Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

Меня волновал лишь Марк Крысобой. Куда он исчез? Логика подсказывала, что он смылся, почуяв опасность, но эта же логика протестовала против такого умозаключения. Крысобой не отличался трусливостью, и уж если он куда-то запропал, то явно не по этой причине. Если бы Крысобой решил от меня избавиться, он давно бы это сделал и не стал бы откладывать такую простую работу в долгий ящик, тем более случай представлялся не раз.

Исчезновение Крысобоя лежало в иной плоскости.

По пустыне мы отмотали километров пять. Госпожа полковник во главе каравана. Я в сердцевине.

Одиноко.

Безлико.

Молча.

Солдаты, захватившие меня, не выказывали признаков усталости. Они, словно роботы, мерили песок шагами. Из вредности я спотыкался на каждом шагу, старался повиснуть на впереди идущем бойце или нарваться на дуло позади идущего. Дважды, изображая усталость, я падал, но меня тут же грубо вздергивали на ноги, и тычками гнали вперед. Третье падение я разыграл, как цирковое представление. Запнувшись на ровном месте, я толкнул в спину бойца, стараясь сбить его с ног, полетел на песок, опрокинув еще двух воинов (покувыркаемся!), и, отползая от матерящихся солдат, заканючил:

– Я дальше не пойду. Я устал.

– Госпожа полковник, – обратился один из безликих воинов к предводительнице.

– Разрешаю обратиться, Рашаль.

– Давайте расстреляем его прямо здесь. Чего с ним возиться?

Похоже, этому пареньку я не очень нравился.

– У меня приказ доставить его живым и невредимым.

– Лучше прикончить, как тех двоих, и не мучился бы, – проворчал один из уроненных мною.

Из короткой перебранки я, растекшийся по песку, как топленое молоко на экваториальном базаре, вынес две полезные ниточки, которые, если их размотать, приведут к двум разным клубочкам. Но начать я решил не по порядку, а с самого простого. Желаемого я добился. Время выиграл. Госпожа полковник отдала приказ о привале, и у меня появилось время на размышления. Ниточка первая – простая: обиженный на меня солдат упомянул двух расстрелянных человек. Тут и мыслей других быть не может. У нас с Крысобоем на двух конкурентов стало меньше.

Солдаты откупорили фляжки и стали хлестать воду, задрав капюшоны до уровня рта. Госпожа полковник капюшон стянула вовсе и стала поливать бритый череп.

Последний раз воду я пил до насыщения в лесу, перед тем как обнаружить голый пришпиленный наподобие бабочки труп. Но обильное возлияние меня мало привлекало. Я заинтересовался личиком госпожи полковника. Как эти два слова не сочетались друг с другом. Женщину я в последний раз щупал задолго до бомбардировки доков. Так что затяжное голодание пересилило жажду. Тем более что госпожа полковник лицом мне приглянулась. Красивые точеные черты таили что-то жестокое и неуловимое одновременно, что меня и привлекало.

Стараясь отвлечься от несбыточных желаний, я вернулся к размышлениям. Но амплуа мыслителя мне мало нравилось. Было в нем что-то ущербное. Вторая ниточка привела к более сложным умозаключениям. После слов, которые невзначай проронила госпожа полковник, у меня складывалось впечатление, что за моей скромной персоной эта воинская группа охотилась специально. Возникал вопрос: кому же я так нестерпимо потребовался? Два ответа напрашивались сами. Первый ответ: Себастьяну Гоевину. Но отчего у виртуального магната такое пристальное внимание к моей непримечательной личности. Второй ответ нравился мне меньше: СБЗ, однако одного взгляда на госпожу полковника было достаточно, чтобы отвергнуть это предположение. В движениях этой женщины и в ее поведении проскальзывала армейская выучка, а не спецподготовка агентов с лоском элитарности. Значит, все-таки Гоевин… Но зачем я ему потребовался? Похоже, ответ на этот вопрос я получу, лишь встретившись с магнатом.

Солдаты вокруг меня зашебуршились, подхватили автоматы и заозирались по сторонам, словно ожидали нападения. Госпожа полковник нахлобучила на голову капюшон и с автоматом наперевес вскарабкалась на ближайший холм.

Я поднялся на ноги и приготовился к расстыковке наручников в экстренном случае.

– Опасность!!! Устрицы!!! – закричала госпожа полковник, скатываясь с холма.

То, что выползло из-за бархана, мало напоминало устрицу. Громадная восьминогая лохматая гусеница с лязгающими друг о друга клинками клыков и всадником нечеловеческой наружности на спине.

– Огонь!!! – приказала госпожа полковник и первой начала стрелять.

