Алексей Пехов - В поисках рая

головой. Всегда надо быть вежливым.

Шестерки глухо заворчали и сделали шаг вперед, но шериф успокаивающим жестом

заставил их застыть на месте. И им оставалось только зло буравить мне спину

своими маленькими, лишенные зачатков разума глазками. Народ медленно расступался,

давая мне дорогу, в глазах застыла ненависть. Я любую минуту ждал брошенного

камня в спину. Или пули. Все в той же тишине мы вышли из этой вонючей норы

шакалов, и пошли по старой грунтовой дороге с мелкими круглыми камушками на ней.

Солнце уже высоко поднялось, и наши тени со Сциллой практически исчезли.

— Ну и что мы будем делать?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — Скоро Малыш проснется?

— Уже вот-вот. А у нас так и нет молока.

Что же мне делать с так некстати, свалившимся на меня подопечным? Ведь должны же

быть где-то точно такие как он. Я посмотрел в небо, но кроме кружащей очень

высоко в небе стаи орлов никого не было. Довольно большая стая. Птиц тридцать.

Что у них там, собрание? Я сощурил глаза, чтобы рассмотреть все получше, но

высота была слишком большой. Орлы, парящие на восходящем воздухе, с земли

казались маленькими точками.

— Мы не одни!

У разбитого ржавого бензовоза меня поджидали головорезы шерифа. Впереди стояли

два моих знакомых дауна, расставив ноги и крепко сжимая ружья, которые казались

игрушечными в их мускулистых руках. Шериф сидел на высоком ржавом капоте

грузовика и, свесив свои ноги на бампер пил из горлышка бутылки виски. Его

винтовка стояла прислоненной к борту машины. Чуть дальше с такими же улыбками,

как и у первых горилл, стояли еще две шестерки, ружья висели за спиной. Это плюс

хоть и небольшой. На мой взгляд, они не чем не отличались от первых и были,

наверное, выращенными в одной пробирке. Ребята были абсолютно спокойны и

уверенны в своих силах. На их месте я бы повел себя точно также. Ну, во-первых,

потому, что у них были куриные мозги, а во-вторых, потому, что они действительно

были опасны. Я аккуратно положил спящего ребенка у своих ног. Сейчас мне

понадобятся обе руки. Затем медленно, не спуская внимательного взгляда с

улыбающихся и также внимательно следящих за мной бандитов, снял рюкзак и положил

на песок карабин. От него сейчас никакого толка, сейчас моя победа в скорости.

— И даже не пытайся делать глупости. — Так называемый шериф допил свое пойло и

швырнул бутылку на песок. Рыгнул. Спрыгнул на раскаленный песок и уверенной

походкой, даже не взяв с собой ружья, направился ко мне. Группа прикрытия все

также излучала на своих рожах идиотские улыбки. У них, наверное, от солнышка в

мозгах помутилось. Хотя нет. Мозгов у шестерок нет, пара клеток отвечающих за

основные инстинкты в лучшем случае.

— Я же просил отдать ублюдка. Теперь не обессудь. Мне придется скормить тебя,

твою драную кошку и этого урода своим псам. Что поделаешь, с мясом сейчас

напряжен-ка. — Дебилы в ответ на шутку босса заржали.

— Правда, могу торжественно пообещать, что умирать ты будешь медленно. Как,

согласен? Да ты не стесняйся, не молчи. Мои ребята любят, когда кто-нибудь

кричит.

Я был предельно сосредоточен и напряжен. Шериф подошел ко мне на расстояние пяти

метров.

— На счет два, — Сказал я Сцилле.

— Раз, Два!

Длинным прыжком Сцилла прыгнула к опешившему шерифу, и выскочившее из ее хвоста

жало впилось тому в ногу. Ублюдок закричал и в судороге упал на горячий желтый

песок. Я выхватил предусмотрительно снятый с предохранителя.223 и, не целясь,

открыл беспорядочную стрельбу по ближайшей шестерке. Тот вскрикнул и с четырьмя

дырками в груди медленно сполз по окрасившемуся кровью железному борту бензовоза.

— Пригнись!

Я упал на оба колена. Пуля из громыхнувшего охотничьего ружья второго убийцы

прошла высоко над головой. Краем глаза заметил, что двое дальних опомнились и

пытаются снять ружья висящие за спинами. Я был не так косоглаз. Мой свинцовый

ответ ударил стрелявшего врага в лоб, и вылетел из затылка вместе с веселой

струйкой яркой крови. Тело, подобно сломанной кукле упало. Испытывая чувство

глубокого удовлетворения, я навел дуло на уже разобравшегося со своим ружьем

бандита. Второй все также возился со своей бандурой и громко витиевато матерился.

