Борис Орлов - Будь готов!
…Какой стыд! Боже мой, какой позор! Женщина, сосуд греха, разоблачила меня, а я даже не смог вырваться! Правда, приятно, что удалось помыться с мылом, но их нахальные руки, которые вертели меня, словно слепого кутенка!
А моя ряса?! Моя скуфья?! Я не успел даже глазом моргнуть, как они просто унесли их куда-то. Вытащенный из ручья, я снова оказался в немилосердных руках моих мучителей, растираемый грубым холстом. Затем меня облачили в мирское одеяние и девица спросила своего начальника:
— Товарищ старший звеньевой, может его еще и постричь?
Я не успел возразить, как Алексей Товарищ Старший Звеньевой, ответил:
— Не, Марин, не стоит. Вдруг в их племени волосы — символ чего-нибудь? Ща, керосинчиком смажем и порядок…
Через полчаса я сидел у костра, а вокруг меня толпилось уже человек двадцать-двадцать пять.
— Ты ешь, давай, ешь. Сколько дней-то не емши? — заботливо хлопочет около меня та самая огромная девица. — Может, еще мяска подложить?
— Благодарствую, дочь моя. Но мне скоромного вкушать сегодня не полагается, ибо пятница — постный день.
Дева озадаченно смотрит на меня, а затем, тряхнув головой, переспрашивает:
— Я, блин, так и не поняла: тебя мяса еще положить?..
…Переодетый в нормальную человеческую юнгштурмовку и трофейные штаны, обутый в сапоги, наш найденыш смотрится куда лучше. Странный он какой-то: говорит вроде и по-русски, а понять его только через два слова на третье можно. И еще одна странность — календарь у него на тринадцать дней от нашего отстает…
— Благодарю вас, любезные чада, я насытился, — Алеша-найденыш откладывает в сторону миску. — Позволено ли мне будет вопросить вас: помните ли вы о Боге? Возносите ли к нему свои молитвы, обращаете ли к нему свои помыслы и чаяния?
Среди наших легкое замешательство. Да я и сам не очень понимаю, о чем он толкует. Бог? Ну-у, это же сказки. Придумали их империалисты, чтобы задурманить головы рабочих и крестьян, отвлечь их от борьбы за светлое и счастливое настоящее и будущее…
— А бог — это чего? — тихо интересуется один из второотрядников.
И тут же кто-то из его приятелей авторитетно заявляет:
— Ты чо, Вовка? Это ж так Ленина раньше называли…
Но Алеша-найденыш гордо разворачивается к говорящим, поднимает вверх свою палку с крестом, и…
— Бог есть Источник всего сущего. Бог есть Творец всего сущего. Величие Творца непостижимо. Но Он создал нас по Своему образу и подобию, чтобы мы могли осуществиться в общении с Ним.
Так, что-то он опять заговаривается…
…Алексей Товарищ Старший Звеньевой смотрит на меня благожелательно, но как-то… С сочувствием, что ли?..
— Слышь, Леш — ладно, если так ему удобнее, пусть называет по имени. — Слышь, а вот здесь, например, написано, что сделали его на Ковровском заводе…
С этими словами он протягивает мне свое оружие и показывает на надпись.
— Ты думаешь, это твой Бог на заводе вкалывал? Ну, в какой-то мере ты и прав: человек, что создает замечательные вещи, похож на сказочного бога…
— Ты не понимаешь меня, сыне, ибо глаза твои ослеплены сатаной…
— Леш, да ты чего говоришь-то? — Алексей хлопает меня по плечу. — Это я что ли слепой? Ага… Ты вон еще скажи, что у нас Чайка — слепая!
Девочка лет тринадцати доверчиво подходит к Алексею Товарищу Старшему Звеньевому, и чуть прижимается к нему. На ее милом, но, к сожалению, обезображенном страшным шрамом, личике играет веселая улыбка:
— Ага, я — слепая! — и с этими словами она начинает шарить своим оружием по земле, подражая слепцам.
На поляне оживление. Те, что помладше, откровенно хохочут, но и те, что постарше, тоже не могут сдержать улыбок.
А ну, тихо все! — внезапно грозно командует Алексей Товарищ Старший Звеньевой. — Что, законы пионеров забыли?! Пионер всегда готов помочь больному! А вы что?!
Смешки мгновенно смолкают. А рядом со мной оказывается другой парень, тоже со странным именем. Виталий Товарищ Тимуровец…
— Ты, Алексей, не волнуйся. Про Бога ты нам попозже расскажешь, а сейчас, может быть, поможешь дорогу найти?..
