Василий Головачев - Смерш-2
Дадоев перестал улыбаться, нахмурил густые брови.
— Выведи его, Чарли. Лучше через первый зал; пусть ребята потренируются немножко, как на манекене.
Кожаный лениво встал, но ударил быстро, заученно — в живот прямой ногой и в голову с поворотом. Только Матвея на прежнем месте не оказалось, и мускулистый Чарли из поворота не вышел, врезался головой в стену и затих, потому что пущенный Соболевым голыш поймал его в прыжке. Вторым броском Матвей поразил локоть Дадоева, протянувшего руку к селектору.
— Сиди тихо, Белый! Я ведь не шучу.
«Президент федерации» потер локоть, однако страха на его лице не было, только удивление, досада и любопытство.
— Ты случайно не из «Чистилища», борец за справедливость?
— Из него, — с запинкой кивнул Матвей, сообразив, что это хорошее прикрытие.
— Один, без подстраховки?! Да тебя уложит любая из моих герл, не говоря об охране.
— Имя, адрес.
— Это был он. — «Президент федерации» кивнул на застывшего кожаного. — Перестарался парень — с кем не бывает. Но ведь ты не выйдешь отсюда, герой, неужели не понимаешь? — Дадоев заулыбался, взял со стола лезвие бритвы, подбросил, поймал. — Человеку так мало надо. Один молодой мужик вроде тебя недавно проглотил бритву и умер.
— Я знаю еще более страшный случай. Один чиновник вроде тебя захлебнулся собственной слюной во время сна.
— Понятно. — Дадоев поскучнел. — Берите его, девочки.
В то же мгновение в кабинет вошли три девицы, две — знакомые «герлы»-секретарши, третья — великолепно развитая брюнетка с роскошными волосами. Видимо, президент все-таки успел включить селектор либо знал секрет связи с охраной.
Тут же все и выяснилось.
— Они тебя сразу раскусили, — расслабился Дадоев, пригладил ниточку усов. — И предупредили. Так что, господин «чистильщик», ты избрал худшую из дорог. Кстати, а кто он тебе, этот Илья Шимук, автослесарь? Брат, сват, шурин, свояк? Или просто так?
Матвей не ответил, привычно вгоняя себя в фазу концентрации турийи. Он уже видел, что уйти без боя не удастся, и удивился открытию: за Белым, то есть «президентом Независимой федерации кикбоксинга», явно стояли какие-то очень мощные силы, а не ученики-боксеры муай тай и каратисты. Слишком просто сюда войти и слишком сложно выйти. А это почерк спецкоманд, а не школ единоборств.
Матвей прикинул возможности. У Дадоева в столе наверняка лежит пистолет, а то и что-нибудь похлеще, но он расслаблен и в первой фазе не страшен. Кожаного Чарли тоже можно не брать в расчет, придет в себя не скоро. Оставались девицы, вооруженные специальными туфлями с металлическими каблуками и носками. Одна из них, брюнетка, кроме того, держала в руке короткую толстую витую плеть из кожи и проволоки. Как говорится, тикара курабэ[16] не в его пользу, но разве когда-нибудь было наоборот?
Он начал первым, потому что хорошо чувствовал обстановку: у него в запасе оставалось не больше минуты, пока не отреагировали скрытые защитные системы «федерации», а тогда выбраться из опасного гнезда, в какое он попал, не ведая того, будет и вовсе проблематично.
Девицы хорошо знали приемы типа суй-но ката и хиккими[17], то есть имели неплохую базу японских видов борьбы, хотя и работали без соблюдения стилей — тигра, дракона, журавля и так далее. Но даже против айкидока их техники не хватало, не говоря уже о ганфайтерах, чье боевое искусство было полностью рефлекторным. Матвей же владел не только японским кэмпо, но и тайским боксом, и индийскими видами борьбы, а главное, русским стилем, впитавшим в себя достижения всех лучших мировых школ боевых искусств.
Ему хватило двух десятков секунд, чтобы обездвижить агрессивно настроенных «герл» и их предводительницу с плетью, а потом закончить разговор с Белым. У того была хорошая реакция, и он почти успел вытащить из стола пистолет-пулемет «волк», о котором, кстати, шла речь в задании Ивакина, однако Матвей опередил его. Сказал, пригнувшись и прислушиваясь к звукам в приемной:
— Мухи против ветра не летают, Белый. До встречи.
В приемной сидел здоровяк с бритыми висками и затылком, и Соболев присоединил его к «битой компании», решив не рисковать выстрелом в спину. Здоровяк отключился, ничего не успев сообразить.
