Саба Тахир - Уголек в пепле
Я не успела возразить, как Сана заговорила вместо меня.
– Львица сделала бы это ради тебя, ни секунды не колеблясь.
– Мы должны свергнуть Империю, – вмешался светловолосый мужчина, стоявший за спиной Мэйзена. – А не тратить время на спасение какого-то мальчишки.
– Мы своих не бросаем!
– Это нам придется бросаться в бой, – подхватил еще один из людей Мэйзена, – пока вы, старожилы, будете сидеть кружком и твердить об ответственности.
Тэрик вышел из-за спины Саны, лицо его потемнело.
– Ты имеешь в виду, пока мы составляем план операции и готовим все, чтобы вы, молодые дураки, не попали в засаду…
– Хватит! Достаточно! – Мэйзен поднял руки. Сана отодвинула Тэрика назад, и остальные бойцы смолкли. – Мы не решим этот вопрос, крича друг на друга. Кинан, найди Хайдера и приведи его в мою комнату. Сана, возьми Эрана и приходи с ним. Мы решим все между собой.
Сана спешно отошла, но Кинан не двинулся. Я вспыхнула под его взглядом, не зная, что сказать. Его глаза казались почти черными в тусклом свете пещеры.
– Сейчас я это вижу, – прошептал он, как будто сам себе. – Не могу поверить, что не заметил этого.
Кинан не мог знать моих родителей. Он выглядел ненамного старше меня. Я задумалась, как давно он в Ополчении. Но не успела спросить – Кинан быстро исчез в туннеле, и мне осталось лишь смотреть ему вслед.
Я заставила себя проглотить немного пищи, легла на твердые как камень нары и притворилась, что сплю. Спустя несколько часов, когда звезды уже погасли и взошло солнце, одна из дверей пещеры отворилась. Вошел Мэйзен, следом за ним – Кинан, Сана и два молодых человека.
Лидер Ополчения, хромая, подошел к столу, за которым сидел Тэрик, и подозвал меня жестом. Я пыталась прочесть что-либо по лицу Саны, когда приблизилась к ним, но ее выражение казалось нарочито лишенным всяких эмоций. Остальные бойцы собрались вокруг, не меньше меня желая узнать, какая меня ждет судьба.
– Лайя, – начал Мэйзен. – Кинан считает, что мы должны держать тебя в лагере. В безопасности.
Мэйзен сказал это с презрением. Тэрик косо посмотрел на Кинана.
– Здесь она причинит меньше проблем, – глаза рыжеволосого вспыхнули. – Побег ее брата будет стоить нам нескольких человек, хороших человек…
Под взглядом Мэйзена он осекся и замолчал. И хотя я не знала Кинана, меня поразило, что он так яростно выступает против меня. Что я ему сделала?
– Это будет стоить нам жизни нескольких хороших людей, – подтвердил Мэйзен. – Вот поэтому я решил, что если Лайя ищет нашей помощи, то ей придется дать нам что-нибудь взамен.
Бойцы обеих фракций посмотрели на своего лидера настороженно. Мэйзен повернулся ко мне:
– Мы поможем тебе, если ты поможешь нам.
– Что я могу сделать для Ополчения?
– Ты умеешь готовить, ведь так? – спросил Мэйзен. – Убираться? Делать прически, гладить одежду…
– Делать мыло, мыть посуду, торговать – да. Любая свободная женщина в Квартале книжников умеет это делать.
– Ты можешь еще и читать, – продолжил Мэйзен. Когда я начала отрицать, он покачал головой. – Будь прокляты законы Империи! Ты забыла, что я знаю твоих родителей.
– Как все это относится к помощи Ополчению?
– Мы вызволим твоего брата из тюрьмы, если ты станешь шпионить для нас.
На мгновение я замолчала, хотя почувствовала, как во мне вспыхнуло любопытство. Меньше всего я ожидала подобного предложения.
– И за кем я должна шпионить?
– За Комендантом Военной Академии Блэклиф.
10: Элиас
На следующее утро после визита Пророка я приплелся в столовую как Кадет, страдающий от первого похмелья и проклинающий слишком яркое солнце. Сон выдался недолгий, да и тот был омрачен кошмаром, что так часто являлся мне по ночам: я бреду через поле битвы, усеянное телами погибших. Кругом – зловоние. Во сне я кричу, потому что знаю – это моя вина, они пали от моей руки. Не самое лучшее начало дня. Особенно если это день выпуска.
Я столкнулся с Элен, когда она, Декс, Фарис и Тристас выходили из столовой. Она всучила мне твердое как камень печенье и, невзирая на мой протест, потащила меня за собой.
– Мы опаздываем. – Я едва слышал ее сквозь несмолкаемый бой барабанов, которые призывали всех выпускников явиться к оружейной, чтобы взять доспехи Маски на предстоящую церемонию.
