Сергей Кусков - Игрушки для императоров. Иллюзия выбора
Усмешка.
– Не все так просто в этой жизни, малыш. Многие вещи слишком связаны, и одно потянет другое. А корпус пока еще не готов взваливать на себя груз ТАКИХ решений.
Мне не понравилось это «пока». Катарина что-то недоговаривала, но разбираться в данный момент у меня не было возможностей.
– К тому же нам запретили это делать. – Она зло выругалась.
– Кто же?
– Не важно. Один очень влиятельный человек для чего-то использует каналы преступного мира в своих целях для борьбы с кланами. Речь как раз идет о Кампосе и подшефных структурах.
Такого откровения я не ожидал. У меня даже челюсть отвисла.
– Но… Криминал?
– А что тебя смущает? Мафия – это тоже клан, своеобразный. Группа кланов. Со своими исторически сложившимися законами и достаточно эффективной системой контроля внутри структуры. А власть – она такая, Хуан, для достижения цели в ней нельзя отвергать никакие способы, даже самые фантастические. – Она пожала плечами.
Я догадался, кого она имела в виду под этим «влиятельным человеком». Есть один, может приказать даже им. Впрочем, таких двое, кроме королевы естественно, но вряд ли ее высочество принцесса Алисия будет заниматься подобными вещами, у нее собственная структура с внутренним контролем и полномочиями. Но все это лишь на уровне догадок.
– Подвожу итог, мы должны решить проблему с Кампосом миром, без жертв и, по возможности, без огласки. Потому совет настоял на том, что вызволение тебя из тюрьмы – моя «личная инициатива», и серьезной поддержки в данный момент не окажет. Нельзя раскрывать, что мы можем уничтожить главаря одной из крупнейших бандитских структур на Венере за несколько минут. Нельзя раскрывать, что можем устроить кровавую перестрелку в центре столицы, наплевав на последствия. Нельзя показать, что вообще можем принимать такого рода решения самостоятельно, без одобрения королевы, люди слишком привыкли видеть в нас ряженых кукол, и пока нам это выгодно.
Я вспомнил последний разговор с преподавателем ИЛА.
– Чтобы не лишать королеву последнего козыря?
– Да. Мы – атавизм феодальной системы, причуда Короны. И для всех должны таковым оставаться. Только из-за этого ты просидел в застенках три дня. Извини.
Однако извинениями в ее голосе и не пахло. Она лишь довела до сведения, констатировала факт, не более того. Мне же стало не по себе, хотя я прекрасно понимал мотивы корпуса и то, что им нельзя по-другому.
– Получается, я – герой? – Ирония из меня так и перла. – Сидел, чтобы у королевы была возможность нанести первый удар по кланам, когда это понадобится? Круто!
Ответом мне стала покровительственная улыбка.
– Мне нравится, малыш, что многие вещи тебе можно не объяснять.
Какое-то время мы молчали. Я приходил в себя от суровой правды. Политика, мать ее!.. Она же просто рулила на пределе человеческих возможностей, ограниченных размером трубы тоннеля и скоростью «эсперансы». Ситуация на дороге не изменилась, если не считать того, что с радиальной мы переместились на хорду, а потом на Большое кольцо против часовой. Преследователи не отставали.
Понятное дело, никакой дорожной полиции на магнитке нет, это нереально. Гвардия стоит на въездах и выездах с нее, но сделать что-либо с нарушителями на самой трассе технически невозможно. Да и правил особых, кроме требований к безопасности, нет. Говорят, здесь где-то установлены пушки на случай атаки террористов или для ликвидации особо опасных нарушителей, но они малоэффективны. Как быть эффективными при таких-то скоростях? Ни один оператор не успеет дать сигнал на уничтожение, если на пятисотенной скорости какой-нибудь хмырь решит вмазаться в движущуюся колонну. Впрочем, нас это не касалось, в нас стрелять никто не станет, но, к сожалению, в наших преследователей тоже.
Машина резко дернула, уходя в тоннель, ведущий на очередную магистральную хорду. Впереди, согласно дорожному навигатору, замаячила пробка из нескольких машин, идущих с дистанцией в сотню метров друг от друга, и «эсперанса» резко дернулась вверх. Вновь включился форсаж, тело вдавило в сиденье, а когда отпустило, я почувствовал, что готов разговаривать дальше.
– Итак, корпус непричастен к моему освобождению. Бумаги – умело состряпанная юридическая несуразица. Для моего освобождения вы могли достать настоящие, тем более время было, но вы в этом не нуждались.
Она кивнула в знак того, чтобы я продолжал.
