Александр Борисов - Прыжок леопарда 2
Мне так даже спокойней. Ничего не нужно выдумывать. Да и нет подходящих слов, чтобы все ему объяснить. Я нигде и везде, вне тела и времени. Я - свободный невидимый разум, для которого "век" и "мгновение" - две пылинки Космической Вечности. Шаг по Пути Прави - и я отстраненно присутствую в той самой реальности, откуда меня вышвырнули, как ненужную вещь.
- Перекур-р-р тр-р-и минуты! - зычно скомандовал человек из далекого прошлого. - Все свободны, кроме Черкашина.
- Ну, ты падла! - сказал задыхаясь, один из его подчиненных, снимая мокрую маску. - Мы уже по стольничку сбились тебе на венок. Да видать, не судьба: вас с Борисом Николаевичем Ельциным, без хорошего кирпича на тот свет не отправишь.
- Слышь, Кандей, так что ж там случилось с моим парашютом? - между двумя затяжками спросил старый знакомый.
- Комиссия разбиралась. Говорят - заводской брак. Ты что, Никита, совсем ничего не помнишь?
- Не-а.
- Ну, ты даешь! - изумился Кандей. - Запаску твою завело за основу. Ну, думаю, ец, можно ожидать повышения. Ты, Никита, метров с пятидесяти летел, как кусок дерьма. Казенное имущество наземь сбрасывал - все в меня угодить норовил.
- Ты где в это время был?
- На КПП, обеспечивающим. Я это дело первым заметил - на патрульный "УАЗик" - прыг - и вперед. Подъезжаем, а ты живой. Руки-ноги целы, башка не разбита. "Кандей, - говоришь, - воды!" Я фляжку от пояса отцепил... Господи, думаю, да не уж пронесло? А ты пару глотков сделал и глаза закатил. Кровь горлом как хлынет... во, блин, бегут. Не по нашу ли душу?
- А то по чью? Ничего, пусть бегут! Им полезно... пробздеться.
- Может, оно хорошо, что не помнишь? - философски подытожил Кандей.
- Может, и хорошо, - согласился Никита. - Я, Серега, очнулся от холода. Стол подо мной каменный. Дух, как от покойника. А может, не от меня? - там еще один был... на соседнем столе. Все пузо распорото, а кишки - ты не поверишь! - вынуты из нутра и лежат у него на морде.
Серега брезгливо сплюнул:
- Ты, командир, не можешь без этих вот.... без подробностей?
- Я это, Кандей, к тому, что кишки у него цвета запекшийся крови. Чернющие, как морда у сомалийца.
- Я же просил!
- Ну, ладно, ладно, не буду!
- Подопригора, к командиру!
Глава 9
Ростов из-за погоды не принимал. Наш самолет повернули на Минеральные Воды и оттащили в самый конец аэродрома. Зачем, почему? - того пассажирам не объяснили. Не посчитали нужным. Спросонья никто ничего не понял. Бардак - он в России как первый снег: его никогда не ждут, но всегда принимают за норму. Люди слонялись по аэропорту, не зная, куда себя деть. Одни получали багаж, ловили такси или частника. Другие мечтали дожить до утра, купить билеты на пригородный автобус и продолжить путешествие по земле. Так было во все времена. Люди вечно куда-то спешат. Но желания и возможности тех, кто скопился в аэропорту, больше не совпадали - общество уже поделилось на богатых и бедных. Теперь общественный вес каждого гражданина напрямую зависил от трех основных составляющих: толщины кошелька, наличия нужных связей и личных амбиций.
Неимущие - люди упертые: от потраченного рубля ждут всегда на процент выше его номинальной стоимости. Они-то, в основном и ломились в билетную кассу:
- Я оплатил билет до Ростова и ваша обязанность доставить меня туда. Как это "невозможно"? На какие, простите, шиши я доберусь домой? Оплатите мне неустойку. У нас, слава Богу, рынок.
Дежурный по аэропорту запер свой кабинет изнутри. Кассирша пила сердечные капли, но место "в окопе" не покидала.
- Товарищи, отойдите от кассы, - по старой привычке громко кричала она, - у нас форс-мажор, на сегодня все рейсы отменены, или задерживаются.
В чем причина? - она и сама не знала, но чувствовала душой, что дело серьезное.
Ей было очень плохо, а Мордану - еще хуже. Цинковый ящик с покойником это не чемодан. Его не засунешь в багажник такси.
В месте, где человек появился впервые, с кондачка не найдешь ничего, даже сортира. Он и умчался куда-то звонить, что-то там утрясать. В общем, решать уравнения со многими неизвестными. Я его отпустил, не лез в душу, не стал напоминать о себе.
