я тут так сильно разбогател?
– Возьмете кредит в «Реданском для внешней торговли банке».
– А у них откуда возьмутся?
– Если завтра мы сделки реализуем – завтра же и возьмутся. Но для этого надо уже сегодня начинать все: сводить все контингенты, формировать из них товарные единицы, готовить к погрузке… Множество дел.
– Посиди тихо, – сказал Хозяин медленно. – Я буду думать.
Советник замолчал. Что мог, он уже сказал, а судя по интонации Хозяина, похоже было, что на самом деле он уже все решил.
Глава 17
До месяца падающих камней еще далеко, но…
На завтра, на вольный день, во всех тридцати трех производственных Центрах Редана, как и во всех гарнизонах сил Щита, все было своевременно, аккуратно и толково расписано: кто отправляется в увольнение и куда, кто остается нести дежурство, кого направляют на внутренние работы, а также (это касалось лишь трудно обучающихся) на дополнительные занятия. Одним словом, предвольный день завершался, как и всегда, спокойно, можно даже сказать – весело.
И, что может показаться удивительным, по всей планете это происходило одновременно. Хотя, как известно, когда в одном полушарии, скажем, день, то в противоположном непременно будет ночь, а левее – утро, правее же наверняка стоит вечер.
Но удивляться этому могут лишь те, кто не знаком с особенностями географии мира Редан. Главная из них заключается в том, что вся жизнь на планете (безусловно, не самой удобной в Галактике, однако удобных на всех никогда не хватает – закон жизни) сосредоточена в одном лишь районе. Это единственная, по сути дела, равнина на этой планете, протяженная по линии север – юг на девяносто градусов, а с востока на запад – менее чем на два часовых пояса, то есть представляет собой сильно вытянутый овал, ограниченный обширными горными странами. Наверное, рано или поздно возьмутся за их освоение, как и располагающихся далее громадных болотистых стран, где обитают одни лишь членистоногие – зато какие! Но это будет скорее поздно, чем рано; сейчас нет ни сил, ни средств на такие проекты, а главное – нет надобности. Равнина заселена достаточно плотно, рождаемость можно назвать высокой, однако перенаселение Редану не грозит – во всяком случае, до тех пор, пока кому-то не придет в голову изменить характер экономики этого мира. Но этого не произойдет, мы уверены, никогда.
