Алексей Колентьев - Туман войны
Армейская разведка экспедиционных сил выявила два госпиталя, где при полном попустительстве властей полиса находили убежище имперские солдаты, но, как всегда, прямых доказательств причастности фиванской автархии не нашлось. Авиация нанесла по местам, где располагались лечебницы, ракетный удар, здания перестали существовать, вой поднялся нешуточный, и разведчики еле оправдались перед командующим. Выглядело все так, словно это конфедераты явились как захватчики, а несчастные имперцы стали чуть ли не мучениками. Солдаты пока не ропщут, но судя по докладам, поступившим за последние три недели, настроения в экспедиционных силах упаднические.
Павлантий досадливо поморщился: командующий экспедиционным корпусом архистратиг Варбис слаб для подобной должности, треть всех поражений в затянувшемся конфликте — его прямая вина, не требующая доказательств. Вот что значит компромиссная фигура: этот мямля был назначен не без деятельного участия фиванцев, более решительный полководец, предложенный Спартой, — достаточно неудобная фигура…
Только военное искусство аргосских наемников и их мощная, современная армия удерживают имперцев и соглашателей внутри самого Семиградья от перехода под протекторат Флоксиса. Аргос вообще слишком вырвался вперед; хоть диктатор Константин и не предъявляет претензий на спорные земли в мягком западном подбрюшье Конфедерации, однако лиха беда начало.
Но это все равно лишь до тех пор, пока сетевые борзописцы из того же «Папируса», принадлежащего автарху Феоктисту Александрийскому, не разнюхают правду. Страшную истину о том, что рудники конфедератов на северном полюсе Гелиона будут выработаны в ближайшие три года. И тогда снова встанет вопрос о необходимости поиска путей на континент Ма. Пронырливые репортеры александрийского автарха своими виртуальными перьями сгубили уже не одну политическую карьеру, способствовали началу критского конфликта и еще десятка локальных войн как внутри Семиградья, так и за его пределами.
Александрия — самый малый из полисов, но именно там сосредоточено девяносто процентов всех университетов, престижных школ и, самое главное, именно там, в подземном комплексе Селлириум, уцелевшем еще со времен войн Передела, стоит и действует самый быстрый вычислитель планеты — «Минотавр». Как он работает и долго ли еще протянет без ремонта — неизвестно даже лучшим умам Гелиона, но говорят, что Архиппа Сиракузский и его десять учеников почти раскрыли тайну принципа работы вычислителя. Однако это пока только догадки, сам же ученый лишь загадочно ухмыляется, перебирая четки, а его ученики вообще чураются людей, закрывшись в подземных помещениях Селлириума. Харон побери этих ученых вместе с борзописцами!
Когда три месяца назад Павлантию легли на стол листы доклада коллегии по природным ресурсам, у него зашевелились волосы на голове и похолодели кончики наманикюренных пальцев. Сообщения ставили крест на благополучном исходе переговоров с представителями Флоксиса. Вести из полиса Амаг, центра горнорудной промышленности на Северном полюсе, — словно острый кинжал, вонзившийся в спину политике сдерживания, проводимой Советом олигархов Семиградья. Конфедерация не сможет более оплачивать услуги аргосской армии, и тогда… Автарху не хотелось думать, что будет «тогда». Рынки Гизы, Херсонеса и Гевста наводнят сотни тысяч рабов, еще недавно гордо носивших звание «гражданин Конфедерации». Вряд ли император уничтожит Медиолантий, Фивы и другие полисы олигархии, но посадит в них своих наместников, а жителей расселит по имперским провинциям. И это будет бесславный конец демократии, не способной более защитить себя и своих граждан.
Павлантий ступил на платформу подъемника и провел ладонью по сенсорной панели управления. Мелодичный сигнал уведомил автарха о том, что его персональный код принят. Двери с мягким стуком сомкнулись за спиной Председателя Совета. Скоростной лифт за три четверти минуты вознес вельможу на шестьдесят этажей вверх, в башню, венчавшую самое высокое здание полиса. Выйдя и кивнув Клавдию, комесу канцелярии, Павлантий вошел в просторный, с высокими окнами зал. Мельком глянул на свое отражение в полированных, из черного агата стеновых панелях, обрамлявших помещение от пола до потолка. Оттуда на него смотрел высокий сухощавый мужчина с резкими чертами, коротко стриженными, черными с глубокой проседью волосами и пронзительным взглядом. Прямой, чуть длинноватый нос все портил, но именно из-за него Павлантия считали обладателем сверхъестественного чутья на всяческие козни и политические ловушки. Журналисты даже пытались предсказывать по движениям обонятельного органа Председателя, будет ли принято то или иное решение на Совете олигархов или его с треском провалят. Самое забавное, что в двух из трех случаев обозреватели угадывали «знаки» верно. Сам же автарх никогда над этим не задумывался, поскольку общался с прессой только через комеса канцелярии, а в приметы не верил, оставляя это сомнительное занятие жрецам.