Нельзя сказать, чтобы я волновался или злорадствовал. Жизнь вне привычного тела довольно пресна - у чистого разума нет эмоций. Он беспристрастный судья. Так что я, в то же время, не совсем я: отстраненно взираю на происходящее, регистрирую факты. По старой земной привычке иногда про себя отмечаю: вот тут бы я посмеялся, вот это должно быть грустно, а здесь вот, можно и возмутиться. Но не смеюсь, не грущу, не психую. В общем, не человек, а соленая рыба.
У Мордана все шло кувырком. Трое его торпед были уже в Ростове. У них все готово: машина стоит в аэропорту, ждет приземления борта. Водитель начинает требовать неустойку. Ну, как тут не подавать сигналы тревоги? Вот только куда и кому? Я хотел было, прояснить для себя ситуацию, но что-то не отпустило. Какое-то черное излучение. Кажется, где-то поблизости бродит страх...
Беда никогда не приходит одна. Ее сопровождает милиция. И чем беда больше - тем "почетней" эскорт. А тут! Аэропорт был оцеплен в считанные минуты. Всех, кто там был - пассажиров, встречающих, провожающих - согнали в зал ожидания. Вторым эшелоном пошел спецназ - крутые ребята в черных намордниках. Их всегда отличишь по множеству признаков, хотя бы по манере передвигаться. А уже вслед за ними выдвинулись снайпера: аккуратные, как хирурги, с зачехленными СВД за спиной.
Ни стука, ни звука, ни щелканья челюстей. Шаг, два - и люди пропали, растворились в рассветном воздухе.
Опа-чки! - подумалось в первый момент, - здравствуйте, хлопцы, не по мою ли вы душу? Да нет, так встречают только вора в законе да кремлевского завсегдатая, если конечно, это не одно и то же лицо.
А уж потом подкатили машины с мигалками. Робко так подкатили и скромно приткнулись у края летного поля. Номера, как на ватерклозетах: вместо цифр сплошные нули, а ведут себя так, будто бы не они хозяева этой жизни. По периметру этой своры встала охрана - бесстрастные морды, тяжелые челюсти и черные пиджаки с оттопыренными карманами. Судя по их количеству, что-то произошло, или может произойти. Что-то из ряда вон выходящее. То, что заставило сбиться в круг очень серьезных товарищей.
Столько людей в генеральских погонах я видел лишь на парадах. Но там они были в центре внимания, а здесь стояли в сторонке и отрешенно встречали рассвет. Люди в гражданской одежде, они же - носители денег и власти, тоже чувствовали себя неуютно.
Весь город в тревоге замер. Его прибирал к рукам страх. На площади, прилегающей к аэропорту, вдруг не стало машин. Даже улицы, впадающие в нее, вмиг опустели. На перекрестки встали регулировщики. Подчиняясь приказу, они давали зеленую улицу старенькому ЛИАЗу - рейсовому автобусу с табличкой на лобовом стекле: "Осторожно, дети!"
Сашка тем временем, разбирался с милицией. Совал, как козырные карты, билет до Ростова, документы на гроб и на тело. Отстаивал свое право быть ближе к центру событий. Седой капитан со всеми бумагами ознакомился, не забыл посмотреть и паспорт. Потом стрельнул закурить и с тоскою сказал:
- Иди отсюда, мужик, иди, пока цел, тут такое творится!
В толпе прозвучало слово "заложники" и несколько раз - "дети". Да, такого еще я не видел, что называется, докатились! Не грех и полюбопытствовать.
Автобус вел потемневший от злобы шофер - худощавый мужик лет сорока пяти, с короткой седой стрижкой и тоской в запавших глазах. У него болела жена, давно закончилось курево, и от этого было еще тоскливей.
"Эх, если б не малыши!" - на волнах бессильной ненависти крутилось в его голове. Дальше этого мысли не шли. Последние час-полтора он хлебнул полной чашей до тошноты, до блевотины. Хлебнул такого дерьма, что близкая смерть не казалась уже самым плохим исходом. В возможность успешного штурма он не верил. Как не верят нормальные люди в бабу Ягу, летающие тарелки, вменяемость власти и всеобщее светлое будущее. Не верил он также тому, что бандитов так просто отпустят.
В зеркале заднего вида прыгала морда боевика, что сидел за спиной шофера в кресле кондуктора, сжимая в правой руке двуствольный обрез охотничьего ружья. Он следил за дорогой и реакциями водителя, контролировал все эмоции его, все движения и даже выражение глаз. Заподозрив на ровном месте что-то неладное, кричал, срываясь на визг:
- Спокойно мужик, спокойно, не ссы в компот! Сделаешь, как я сказал, жить будешь долго!
- Заткнись! - властно рявкнул бородач в камуфляжном костюме, - запомни, Мовлат, пока все не закончится, никакой наркоты - Аллах сегодня обдолбанных не принимает.
Бородач сидел на четвертом сидении справа. Он только что закончил переговоры по спутниковому телефону и, судя по выражению глаз, был доволен их результатом. Милицейская рация шипела у него на груди и работала на оперативной волне.