Солдаты последовали приказу командира, но девять пулевых потоков не причинили неповоротливой гусенице никакого вреда. Пули отлетали от ее сегментарного тела, высекая искры. За первой гусеницей показались еще две, а на лице госпожи полковника стала явственно читаться готовность умереть в бою.

Похоже, все-таки к Себастьяну Гоевину я попаду без почетного эскорта.

Я отклонил ладони, чтобы не запалить их, и сжал пальцы. Плазменный язык «Змея» слизнул цепь, связывающую браслеты на запястьях. Второй разряд «Змея» я направил на гусеницу, но плазма не причинила ей вреда. «Змей» против гусеницы оказался бесполезен. Другого оружия у меня не было. Все отобрали при пленении.

На поясе одного из солдат я заметил гранату из своего арсенала. Сорвав с растерявшегося конвоира ячеистую гранату, по форме напоминающую яйцо, я с удовольствием врезал бойцу в челюсть и, выдернув чеку, метнул гранату под брюхо первой гусеницы. Взрывом ей разнесло живот. Неприятный резкий коньячный запах, отдающий дерьмом, ударил в нос. Такое ощущение, что в брюхе у этой твари сдохло и разложилось целое армейское подразделение. Еще секунда – и вот уже другая гусеница раскачивалась на восьми лапах, словно медитировала, потом тоскливо взвыла, разинув зубастую пасть, и упала. Всадник, спрыгнувший с ее спины, – двуногий, прямоходящий, безрукий, с щупальцами из головы – был срезан короткой очередью.

– Гранаты под устрицы!!!

Похоже, госпожа полковник быстро усваивала новую информацию. Однако ее подчиненные плохо работали вместе. Четыре гранаты влетели под правую гусеницу и одна под левую. Взрывом справа в песке образовался котлован, куда следующим взрывом смело левую гусеницу и погребло останки обеих под лавиной песка. Всадники не попытались спастись.

Госпожа полковник обернулась ко мне. Она хотела что-то сказать, но не успела. Из-за холма показались еще четыре гусеницы подкрепления. Солдаты вскинули автоматы. Гранаты изготовились к полету, когда я заметил на спине первой гусеницы нечто необычное. Позади щупальцеголового всадника, обхватив его за туловище, восседал Марк Крысобой.

– Не стрелять!!! – возопил я.

И, как ни странно, меня послушались.

Глава двенадцатая

Игрок, поддавшийся азарту,

Не уповай на милость Бога,

Игрок, что ставит все на карту,

На карту ставит слишком много.

– Груоппсы странные существа, – рассказывал Марк, раскачиваясь на соседней с моей гусенице. – Нижняя часть… на вашем сленге, она, кажется, называется устрица? – обратился он к госпоже полковнику, которая была уже разоружена и плелась во главе своего отряда перед трехметровыми чудовищами. Госпожа полковник не удостоила Крысобоя ответом.

– Так вот, нижняя часть устрицы – это тело, а верхняя, называемая всадником, мозг.

– Ты хочешь сказать, что это одно существо? – удивился я.

Щупальцеголовый обернулся ко мне и, раскрыв узкую беззубую пасть, спрятанную между щупальцами, произнес, слегка картавя:

– Одно. Одно.

– Познакомься, это Сайди. Он единственный умеет говорить на лингве. Правда, предпочитает молчать, – пояснил Марк.

– Не хило. Мозг может существовать отдельно от тела!

Я наполнился изумлением. Такого мне еще не приходилось видеть.

– Мозг соединен с телом щупальцем, похожим формою на детородный орган. Видел я его лишь однажды. Кстати, это и удивительно. У груоппсов отношение к соединительному хоботу такое же трепетное, граничащее с священным фанатизмом. Когда тело становится нежизнеспособным, мозг покидает его и подыскивает в стаде подходящее тело. Тело выполняет все животные функции, потребляет пищу, выделяет отходы, спаривается, а мозг высасывает энергию, необходимую для своего существования. Что самое прикольное, рождается мозг с телом раздельно. Мужские особи рождают мозги, а женские – тела. Мозги рождаются редко. Раз в два года в колонии появляются до десяти новых мозгов, в то время как тел – до ста. Кстати, Рената… – обратился Крысобой к госпоже полковнику.

«Он ее знает», – удивился я.

– …потеря мозга, одного мозга для колонии существенна. А если мозг убит, то убийца обязательно должен быть подвергнут трансформации.

Я заметил, как вздрогнула госпожа полковник. Рената.

– Что это означает? – спросил я.

– Убийца будет генетически трансформирован в мозг, – ответил Крысобой, наслаждаясь волнами ужаса, которые исходили от солдат.