Руслан Мельников - Хэдхантер. Охотники на людей (полукомикс)
Значит, Стольник прав? Значит, на груди чернявой, в самом деле, был вытатуирован идентификационный номер?
– Посмотри на меня внимательно, пятнистый. Посмотри и запомни: ты видишь свою смерть.
Он снова не смог сдержать улыбки. На понты берет дикарка! Только неумело как-то, неубедительно! Все-таки свою смерть Борис представлял несколько иначе.
Все это становилось забавным.
Чернявая улыбнулась ему в ответ. Одними губами. Ледяной улыбкой, от которой, казалось, зазвенел воздух в контролерском тамбуре. Глаза дикой не улыбались… Наверное, такие глаза, действительно, могли бы принадлежать старухе с косой.
Бориса перестало забавлять происходящее.
– Знаешь, что, смертушка, – процедил Борис. – Вообще-то, если бы не я, тебя бы вы…ли, как дохлую сучку.
Он вспомнил искаженное лицо Гвоздя, его хриплый голос и руки, судорожно стягивающие джинсы с обездвиженного тела чернявой девчонки.
– Во все дырки вы…ли бы!
Она смотрела ему в глаза долго и внимательно. Борис игру в гляделки выдержал.
– Я, можно сказать, тебя от надругательства спас, а ты тут убивать меня собралась, – хмыкнул он.
– Тогда, я убью тебя быстро, – серьезно сказала она, пожав плечами. Ее большие карие глаза блестели. Причиной такого блеска обычно бывает или страсть или лютая ненависть.
О страсти сейчас речи идти, конечно же, не могло.
– Ты не будешь мучаться долго, пятнистый. Обещаю.
Однако! Как мило! Мило…
Борис напрягся. А ведь она, тварюшка эта, действительно, ему начинала… Нравиться начинала, что ли? Поймав себя на этой мысли, Борис пару раз прокрутил ее в голове, глядя в горящие глаза-угольки собеседницы. Убедился, что да, все именно так и обстоит.
Начинает.
Нравиться.
Или не начинает? Или, может быть, не сейчас все пробудилось? Может, раньше? Может, еще тогда, когда он отбивал девчонку у Гвоздя?
Что ж, тем хуже. Не к месту и не ко времени зародившаяся симпатия его встревожила. Симпатия имеет свойство перерастать в нечто большее, а это ему ни к чему. Хэдхантер, втюрившийся в дикую, которая спит и видит, как бы отправить его на тот свет… Курам на смех!
– Ну и чего уставился? – фыркнула чернявая. – Нравлюсь, что ли?
Сучка словно читала его мысли. Молодые привлекательные стервозы вообще очень чутки на этот счет.
Ага, ну вот он уже и не сомневается в ее привлекательности! Борис вновь прислушался к своим ощущениям, попытался проанализировать их – отстраненно и холодно. Они ему не понравились.
Нет, так нельзя. Ему так нельзя ни в коем случае!
Если он – по эту сторону решетки, а она – по ту. Если он – тюремщик, а она – узница. Если он – хэдхантер, а она… Она треска. Бывшая. И будущая.
В такой ситуации симпатия вредна и опасна. Гнать ее надо, на хрен, эту симпатию. Он здесь для того, чтобы делать карьеру, а не романтические шуры-муры разводить.
– Пшла вон! – бросил он ей, как собаке.
Постарался, чтобы вышло погрубее.
– Неубедительно, – она презрительно скривила губы.
Борис пустил ток по решетке.
Вскрик…
Чернявую отбросило на пол.
Девчонка упала неловко. Ударилась плечом. Скривилась. Заскулила от боли. Не такая уж она, оказывается, и железная леди.
Тресовозку немилосердно тряхнуло. Дикую отбросило в сторону, словно тряпичную куклу.
Борис вздохнул. Какая-то несуразная смерть ему досталась. Захотелось даже помочь девчонке подняться. Да и вообще… Он снова ощутил смутное чувство, похожее на жалость к беспомощной пленнице. На жалость или на банальное влечение. Ага!
Борис улыбнулся. Такое объяснение неуместных переживаний нравилось ему больше. Обычное ведь дело… Он – здоровый мужик без бабы, она – молодая самка, и совсем рядом.
Жалость и естественное влечение – лучше, чем симпатия и сочувствие. Так что теперь можно успокоиться. Себя успокоить можно.
Тресовозка затормозила так резко, что Бориса вжало в спинку контролерского сидения. Диких за решеткой разбросало по салону. Чернявую припечатало головой о борт.
С лязгом открылась наружная дверь. В контролерский тамбур сунулась голова Уха.
Кинув быстрый взгляд в салон и убедившись, что дикие в порядке, Ухо набросился на Бориса.
– Чего рассиживаешься? Дуй на выход.
Борис выбрался наружу, огляделся.