В коридоре никто гостя не ждал, лишь при выходе из здания Матвею преградили путь трое молодых ребят в черных сампанах. Но поскольку и они не ожидали встретить ганфайтера, то Матвей боя не принял, проскользнув мимо в танце ма-ай[18]. Выбежав на улицу, рванул за угол, во двор здания, маскируясь кустами, и вовремя: вслед ему затрещали выстрелы. А в переулке за дощатой будкой строителей кто-то легонько стукнул пальцем ему по плечу. Матвей ударил вслепую, не попал и оглянулся. Это был Тарас Горшин.
— За мной, быстро, у меня машина, — шепнул тот, приложив палец к губам, и кивнул на старый, видавший виды «Москвич». Не раздумывая, Соболев метнулся за ним. Спустя минуту они были далеко от здания «Независимой федерации кикбоксинга». Мотор у «Москвича», как и у соболевской «Таврии», был специально форсирован, и машина не шла — летела, словно ракета, мощно и плавно, разве что менее шумно.
Горшин, в своем неизменном белом костюме, молчал, пока они не отмахали пол-Москвы, остановил машину в Кузьминках, откинулся на сиденье, закинув руки за голову.
— Зря вы ввязались в это дело. Рано или поздно эти парни вас вычислят.
— Я не боюсь.
— Не в страхе дело. Ведь когда к вам придут боевики Белого, вы начнете сопротивляться, не так ли? А это означает, что вас определят как ганфайтера.
— В таком случае я не буду сопротивляться, — подумав, сказал Матвей.
— Тогда вас убьют. Вы хоть представляете, кого хотели наказать за своего друга?
Матвей заставил себя расслабиться, хотя его неприятно поразила осведомленность «чистильщика», помолчал.
— Это вас я засек перед тем, как войти туда?
В глазах Тараса зажегся и погас огонек, в голосе прозвучало не столько уважение, сколько удивление:
— Засечь меня трудно даже ганфайтеру… если вообще возможно. Но коль это так, ты далеко пойдешь, капитан. Так вот, организация, в штаб которой ты проник — отдаю должное смелости и порицаю за нерасчетливость, — называется батальон спецназа «Щит», подчиняющийся лично начальнику Управления «Т» Федеральной службы контрразведки генералу Ельшину.
Матвей недоверчиво глянул на Горшина. Конечно, он знал, что подразделялась ФСК на четыре управления: «К» — собственно контрразведка, «И» — информационно-аналитическое, «КК» — Управление по борьбе с коррупцией и контрабандой наркотиков и «Т» — Управление по борьбе с терроризмом и охране правительства. Но Матвей изумлялся не тому обстоятельству, что случайно влез в осиное гнездо «Щита», а пересечению интересов. Выполнять задание Ивакина — «прощупать этот самый «Щит» — он собирался позднее и — надо же! — попал туда, даже не подозревая об этом!
— Вообще-то я искал Белого… вожака рэкетиров. Там был их президент, седой такой, Дадоев Булат, я думал, он.
— Белый у них — псевдокомбат майора Шмеля Юрия Степановича, так вот, он — альбинос, потому и Белый. А Дадоев — зиц-председатель, хотя его солдатики действительно занимаются рэкетом.
Матвей пошипел сквозь зубы. Подумав, отклеил усы, снял очки и взъерошил волосы, приняв свой естественный облик.
— Зачем вы следили за мной?
— Я не следил, просто появился в нужный момент в нужном месте.
— Зачем?
— Чтобы предложить дело. «Фискалы» взяли одного нашего работника, его надо освободить.
Матвей хмыкнул.
— Что же это он позволил себя захватить?
— Его подставили. Люди есть люди, и некоторым «чистильщикам» тоже не чуждо все человеческое, особенно недостатки: зависть, корыстолюбие, властолюбие, злоба. Итак, ваше слово.
— Согласен, — угрюмо сказал Матвей.
Координационная коллегия подразделений Министерства внутренних дел — Главного управления, МУРа, милиции, ОМОНа, отдела по борьбе с организованной преступностью, Управления по охране общественного порядка — заседала не на Огарева, а в новом двенадцатиэтажном здании ГУВД на Берсеневской набережной.
Началась она с доклада о криминогенной обстановке, подкрепленного статистическими данными и примерами. Примеры потрясли, и даже самообладание видавших виды оперативников, попривыкших по роду деятельности к ужасам и крови, было поколеблено.
То, что к лету с начала года число убийств возросло на сорок два процента, никого не удивило, но то, что убийства стали массовыми, говорило о самой настоящей войне преступников с органами правопорядка и мирным населением. Заместитель генерального прокурора, присутствующий на коллегии, привел такой пример: банда подонков проиграла другой банде сто (!) девушек и начала убивать всех, кого могла найти в пределах своей «рабочей зоны», предварительно их насилуя. Лишь после восьмой жертвы удалось напасть на след банды и взять троих ее членов… которые сутки спустя были убиты в следственном изоляторе неизвестными лицами. Скорее всего, это поработал «Стопкрим», пресловутое «Чистилище», о котором заговорили в полный голос все газеты, теле- и радиовещание.
