Александр Зорич - Морпех – победитель магов
Этой мыслью я и поделился с дядей Вовой, чтобы немного поднять ему настроение – стоило нам взойти на корабль, как старшина весьма явно загрустил.
– А лучше бы баба с сиськами была, как обычно, – угрюмо буркнул в ответ он. – От всяких уродов всегда проблемы… Вдуматься только: покровитель судна – осьминог!
В словах старшины было больше правды, чем мне хотелось признать. Как и он, я задним местом чуял недоброе.
Команда была под стать своему кораблю.
Всем и вся на «Голодном кракене» заправлял капитан Курр, человек замкнутый, грубый и совершенно нерасположенный к разговорам. На нас с дядей Вовой он глядел как на вшей.
Нашу поклажу (состоящую в основном из замотанных в ковры пулеметов и из ящиков с патронами) он проводил взглядом, исполненным неприязни, а затем долго ругался с Шень Ди из-за кают. В общем, вел себя не самым располагающим образом.
На палубе верховодил боцман Камель: рослый, плечистый детина за сорок, с гладко выбритым затылком и кирпично-красным лицом.
Татуировка у боцмана была лишь одна – и это было лицо красивой женщины, выбитое на правой стороне груди. Мне хотелось видеть в этом отзвук какой-то особенно романтической истории. Но дядя Вова считал, что это собирательный образ всех портовых женщин, встреченных боцманом на его длинном пути по морям и волнам.
Заговаривать с Камелем меня почему-то не тянуло. А вот дядя Вова с удовольствием часами точил с ним лясы – как я понял, обсуждали местную рыбалку.
Мне лично больше был по нраву штурман Рахбар. Невысокий, немногословный, с располагающими манерами человека, поднявшегося к своему нынешнему положению из самых низов, он в первый же вечер пригласил нас с дядей Вовой на чашечку рома в свою каюту. В общем, показал себя компанейским мужиком.
Ну а большинство тех, кто плыл с нами на «Голодном кракене», мы по именам так и не узнали. Что, согласитесь, неудивительно. Кто-то анонимный налегал на весла, когда пропадал ветер. Кто-то безымянный заваривал нам чай (к слову, замечательный!). Кто-то переставлял паруса, кто-то драил палубу.
Ну а мы с дядей Вовой по преимуществу валялись на своих койках – как «сановникам и вельможам», нам разрешалось – и били баклуши. Ясное дело, что при таком нашем социальном положении весь честной трудовой люд «Голодного кракена» контактировать с нами боялся до дрожи. Так что было не до общения и знакомств.
Помимо экипажа на борту корабля находилось еще человек пятьдесят.
Большую часть от этого количества составляла рота лучников. Тут, правда, каждое слово следовало бы взять в кавычки. Численностью эта «рота» равнялась нашему взводу. А входящие в ее состав лучники были, по моему разумению, универсальными тяжеловооруженными пехотинцами.
Кроме огромных луков, сделанных, к слову, из длиннейших рогов неких неизвестных мне козлов, у них имелись кривые мечи, длинные пики и тяжелые защитные доспехи, состоящие из нагрудника, юбки, наплечников, налокотников, наколенников и шлема.
Также в наш отряд похитителей принцессы вошел уже известный нам маг Кадам со своими кислорожими подручными, которые именовались возвышенным словом «адепты».
Надо всем этим стояла, так сказать, «секция управления»: узкоглазый, похожий на исхудавшего Джеки Чана доверенный человек наместника по имени Шень Ди (дядя Вова начал звать его за глаза Шаолинем) и угрюмый, вечно молчащий голем Тутарбан (которого старшина прозвал Тутси).
– Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота… Чижика, собаку, петьку-забияку, обезьяну, попугая, вот компания какая! – пропел дядя Вова, глядя на то, как в сизом тумане тает абрис крепости «Три дерева».
Навалявшись в каюте до икоты, мы отправились гулять.
Вначале мы спустились в трюм – туда, где работали гребцы. Но запах пота и концентрированного физического страдания, исходивший от работающих на износ мужских тел, был таким сильным, что… у меня буквально закружилась голова, как у какой-нибудь кисейной барышни девятнадцатого века во время кульминации иноземной оперы про нелегкую судьбу куртизанок!
Когда я стоял рядом с барабанщиком, отбивавшим ритм для гребцов, я чувствовал себя рабовладельцем. Человеком, который волей, принуждением и силою неправедных законов превратил свободных людей в без роздыху трудящийся скот! Ох и мерзкое же это было самоощущение…
Затем мы пошли на камбуз.
Гладко выбритый и щеголевато причесанный кок по имени Магон – сухонький, пятидесятилетний мужичонка в опрятном халате – принял нас приветливо и даже поднес нам по чарке кизилового вина. Однако его нарочитая ласковость не обманула меня: в его холодных глазах я сразу прочел стальную волю и способность не задумываясь украсть, предать или убить, если потребуется.
