Артем Мичурин - Ренегат
— В чём?
— В амплуа, — повторил Коллекционер. — В роли то бишь, серость неграмотная, — он поглядел на Стаса и усмехнулся. — Поражаюсь, бля. Как тебе так ловко удаётся врагов заводить? Твоя голова просто нарасхват. В Арзамасе за неё платят, в Муроме платят, так ещё и рейдеры с бывшим собравцем во главе мечтают тебя за кишки повесить. Звягинцев ведь догадывается, кто его базу слил?
— Не догадывается. Он это точно знает.
— Молодец.
— А что и в Муроме уже награду объявили?
— О да-а-а, — многозначительно протянул охотник. — Весьма немалую награду.
— Сколько? — Стас посмотрел на ухмыляющуюся физиономию под капюшоном, не без интереса дожидаясь оглашения суммы.
Но Коллекционер с ответом не спешил. Он продолжал ухмыляться, изучающее разглядывая попутчика, и тянул время.
— Ну давай уже, колись. Сколько? — повторил Стас, не выдержав.
— А-а-а, — охотник цокнул языком и поднял указательный палец, тыча им в небо. — Чуешь? Вот оно. Прекрасное новое ощущение собственной ценности. Ни какая-то абстрактная хуета, типа полезности для общества или доброй памяти, а вполне конкретный ценник. Как на базаре. Есть барахло, за которое и «маслёнок» отдать жалко, а есть товар редкий, штучный, и цена на него соответствующая.
— И?
— Десять золотых, — озвучил, наконец, Коллекционер размер денежного эквивалента принадлежащей Стасу головы. — Ну как? Самооценка выросла?
— Признаться да, — утвердительно кивнул тот, поджав нижнюю губу.
— Это за мёртвого. А за живого…
— Не томи, — Стас невольно улыбнулся, почувствовав азарт растущих ставок.
— Сорок. Сорок золотых монеток, украшенных гербом Мурома. Признаюсь, даже позавидовал слегка, листовку прочитав. За меня меньше давали. Но по совокупности… там, конечно… — Коллекционер замолчал, углубившись в подсчёты.
— Не прихватил?
— Чего? Листовку-то? На, — он вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист жёлтой бумаги. — Не выбрасывай. Скоро, может, коллекцию соберёшь.
Стас развернул свой «ценник» и удовлетворённо хмыкнул, оценивая портрет. Растиражированный типографским способом карандашный рисунок выглядел не слишком искусным, но вполне узнаваемым. Хотя подбородок был великоват, что придавало лицу разыскиваемого слегка дебелое выражение, а не в меру злобные глаза указывали на серьёзное расстройство психики. Над портретом жирным не жалеющим краски шрифтом было отпечатано: «Внимание! Властями города Муром разыскивается убийца. Известен как Стас. Рост 1 м 82 см. Вес 80–85 кг. На вид 25–30 лет. Русский. Волосы тёмные с проседью. Глаза карие. Вооружён». А ниже образа врага всего прогрессивного человечества шли расценки: «За поимку, обезвреживание или информацию о нахождении преступника гарантируется вознаграждение. За мёртвого — 10 золотых. За живого — 40 золотых. Размер вознаграждения за предоставленную информацию оговаривается отдельно». И заканчивался этот вполне делового содержания проспект леденящим кровь напоминанием: «Будь бдителен! Он может прийти и в твой дом!».
— Понравилось, — спросил Коллекционер, когда герой листовки, дочитав, сложил её и убрал в карман.
— Весьма занимательно.
— Кого мочканул-то?
Стас, прищурившись, взглянул на охотника и усмехнулся.
— Так я ж говорил уже — эсэсовца оприходовал.
— Из-за бабы?
— Ну да.
Коллекционер покачал головой и сплюнул.
— Не люблю я, Стас, когда меня за долбоёба держат. Страсть как не люблю. Ну ладно ещё Фоме эту херню втирать, он-то тебя первый раз видит и листовок не читал. А мне зачем? Ты на полном серьёзе думаешь, что я поверю, будто эсэсовцы вот так от нехуй делать оценили твою говорящую голову в четыре раза дороже, чем молчаливую. Что они услышать-то хотят? Рассказ о том, как вы бабу не поделили? Нет, ты, конечно, можешь не говорить, если не хочешь, — развёл Коллекционер руками. — Но только не нужно мне всякую туфту гнать. Меня это, понимаешь, оскорбляет.
Стас продолжал молча улыбаться, глядя на эту демонстрацию праведного негодования.
— И чего ты скалишься?
— Да так, — пожал он плечами. — Представил себе, как глупо ты будешь выглядеть перед Хромым. Чёрт. Это ж, наверное, страшный позор для охотника за головами, когда цель сама, при оружии и в полной сохранности к заказчику приходит? Нда-а-а… Тяжёлый удар по репутации. Аванс-то большой получил? Придётся вернуть.