– Чтобы убедить всех в слабости корпуса, некто в парадной форме по «личной инициативе» заявляется в городскую тюрьму управления гвардии и театрально ошеломляет и обманывает несчастных гвардейцев, не успевших задать нужные вопросы. Потом умыкает у них из-под носа подследственного и кончает одного из гвардейцев, «как бы продажного» офицера «как бы по приказу Короны». Если я где-то не прав, кивни!
Она отрицательно покачала головой:
– Все правильно.
– У меня не вяжется, Катюш! Слишком сложно! И слишком рискованно! Можно было сделать проще и гораздо эффективнее!
– Можно. – Она согласно кивнула. – Но не всегда простые решения самые эффективные. Просто ты не понимаешь, малыш, философии корпуса. Мы – изгои, не такие, как все, и, чтобы выжить в огромном мощном мире, нам приходится вертеться, озадачивая окружающих, ломая всем мозги и втирая очки, строя из себя тех, кем мы не являемся. Нас всего три сотни, Хуан, пойми. А это очень, очень-очень мало! Помнишь, мы поднимали тему о «втором дне»? – усмехнулась она, начиная новый виток разговора.
– Немного. Но буду рад, если напомнишь.
– Все считают нас сильными, почти всемогущими, способными на все и презирающими закон. Это первое наше дно. Его видят обыватели, вроде тебя и сегодняшних гвардейцев. Ну, кроме комиссара и покойного дона Сантьяго. Оно создает общий фон, но заведомо нереально и позволяет закулисно маневрировать.
На самом деле мы слабы, ничего не можем, а то, что можем, Лея не дает делать, опасаясь нашего влияния на дела государства. Это второе дно. Такая версия имеет право на существование, примерно двадцать лет назад нашей главой была некая Сирена Морган, гром-баба, многое прибрала тогда к рукам. Корпус был силой, грозен и страшен, Лее пришлось приложить немало усилий, чтобы задвинуть Сирену и забрать власть назад, в свои руки. Это дно для тех, кто копает чуть глубже: аналитиков СМИ, журналистов, редакторов, представителей незначительных на планете семей аристократии.
Я кивнул:
– Понятно. Но есть еще и третье.
– Да. Мы законченные стервы, грезящие о всевластии. Речь о совете старших офицеров, об элите. Королева с нами заодно, как и ее сестра, они обе офицеры корпуса. Мы вместе контролируем всю планету, но тайно, и даже кланы боятся с нами связываться. Для остальных же должны выглядеть скромными серыми овечками, потому прячемся за маску слабости, выставляя напоказ второе дно.
– Круто!
– В пользу этой версии то, что за двадцать последних лет корпус провел то ли пять, то ли шесть самостоятельных боевых операций. Всего лишь. И даже они не получили широкой огласки. Мы искусственно прячем мускулатуру, нас уже никто не боится, но одновременно с этим на территории дворца обретается три сотни вооруженных до зубов личных вассалов королевы. – Она сделала паузу, давая все усвоить, затем продолжила: – А есть четвертое дно. Понял какое?
Я кивнул.
– На самом деле вы слабы и только пытаетесь выглядеть законченными стервами. Это дно нужно для самых влиятельных кланов, от которых на планете все зависит, чтобы они не боялись давить на королеву, считая ее своей игрушкой. А за вами останется право первого удара, право переломить ситуацию в случае чего, пока она не набрала опасные обороты. И ради этого дна, а не того, которое видит сеньор Кампос и аналитики СМИ, вы оставили меня в застенках.
Катарина улыбнулась.
– Эту версию подтверждает то, что между нами, представителями Совета, не все гладко. Алиса гребет себе, ни с кем не советуясь, делает что хочет, и Лея не может найти на нее управу. Сережа, а он тоже часть системы управления кланом, себе. Сережа вообще никогда ни с кем не советовался, ему до марсианского Олимпа мнение и запреты Леи. Мишель тоже не подарок, верткая стерва, может любому пакость устроить, тоже ни с кем не посоветовавшись. Она пока в тени, пассивный игрок, но ее не стоит недооценивать.
Есть еще игроки менее значимые. Каждый из них не доверяет другим, откуда ж возьмется сила?
– Есть и пятое дно, – продолжил я, ехидно ухмыляясь. – На самом деле вы по-прежнему сильны, как и двадцать лет назад. Просто не бравируете мышцами. Выстроили пирамиду из четырех слоев, оправдывая то, что держитесь в тени, чтобы никто не знал точно, сильны вы или слабы и что от вас ждать. А истина в том, что вам нельзя пятое дно сделать первым, отсюда все сложности.
– Да, малыш! Я в тебе не ошибалась! – Она расплылась в улыбке.
– Вообще-то я себе это немного не так представлял. – Я с ленцой окинул взглядом окружающий тоннель.