Но стрелять не потребовалось. Захлопали орлиные крылья, поднимая над полем битвы

ветер и песок, а затем с голубого неба упали летуны, которых я сначала принял за

парящих в высоте орлов. Над бандитом с ружьем, яростно хлопая крыльями, завис

один из человеко-птиц. В руках он держал длинное серебристое копье с сияющим

желтым светом стеклянным наконечником. Шестерка стал наводить на него дуло

своего так и не выстрелившего ни разу ружья, но безнадежно опоздал. Летун ударил

гориллу копьем сверху в низ, и тот рассыпался серым пеплом. Второй убийца, понял,

что надо делать ноги, закричав, он рванул обратно к деревне. Но пробежал совсем

немного, дорогу ему преградили три сошедших с небес ангела. Удар сияющего копья

и все было кончено.

Летуны все садились и садились вокруг меня, не обращая внимания на все еще

дергающегося в судорогах, облепленного кровавыми хлопьями пены шерифа.

— Чем это ты его? — Спросил я у Сциллы, медленно убирая пистолет в кобуру. С

ребятами надо быть поосторожней.

— Так. Для охоты на крупную дичь.

Затем я прошел к проснувшемуся малышу и, взяв его на руки, протянул стоящей

ближе всех ко мне женщины. Она взяла его на руки, не отрывая от моего лица

изучающих глаз с золотой радужкой. Малыш весело зачирикал. Женщина ответила ему

тихой воркующей трелью, потом улыбнулась мне и, взмахнув серебристыми крыльями,

поднявшими ветер, вознеслась в небо. Остальные, подпрыгнув и расправив свои

метровые крылья на поднятом женщиной ветре, поднялись в воздух. На земле остался

только один летун.

— Спасибо. — То ли пропел, то ли прочирикал он.

Я склонил голову, мол, не стоит благодарности.

— То, что ты ищешь, там. — Неожиданно сказал человек и показал рукой на восток,

а затем, не дав сказать мне ни слова, исчез в небе.

Сложив руки козырьком и защищая от солнца глаза, я смотрел, как парят на ветре

люди, которых Пустыня научила летать. Маленькие фигурки людей все выше и выше по

спирали поднимались в небо. Вот они уже точки, а вот и совсем исчезли в

бездонной голубизне.

— Красиво, правда? — Спросила Сцилла.

— Правда. — Произнес я, поднимая с песка вещи. Нас ждала дорога..

Глава 6. Слезы звезд

Он сидел возле разрушенной временем автозаправочной станции давным-давно

сгинувшей фирмы "Шелл", положив свои длинные тощие ноги, обутые в старые

довоенные кроссовки, на валявшуюся, почти вросшую в растрескавшийся асфальт и

заросшую ползучей травой бензоколонку. Наше приближение его совсем не смутило,

он все также спокойно сидел, выпуская из своей видавшей виды табачной трубки

аккуратные колечки дыма. Неподвижный, высокий, худой с длинными жилистыми руками

и лицом, скрытым в тени большой соломенной шляпы с широкими полями. Лишь, когда

я подошел к нему чуть ли не вплотную, он поднял на меня глаза, осветившиеся

заходящим солнцем, сощурил их от еще яркого солнечного света, улыбнулся и развел

руками, показывая, что оружия у него нет. Человеку было лет шестьдесят. Длинное

скуластое лицо, прямой массивный нос и сощуренные карие глаза с множеством

мелких морщинок по углам придавали человеку сходство с давно умершим президентом

Линкольном. Очки в золотой оправе, сползшие на кончик носа, темно-желтый жилет с

множеством карманов стиля "Все свое ношу с собой", поверх чистой рубашки, темно-коричневая

потрескавшаяся табачная трубка, испускающая сизый дымок и толстая кожаная

тетрадь, лежащая на коленях придавали человеку вид старого профессора. Рядом

лежала брезентовая сумка, почти выцветшая на солнце. И самое удивительное, у

человека не было оружия, я даже не заметил простого ножа.

Человек приглашающим жестом показал на землю рядом с собой и я, сняв рюкзак и

ружье, устроился на желтовато-зеленой пожухлой траве рядом с ним. Сцилла сползла

с плеча, потянулась и выпустила коготки, затем сладко зевнула.

— На мой взгляд, он опасности не представляет, пойду поохочусь.

— Давай, только недолго, скоро темнеет.

Она мягкой кошачьей походкой прошла по траве и скрылась за вечно засохшими

тонкими сосенками, обильно растущими на пустом месте. Человек ничего не сказав