Шаркающей походкой автарх подошел к окну. Толстое стекло не пропускало внутрь ни единого звука. Город внизу разливался сотнями тысяч огней. Многоярусные автострады, петляющие меж колоссальной высоты зданий, словно диковинные морские змеи Аларнийского океана, бежали куда-то, теряясь в ночи. Жизнь в столице никогда не замирала, даже во время пятилетней осады 5670 года, когда в ресторанах Галли — квартала, где сосредоточены все знаменитые театры, казино, гастрономии, — как ни в чем не бывало подавали доставленных с побережья осьминогов и устриц. Шестьдесят миллионов человек населяют этот огромный улей. Из них только сорок миллионов — граждане полиса, потом идут три с липшим миллиона приезжих и торговых гостей, а остальные более чем семнадцать миллионов прячутся по трущобам у городских стен, в заброшенных кварталах Сели. Рейды милиции — это почти самоубийство, поэтому все, на что способен Авнир, префект милицейской курии, — это приказать своим людям не соваться туда менее чем тремя малыми фалангами. Пикеты и рейды по прилегающим к Сели кварталам мало что дают, но ежедневно эти забитые и бесправные изгои выходят на задворки улиц богатых кварталов, чтобы стать уборщиками, официантами.
Даже известными актерами популярной студии-мультикарма «Эос» были эмигранты из восточных земель, откуда война гонит тысячи беженцев, растекающихся по городам Конфедерации. Угроза новой, куда более страшной и разрушительной катастрофы нависла над всеми, не делая различий по рангам, заслугам и даже возрасту. Большую часть жителей полиса имперцы, конечно, истребят, в рабство попадет едва ли треть всех этих людей. Аргос не сможет принять всех желающих, да и времени на эвакуацию Флоксис не оставит. Павлантий отвернулся и все той же походкой человека, придавленного непосильным грузом забот и прожитых лет, отошел вглубь зала. В окно больше смотреть не хотелось, особенно когда на глаза постоянно лез купол Форума, закрывающий своей сияющей огнями громадиной обзор с северной стороны. Вид этого вместилища амбиций и алчности, прямо-таки источающего эманации власти, претил автарху, особенно после сегодняшнего провала переговоров.
У длинного и массивного, украшенного резными барельефами стола Председатель отодвинул старинное кресло с высокой спинкой и тяжело опустился, почти упал в его жесткие объятья. За двадцать лет, что он руководил Советом, этот неудобный предмет обстановки, являющийся обязательным приложением к должности, даже стал нравиться Павлантию. Проведя рукой над датчиком терминала, Председатель вызвал командный интерфейс зала Совета. Над столом возник голоэкран с иконками управления. Этот предмет обстановки тоже был частью старинного интерьера, оставшегося еще от Арогмаха — третьего и самого известного из тиранов Элисия. Длинная низкая столешница, покрытая зеленым сукном, чья поверхность так и манила положить на нее руки, перекрывала зал от одной стены до другой, разрезая его на две неравные части. Павлантий тронул старомодную кнопку звонка, что была утоплена в поверхность стола прямо под руками, напротив традиционного места главы Совета олигархов. Как странно: прошло столько веков, а она все еще работает и ни разу не сломалась. Что просто, то труднее всего сломать. Жаль, что не все в нашем мире так тривиально, как эта кнопка…
Раздался мелодичный перезвон колокольчиков за дверьми зала, мягко засияло окошко видеовызова в правом нижнем углу голосферы, в котором появилось осунувшееся, но внимательное и собранное лицо Клавдия. «Бедный мальчик, — отметил про себя Павлантий, — ему приходится очень нелегко в эти дни». Смирив разыгравшуюся боль в правом боку, автарх ровным голосом произнес в пространство перед собой:
— Клавдий, принеси вина. Красного фиванского… — Голос предательски захрипел, на лицо наползла гримаса боли, но автарх быстро прогнал ощущение слабости прочь. — Кувшин возьми тот, который нам подносил аркадийский наместник.