Коллекционер слегка наклонил голову и глянул так, что Стас в первые мгновения этой молчаливой сцены успел пожалеть о сказанном, а его указательный палец сам собою придвинулся ближе к спусковому крючку.
— Придётся, — процедил охотник. — Если только не… — он вдруг замолчал, и угрожающе сведённые к переносице брови приподнялись.
— Что?
— Тише. Пригнись, — Коллекционер в три размашистых шага подскочил к ближайшему деревцу и, сев возле перекрученного ствола, достал из-под плаща бинокль.
— В чём дело? — шёпотом спросил подсевший рядом Стас.
— Ты не слышишь?
— Чего?
— Гул.
Стас напрягся, стараясь различить ещё хоть что-то кроме шелеста жухлой травы и завываний ветра.
— Вроде слышу. Двигатель?
— Два. В нашу сторону едут.
Практически неразличимый на общем фоне рокот быстро усиливался, дополняясь глухим дробным стуком.
— Какие предложения?
— Пока никаких. Жди. А потом повторяй за мной.
Коллекционер поднял бинокль, всматриваясь в красное песчаное марево километрах в двух от их наблюдательного пункта. Громадное облако глинозёмной взвеси двигалось с севера на юг под терзающими ударами ветра. Безудержный властитель пустошей налетал то с одной, то с другой стороны, вырывая клочья из своей нерасторопной жертвы и швыряя их вперёд, навстречу одному ему ведомой цели.
И вдруг эта клубящаяся аморфная масса будто взорвалась изнутри, пробитая навылет несущимся во всю прыть грузовиком. Средних размеров трёхосный агрегат с тентованным кузовом, какими обычно любят пользоваться торговцы, вылетел из песчаной бури, оставляя позади закрученный спиралью шлейф, и, ещё поддав газу, продолжил свой безумный полёт. Оторванное правое крыло, волочилось по земле, то и дело подпрыгивая на ухабах и вышибая искры из-под колёсной ниши.
Не успел Грузовик вырваться из пыльного плена, как за ним тут же вылетел ещё один моторизированный аппарат. Этот имел габариты помельче и для торговых нужд был явно не приспособлен. Зато отлично соответствовал другим потребностям, в здешних условиях куда более насущным. Четыре его колеса с широкими толщенными шинами были сильно вынесены по сторонам от каркасного трубчатого кузова, узкого и относительно короткого, укреплённого спереди и по бокам грубо наваренными металлическими листами. Роль лобового стекла выполнял бронещиток с прорезью на уровне глаз водителя. Собственно только водителя он и защищал. Стрелку, который размещался справа, приходилось довольствоваться «активной защитой», предоставляемой закреплённым на «капоте» ПКМом. Двигатель, разгоняющий это чудо техники до весьма внушительных скоростей, тарахтел сразу за спинами наездников, разбавляя красную взвесь клубами чёрной копоти.
— Кто это? — спросил Стас, убрав от лица оптический прицел.
— Дети Пороха, — с налётом таинственности ответил Коллекционер и сплюнул. — Беспредельщики. Никого в хуй не ставят. Хорошие ребята, — он убрал бинокль и взял автомат. — Но сегодня не их день, и территория не их. Как с нами поравняются, стреляй. Может, колёсами разживёмся.
Два железных монстра тем временем, продолжали гонку, выжимая всё что можно из своих пламенных сердец, а расстояние между ними и местом стихийно организованной засады неумолимо сокращалось. Когда до машины таинственных преследователей осталось полсотни метров, охотник выстрелил. Короткая очередь резанула правый борт автомобиля, и стрелок, вздрогнув, завалился вперёд. Стас сделали ещё три выстрела вдогонку. Две пули высекли снопы искр, угодив в моторный отсек, но одна, пробив спинку сиденья, достигла цели. Машину повело. Она по сбивчивой траектории пролетела ещё три десятка метров вслед за удаляющимся грузовиком и, взвизгнув тормозами, развернулась на двести градусов.
Теперь автомобиль стоял вполоборота к огневой точке, демонстрируя оскалившийся буксировочными крюками передок и неровную линию пулевых отверстий на правом борту. Водителя видно не было.
— Сдох или прячется? — задал Коллекционер риторический вопрос. — Ну-ка пиздани ему под щель.
Стас красноречиво посмотрел на охотника, выражая имеющиеся сомнения относительно уместности приказного тона, но, учитывая разумность идеи, решил быть дружелюбным. Впрочем, глядя в окуляр прицела, левый глаз он предпочёл не закрывать, а дистанцию от напарника соблюдать превышающую длину вытянутой руки с ножом.