Рядом с Магоном трудились четверо подростков. Молодые поварята явно боялись своего шефа Магона пуще, чем религиозные фанатики боятся козней диавола.
На палубе – после камбуза и трюма – было просто как на курорте: свежий ветер, сияющие дали, гипнотизирующий скрип корабельной снасти.
Я то и дело поглядывал на левый борт с затаенной надеждой увидеть землю, ведь я хорошо помнил, что мы, следуя на восток, к северу от себя должны иметь Аравийский полуостров. А именно, расположенный на его южной оконечности Йемен.
Но вместо земли моему взору открылись два корабля. Один из них, как и наш, шел под золотыми парусами, ослепительно блестевшими на солнце, и, стало быть, принадлежал к имперскому боевому флоту.
Ну а второй парусник, похоже, был просто «купцом».
Штурман Рахбар, неожиданно появившийся справа от меня, указал на приближающиеся корабли:
– Капитан Нур очень точен. Он обещал прийти в точку рандеву в полдень и не опоздал ни на минуту!
– Похвальное качество, – сказал я. – Я так понимаю, что мы дальше пойдем вместе?
– Конечно, – кивнул Рахбар. – Так безопасней.
– Неужели мы, такие большие, боимся пиратов? – спросил я иронично.
– Пиратов – нет, – Рахбар отрицательно покачал головой.
– Тогда – кого?
– Знаете что? Приходите ко мне вечером в каюту, промочим горло, и я вам обо всем расскажу. А сейчас я должен вернуться к своим обязанностям.
Предложение Рахбара заронило в мою душу зерно любопытства: о чем таком собирается поведать штурман? И что тут в принципе может быть опасного – ну, ежели не пираты?
Но додумать свою мысль я не успел – меня отвлек дядя Вова.
– Вообще-то при встрече военным кораблям полагается салютовать. По морскому закону, – сказал он, не сводя взгляда с приближающихся союзников.
– А ты у них, что ли, где-то видел пушки? Чтобы ими салютовать? – спросил я.
– Ну вообще-то не видел. У них на фордеке только какая-то ерундень вроде гигантских луков… Есть какое-то мудреное слово, которым это называется.
– Катапульта, – подсказал я.
– Ага! Катапульта! – радостно подхватил дядя Вова. – Но это то, что открыто стоит… А еще у них между рострами и ватерлинией имеются два вместительных порта, сейчас они закрыты… Но по виду – они самые настоящие пушечные… Так что, думаю, какой-то главный калибр там припрятан.
– Глубоко копаешь, – ухмыльнулся я. – Может, они через эти порты русалок по ночам принимают?!
Но дядя Вова даже не улыбнулся.
– Может, и русалок. Но попомни мое слово: когда припрет, шарахнут они оттуда из спарки автоматов «АК-726».
Кто не понял юмора, «АК-726» – это серьезная такая корабельная артустановка. Наша, русская. Состоит она из пары автоматических пушек калибра 76 миллиметров в закрытой башне, а под башней у нее еще целый отсек с разными механизмами и сложным устройством подачи снарядов.
«АК-726», конечно, на том галеасе быть никак не могло. Хотя бы потому, что от нее вся дифферентовка лесом пошла бы, и улетел бы «Голодный кракен» пулей в синюю бездну на корм еще более голодным кракенам!
Когда стемнело, мы с дядей Вовой воспользовались выпивательным приглашением штурмана Рахбара.
По нашей флотской привычке заявились мы к нему с бутылкой рома, которую со скандалом конфисковали у Шень Ди. Последнего, напомню, приставили не только за нами наблюдать, но и следить за тем, чтобы удовлетворялись наши вельможные и магические нужды.
Рахбар выставил закусон: финики, вяленые акульи плавники, свежевыловленных морских гадов. Чтобы не доводить дело до поноса, гадов, которые все как один были сырыми, я предусмотрительно проигнорировал. А вот акульи плавники оказались отменным лакомством. Не хуже нашей таранки!
Для начала я засыпал Рахбара вопросами по географии.
– Далеко ли до Адена? А до Дубая? Плаваете ли вы на Шри-Ланку? Если отправиться на запад, будет Аденский пролив или что? А если еще дальше на северо-запад? Что там? Красное море? Или какое-то другое?
Рахбар сразу разочаровал меня тем, что не понял ни одного географического названия.
Наконец, отчаявшись найти общий язык, Рахбар, зачем-то ежесекундно оглядываясь на кованую дверь каюты (как видно, разглашал секретные сведения!), выдвинул из-под кровати сундук, отпер его и извлек из него карту, которую тотчас развернул передо мной.
