Сергей Москвин - Увидеть солнце
Воровка без тени робости приблизилась к нему и вошла в освещённый круг. Сергей хотел последовать за ней, но тут из толпы вышел отец, преградив ему дорогу. Судя по выражению отцовского лица, он предпочёл бы видеть сына среди со всем согласных зрителей.
— За кражу общественных медикаментов обвиняемая приговаривается к смерти! — торжественно объявил отец.
Точно таким же голосом он зачитывал благодарности отличившимся бойцам, когда вручал им награды. Объявив приговор, он повернулся к Дрону и выразительно кивнул.
Тот только и ждал сигнала. Сейчас же подскочил к девушке и, явно кривляясь перед ней, попросил:
— Позволь твои ручки, милая.
Она послушно протянула ему руки, и он туго связал их приготовленным отрезком верёвочного шнура, после чего подтолкнул девушку к бочке:
— Забирайся, тварь.
«Нет!» — мысленно закричал Сергей, но его никто не услышал. Никто, кроме приговорённой девушки. Она обернулась к нему, слегка улыбнулась и… встала на бочку. Сергей судорожно сглотнул. Вот и всё. Сейчас она погибнет, а он даже не знает её имени и уже никогда не узнает. Её бездыханное тело зароют где нибудь в восточном туннеле, скорее всего, даже не будут зарывать, а просто оставят на съедение монстрам. И те будут кромсать её зубами и рвать на куски, как когда-то рвали тело его погибшей матери.
Кто-то цепко ухватил Сергея за руку чуть ниже локтя. Он обернулся — рядом стоял Хорь. Лицо Хоря было бледным, губы тряслись. Неужели он тоже переживает за бедную девушку? Похоже, что так. И ведь Хорь такой не один! Наверняка на станции есть и другие, кто не согласен с приговором, кто не желает смерти попавшей в беду несчастной девушке! Все вместе они могут заставить отца отменить его безжалостный приговор!
Хорь вдруг выпустил руку Сергея и сломя голову бросился прочь. Сергей вздрогнул и обернулся. Дрон как раз набросил на шею девушки петлю и теперь поправлял слегка ослабший узел. В душе Сергея оборвалась туго натянутая струна. Сразу стало ясно, что он уже не успеет никого найти, потому что той, кого он всеми силами хотел защитить, осталось жить последние секунды. Но вместе с этим вдруг пришло понимание того, что нужно сделать. Можно было только удивляться, почему он не сделал этого раньше.
Сергей резко повернулся к отцу.
— Нельзя её убивать! Она может помочь! Добыть станционный журнал Маршальской! — выпалил он на одном дыхании. — Она же профессиональная воровка! Она может добыть, что угодно!
Что-что, а соображал отец практически мгновенно и так же быстро принимал необходимые решения. Сергей ещё не успел закончить фразу, как брови отца уже сдвинулись к переносице, а глаза, наоборот, вспыхнули радостной надеждой.
— Остановить казнь! — скомандовал отец.
Сергей обернулся к спасённой девушке. Она ещё не поняла, что будет жить, так и стояла с отсутствующим видом, опустив перед собой связанные руки. И вдруг… сорвалась вниз и забилась в захлестнувшей горло петле, потому что Дрон выбил у неё из-под ног служившую опорой бочку.
Сергей готов был поспорить с кем угодно, что Дрон сделал это нарочно, хотя и отлично слышал приказ отца с требованием отменить казнь. Но сейчас только одно имело значение — как спасти задыхающуюся девушку. Сергей рванулся к ней, одновременно выхватывая из локтевого кармана её метательный нож. Никто из присутствующих даже не двинулся с места, только Дрон попытался загородить ему дорогу к виселице. Сергей взмахнул ножом, и, если бы Дрон поспешно не отскочил в сторону, он, наверное, ударил бы его. В два прыжка Сергей оказался возле повешенной и резанул ножом по стягивающей её горло верёвке. Остро отточенный клинок не подвёл свою владелицу и с первого же удара рассёк перекинутый через потолочную балку верёвочный шнур. Тело девушки рухнуло вниз. Сергей не успел её подхватить, и она мешком упала на гранитный пол.
Возможно, она что-то себе сломала при падении. Но осталась жива!
Сергей подскочил к ней, торопливо стащил с шеи затянувшуюся петлю, потом разрезал стягивающую запястья верёвку и освободил руки.
— Как ты?! Можешь дышать?! — Он приподнял её голову, пытаясь заглянуть в закатившиеся глаза.
Она его не поняла и, похоже, даже не услышала. Сначала тяжело закашлялась, а потом её стошнило.
Рядом с Сергеем неожиданно оказался отец. Хотя, может быть, он уже давно стоял рядом, только Сергей не замечал его. Дрон, напротив, куда-то скрылся. Сергей поднял на отца гневный взгляд.