Судя по всему, они находились в окрестностях Хутора, где была замечена группа диких. Вдали виднелись развалины фермы, покосившиеся столбы ограждений с пучками ржавой колючки, заброшенные поля, на поля больше не похожие.
Неподалеку догнивал проржавевший и заросший бурьяном тракторный остов. Возле трактора строилась группа Уха. Все – при оружие, готовые выступать.
– Уже приехали? – удивился Борис.
– Дальше пешком пойдем, – отозвался Ухо. – Стольник боится раньше времени спугнуть добычу. Машины приказал оставить здесь.
«Наверное, правильно», – решил про себя Борис. Если дикие засели в заброшенном Хуторе, сафари с наскока уже не получится. Тут нужна другая тактика. Подкрасться, окружить, внезапно атаковать со всех сторон. Вот только…
– А как же эти? – Борис обернулся к тресовозке.
– За этих не переживай, – отмахнулся Ухо. – За ними водила присмотрит.
Водитель – крепкий бугай с веснушчатым лицом, действительно, уже перебирался из кабины в салон тресовозки.
– Сержант! – к трес-транспорту вдруг подскочил разъяренный Стольник.
Борис аж вздрогнул от окрика взводного.
– Сержант, кто позволил сажать в контролеры новобранца?!
– А кто запрещал? – Ухо пожал плечами. – Раньше ведь сажали – и ничего, никаких проблем.
– Раньше было раньше! – осадил подчиненного Стольник. Взводный был не в себе от бешенства. – Минус пять баллов! С тебя, лично!
Ухо непонимающе захлопал глазами.
– Да тут езды-то было всего ничего. Дикие никуда бы не делись, даже без охраны.
– Слушай, ты идиот, да?
Сержант насупился:
– А в чем проблема-то, Стольник?
– Я тебе потом объясню, – процедил взводный. – После охоты. Догоню и еще раз объясню. А пока веди группу.
Немного успокоившись, Стольник перешел на деловой тон:
– Подойдете к Хутору со стороны центрального въезда. Вторая и третья группа обойдут поселок с северо-востока и северо-запада, потом выдвинутся вам навстречу. Займете позиции – доложите. Только смотри в оба, Ухо: возле Хутора может быть охрана. Разведка видела у диких несколько стволов. Так что без самодеятельности. Атаковать по приказу. Действовать по команде. Ясно?
– Да понял я все, Стольник, – уныло отозвался сержант. Штраф в пять трес-баллов здорово испортил ему настроение.
– Тогда – вперед.
– Вперед! – приказал Ухо группе.
Хэды ломанулась вслед за сержантом.
– Берест, отставить, – остановил Бориса Стольник. – Подожди секунду.
Не понимая в чем дело, Борис остановился перед командиром. Тот, вперился в него тяжелым взглядом:
– С дикими говорил?
– Когда? – Борис сделал вид, что не понял. – Где?
– В тресовозке.
– Никак нет, – соврал Борис.
– Точно? – Стольник не отводил глаз. – Никакой лапши тебе на уши навешать не успели?
– Не было такого, – замотал он головой.
Ну, если не считать, что его пообещали убить. Правда, убить быстро и по-возможности безболезненно.
Секунду-другую Стольник еще вглядывался в его лицо. Потом махнул рукой.
– Ладно. Догоняй группу.
Борис догнал.
– Слушай, Ухо, что за беда такая? – поинтересовался он у сержанта. – Чего Стольник так взъярился?
– А хрен его знает! – сплюнул сержант. – Раньше ему до фонаря было, кто в контролерах сидит – хоть салага, хоть дед. А теперь как муха какая-то укусила. Ну, находит иногда на него. Ладно, не бери в голову, салага. Сейчас о другом думать надо.
Это было правдой. Сейчас следовало думать о новой охоте.
Глава 9
Хутор располагался в широкой котловине, окруженной холмами. Деревьев – совсем немного, зато полно высокой травы и густого кустарника… Если уметь, можно было спрятаться и здесь. Хэдхантеры умели.
Группа Уха залегла на одном из холмов. Отсюда Хутор просматривался вдоль и поперек, благо, у каждого охотника имелся мощный армейский бинокль.
Это был довольно большой Хутор. Когда-то был.
Раньше, до первой волны кризисов здесь жил своей спокойной несуетной жизнью довольно крупный провинциальный поселок. Возможно, райцентр.
Потом жизнь начала уходить. Причины – известные. Те же, что и везде. Безработица, нищета, отчаяние, повальное пьянство, бандитский беспредел, бегство молодежи – той ее части, что нашла в себе силы сбежать.
Позже, когда на месте таких вот оказавшихся не у дел селений появились сельскохозяйственные общинные Хутора, агония умирающего поселка растянулась еще на некоторое время. Но даже самых упертых хуторян, в конце-концов, выдавило опасное соседство с дикими.
Оборвалась связь с большой землей и оживленными торговыми путями. Участились набеги голодных банд. И все… И – конец.