– Деметриус и Леандр уже ушли. Элен тараторила о том, как это волнительно – облачиться в церемониальное снаряжение. Я слушал ее и других вполуха, кивая и поддакивая, когда нужно. Все это время я размышлял о том, что сказал мне Каин прошлой ночью. «Ты сбежишь. Покинешь Империю. Будешь жить. Но не найдешь утешения».
Верил ли я Пророку? Он мог и пытаться загнать меня в ловушку, надеясь, что пробыв маской довольно долго, я решу, что солдатская жизнь лучше, чем изгнание. Я думал о том, как сияют глаза Коменданта, когда она бьет студентов, как дед хвастается количеством своих жертв. Они – моя родня. Их кровь течет во мне. Что, если жажда войны, славы, власти есть и во мне, просто я об этом еще не знаю? Смогу ли научиться со временем упиваться тем, что я – маска? Пророк читал мои мысли. Увидел ли он нечто злое во мне, чего я сам не вижу?
Каину, похоже, удалось убедить меня в том, что я не избегу этой судьбы, если дезертирую. «Все темное расцветет в твоем сердце, в тебе проснется то, что ты так ненавидишь – злоба, бесчеловечность, жестокость». Выбор у меня невелик: остаться и стать злом или сбежать и стать злом. Чудесно.
На полпути к оружейной Элен обратила внимание на мое молчание, отметив заодно помятую одежду и налитые кровью глаза.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
– Все прекрасно.
– Ты выглядишь ужасно.
– Тяжелая ночка выдалась.
– Что случи…
Фарис, что шел впереди с Дексом и Тристасом, повернулся к нам.
– Оставь его, Аквилла. Все соки из него выжала. Пойдем в доки, чтобы отпраздновать немного пораньше, а, Витуриус?
Он хлопнул меня по плечу огромной, как лопата, рукой и засмеялся.
– Могли бы позвать еще кого-нибудь с нами.
– Не будь таким, ты отвратителен, – скривилась Элен.
– Не будь ханжой, – парировал Фарис.
Тут же завязался горячий спор между Элен, не одобряющей походы к проституткам, Фарисом, который перекрикивал ее, и Дексом, который утверждал, что покинуть территорию Академии ради того, чтобы сходить в бордель, не такое уж нарушение. Тристас показал на татуировку с именем его невесты и воздержался от высказываний. Сыпались взаимные оскорбления, при этом Элен поглядывала на меня. Она знала, что я не часто посещаю доки. Но я избегал ее взгляда. Она хотела объяснений, но с чего бы мне тогда пришлось начать? Понимаешь, Элен, я хотел завтра сбежать, но чертов Пророк явился, и сейчас…
Когда мы подошли к оружейной, откуда уже выходили курсанты, Фарис с Дексом растворились в толпе. Я никогда не видел Старших Мастеров такими… счастливыми. Предвкушая освобождение всего через несколько минут, все улыбались. Мастера, с которыми я едва общался, приветствовали меня, хлопали по спине, шутили.
– Элиас, Элен, – позвал нас Леандр. Как-то Элен сломала ему нос, и теперь он кривой. Рядом с ним стоял Деметриус, угрюмый как обычно. Я подумал, испытывал ли он хоть каплю радости сегодня. Или, может быть, просто облегчение, что покидает место, где младший брат умер на его глазах.
Завидев Элен, Леандр застенчиво пригладил свои кудрявые волосы, которые вечно торчали в разные стороны, как бы коротко он их ни стриг. Я попытался сдержать улыбку. Леандр влюблен в нее давным-давно, хотя притворяется, что нет.
– Оружейники уже называли ваши имена, – он кивнул за спину на два пакета с доспехами и оружием. – Мы взяли их для вас.
Элен потянулась к своему, словно вор за рубином. Посмотрела на свету на нарукавники, вслух восхищаясь тем, что символ Блэклифа – алмаз – вбит в щит без малейшего зазора. Хорошо пригнанная броня, выкованная в Телуманской кузнице – старейшей в Империи, считается очень крепкой, способной выдержать все удары, кроме разве что самых лучших лезвий. Последний дар Блэклифа своим выпускникам.
Надев доспехи, я вложил в ножны меч и кинжалы из серранской стали, изящные и острые как бритва, особенно по сравнению с тупым оружием, которое выдавали нам прежде. Последняя деталь – черный плащ, удерживаемый цепью. Полностью облачившись, я поднял глаза и поймал на себе взгляд Элен.
– Что? – спросил я.
Она смотрела так пристально, что я огляделся, решив, что надел доспехи задом наперед. Но все было в порядке. Когда я снова поднял глаза, она встала передо мной и поправила плащ, коснувшись длинными пальцами моей шеи.
– Он неровно сидел, – она надела свой шлем. – Как я выгляжу?
Если Пророки сделали броню для меня так, чтобы подчеркнуть силу моего тела, то доспехи Элен подчеркивали ее красоту.
– Ты выглядишь… – Как Богиня Войны. Как Джинн, явившийся, чтобы мы все преклонили колени. Небеса, что со мной не так? – Как маска, – просто сказал я.