Глава 4
Десятый день без дневок. Правда, темп я задал невысокий — всего километров тридцать-тридцать пять в день. Так что всё в порядке и все в порядке. Если не считать того, что Алешка-найденыш шагает с нами. Мы ему не препятствуем, да и пропадет он без нас. Мы все уже притерпелись к его странным поступкам и попривыкли к непонятным речам. А в остальном он — нормальный парень, дружелюбный и тихий. И всегда готов помочь.
Наши юннаты, к примеру, в нем души не чают: он с вьючными лосями лучше их самих управляется. И еще есть у него одно непонятное умение: он без лекарств лечить умеет. Прямо как в сказке! Тут и в самом деле в бога можно было бы поверить! Юннаты говорят, что Алеша знает какие-то особые свойства растений, так что все научно, но выглядит!..
Началось все с глупости: первоотрядник Сеня Добровольский распорол ногу торчащим сучком. Бывают такие подлые сучья в лесу: лежит себе и лежит, старой хвоей или листвой засыпанный, на вид — гнилушка гнилушкой, а на деле — тверже железа. Как Добровольского угораздило на него наступить — он и сам объяснить бы не смог. Но ногу себе распорол качественно: почище, чем железкой.
Как и полагается в таких случаях, Сенька моментально шлепнулся на задницу с выпученными от боли глазами. Самохин с Карпенко — наши санитары — кинулись к нему, быстренько стащили ботинок и портянку, обработали рану, но даже самому тупому мальку было ясно — ходок из Добровольского на ближайшие дней десять-пятнадцать, как из… кхм… пуля.
Лоси у нас загружены на максимум, так что я распорядился подготовить носилки, составить график переноски и двигаться дальше с этим оболтусом на руках. Это здорово замедлило темп марша, так что вечеру мы смогли прошагать только километров пятнадцать. На следующий день весь пройденный путь не превышал двадцати километров, да еще и вымотались все минусовики до крайности. Еще дня три-четыре такого похода и все — нас можно будет всех списывать из активных бойцов в условно-боеспособных инвалидов. И тут на помощь пришел Алешка…
Собственно он каждый вечер подходил ко мне и просил разрешения поговорить о боге. Я разрешал — а чего не разрешать? — и он тут же отправлялся к малькам. Они встречали его радостно, но не так, как бы ему хотелось. Совсем не так. Все что он говорил, воспринималось мальками как сказка. И сам Алешка постепенно становился в их глазах кем-то вроде Андерсена, Бажова или обоих братьев Гримм. Чайка рассказала мне, что большинство мальков просто ждет не дождется вечера, чтобы послушать «Алешкины сказки», а потом обсудить их между собой. Общее восхищение вызвали какой-то пастух, который завалил вражеского великана из пращи камнем в лоб и здоровенный парень Самсон, который классно воевал за свое царство. Только потом его жена предала, хотя вообще-то она сама была как раз из врагов, так что и не предала вовсе, а просто провела грамотную разведывательно-диверсионную операцию. О чем мальки и сообщили Алеше, после чего он целый день ходил задумчивым…
Но сегодня Алеша-найденыш явился ко мне с вполне серьезным предложением. Он подошел ко мне вплотную и не стал мяться, как делал это обычно, собираясь что-нибудь сказать, а с места в карьер заявил:
— У вас, видел я, отрок уязвленный?
Это был не вопрос, а скорее утверждение, но на всякий случай я утвердительно мотнул головой.
— Это не хорошо, дабы отрок от болестей страдал, — он решительно взялся за свою сумку. — Я вот тут травок-кореньев разных собрал, да и запас у меня был. Дозволь мне Алексей, товарищ старший звеньевой, отрока вашего попользовать?
Предложение было неожиданным, но… Только что Самохин сообщил мне, что дела у Добровольского — неважные, и что, несмотря на все предпринятые меры, не исключена возможность сепсиса. А тогда Сеньке только и останется, что срочно оперировать ногу, после чего нужно или оставить его где-то, или возвращаться назад: с таким больным мы далеко не уйдем…
Здраво рассудив, что хуже Добровольскому Алеша не сделает при всем желании, я махнул рукой:
— Попробуй, тезка. Если поможешь — будет тебе большое пионерское спасибо!
Найденыш взялся за дело рьяно. Припряг к себе в помощь Маринку Семенову (ох, что-то она к нашему Алеше неровно дышит!), разложил чуть в стороне от общего костра маленький дополнительный и начал заваривать в свежей родниковой воде какие-то порошки, листики, веточки. В процессе он постоянно что-то бубнил и кланялся. Из любопытства я прислушался:
— Владыко, вседержителю, святый царю, наказуяй и не умерщвляяй, утверждаяй низпадающия и возводяй низверженные, телесныя человеков скорби исправляяй, молимся тебе, боже наш, раба твоего Всеволода немоществующа посети милостию твоею, прости ему всякое согрешение вольное и невольное…