— Ты видел?! Дрон пытался убить её, несмотря на твой приказ!
Отец покачал головой.
— Что за чушь! Он просто не расслышал…
— Ты же ясно сказал: «Остановить казнь»! Что тут можно не понять?! — воскликнул Сергей, но отец перебил его.
— Хватит об этом! — нахмурился полковник. Он наклонился к девушке и прорычал: — Ты можешь вскрыть запертый сейф?
— Дай ей прийти в себя! — попросил Сергей.
Но отец поступил иначе. Нагнувшись к девушке, он отвесил ей несколько хлёстких пощёчин. Как ни странно, это подействовало — она открыла глаза, сначала посмотрела на отца, потом перевела удивлённый взгляд на Сергея.
— Ты можешь говорить? — спросил он, а сам подал немой знак: молчи!
Но воровка поступила по-своему: кивнула и прохрипела передавленным горлом:
— Могу.
Касарин-старший, похоже, и не сомневался в таком ответе.
— Нам необходим станционный журнал, который находится в личном сейфе коменданта на Маршальской, — сказал он. — Если ты сможешь добыть его из сейфа и принесёшь сюда, тебя помилуют.
— А если нет, снова повесят? — с усмешкой переспросила она. Даже чудом избежав смерти, она продолжала шутить. — Смогу.
— Только… — Она взглянула на свою загаженную и разорванную майку, брезгливо поморщилась и добавила: — Дайте умыться и какую-нибудь одежду.
Отец согласно кивнул и, глядя ей в глаза, сурово сказал:
— И не надейся сбежать. Я тебя одну не отпущу.
Он перевёл взгляд на обступивших место казни бойцов станционной дружины. Сергей понял, что это его шанс, и, пока отец не успел назначить провожатого, выступил вперёд.
— Я прослежу за ней.
— Нет, — отрезал отец, даже не взглянув на него. Он остановил взгляд на Глебе-Стилете, на счету которого было два заколотых в рукопашной упыря. — Отправишься с ней на Маршальскую — проследишь, чтобы не сбежала.
К удивлению Сергея, Глеб промолчал. Отца это тоже удивило.
— Стилет, приказ ясен?! — повысив голос, спросил он.
Глеб тяжело вздохнул, но так и не успел ответить, потому что из толпы внезапно выскочила его жена — скандальная женщина, которую многие на станции недолюбливали, а некоторые и побаивались.
— А чего это наши мужья должны ради вас рисковать?! — завизжала она. — Сынка-то своего пожалели! А наши мужики, значит, пусть пропадают! Их не жалко!
— Да, дело опасное… — не стал спорить отец.
Но женщина даже не стала его слушать.
— А я вот прямо к коменданту пойду! Он вашего самоуправства не допустит!
У неё за спиной раздались возмущенные возгласы — похоже, у Савельевой нашлись последователи. Дело принимало опасный поворот. Лишённая возможности расправиться с одной жертвой, толпа вполне могла выбрать себе другую. Погасить вспыхнувшие страсти можно было только одним способом — немедленно снять повод для склоки.
Сергей шагнул к отцу, заслонив его спиной от кричащей и размахивающей руками Савельевой.
— Товарищ полковник, если нет других добровольцев, разрешите сопроводить арестованную до Маршальской?
Несколько секунд они оба пристально смотрели в глаза друг другу. Сергею было жаль отца, которого он своим официальным обращением поставил в безвыходную ситуацию, но только так можно было спасти приговорённую к смерти девушку. И отец, в конце концов, сдался.
— Разрешаю, — глухо прозвучал его голос в наступившей на платформе тишине.
Глава 4
Чёрная паутина
Когда последний сигнальный костёр западного блокпоста остался за поворотом туннеля, Сергей, наконец, решился спросить:
— Как себя чувствуешь?
На станции им ни разу не удалось остаться наедине — рядом постоянно кто-то вертелся, и он так и не осмелился поговорить с девушкой откровенно. Сначала её, по настоянию Сергея и с молчаливого разрешения его отца, отвели в госпитальную палатку, где её осмотрел молодой дежурный врач, всё медицинское образование которого ограничивалось прочтением лекарственного справочника да двух учебников по медицине, найденных сталкерами на поверхности. Результатом этого двухминутного осмотра стал вынесенный врачом вердикт о том, что «пациентка жить будет». Да ещё то, что он смазал спиртовой настойкой подорожника (пожалел добытый на поверхности драгоценный йод) ссадины от верёвки у неё на шее. Синяки и разбитые губы он вообще не стал принимать в расчёт, посчитав и то, и другое мелочью. Впрочем, так оно и было, если разобраться.
