Дмитрий Луценко - Обет Меченого
Добравшись до обозначенной Жердевым исходной, БМП, взрывая и раскидывая гусеницами комья влажного весеннего грунта, развернулась носом в сторону деревни и замерла, облегчая процесс спешивания десанта. Бойцы рассредоточились в цепь и, пригнувшись, выдвинулись вперёд, залегая затем на господствующем над деревней полотне дороги. БМП до прояснения диспозиции пока оставалась в тылу в резерве. Бывший населённый пункт выглядел затаившимся. Или мёртвым. По крайней мере, за минуту наблюдения никаких признаков человеческого присутствия обнаружить не удалось. Капитан бросил вопросительный взгляд на сталкера.
— Пятнадцать минут назад тут припекало, — пожал плечами тот в ответ. — Что могло произойти одному Богу известно. Надо спускаться и смотреть.
— Кныш, Власенко и Меченый — на разведку, — приказал Жердев. — Снайпер, приоритет на пулемётчиков и гауссы, если они у противника обнаружатся.
Сталкер и два спецназовца резво взяли старт, стремясь побыстрее проскочить открытое пространство. И надо сказать, это оказалось не лишней мерой предосторожности, так как пули стали взрывать землю позади них, где они пробежали всего лишь полсекунды назад, причём даже раньше, чем докатились звуки выстрелов. Стреляли по ним над крышами домов с гребня холма, располагавшегося справа и за деревней. Именно поэтому залёгшего на таком почтительном удалении противника и не обнаружили при осмотре. Однако из-за фактора приличного расстояния и узкого сектора обстрела у наёмников также оставалось мало времени отреагировать на рывок разведчиков прежде, чем те пропадут у них из вида. Спешка, как известно, хороша при ловле блох, но при нажатии на курок точности отнюдь не прибавляет. В ответ дважды, с минимальной паузой, звучно хлестнула крупнокалиберная Hecate II. Этой весьма недурной снайперской винтовкой подразделение обзавелось благодаря недавним совместным учениям с европейскими коллегами. Перед таким мероприятием, широко обсуждавшимся во всех СМИ, «эффективное» штабное начальство расщедрилось ради внешнего лоска и собственного имиджа. Ну, не мытьём так катаньем — главное, чтобы было. Остальным военным, вооружённым для ближнего боя и не имевшим оптики, потребовалось больше времени, чтобы не тратить патроны для отпугивания ворон, а по вспышкам выстрелов выцелить позиции «диких гусей» и поддавить их огнём. Ещё раз ударил крупнокалиберный хлыст, и наступила тишина.
— Всё, ушли за склон, — сообщил снайпер. — У них минус три, все мои, а на вашем счету один подранок.
— Ладно, Сашка, не выпендривайся. Твоя дистанция, тебе по штату так отработать полагается, — ответил кто-то из бойцов на ехидную подколку снайпера.
— Вперёд! Догоняем разведку, они уже на середине деревни. Снайпер — остаёшься прикрывать, — скомандовал Жердев голосом, и уже по рации добавил: — Богдан, выкатывайся на перекрёсток и всё внимание на склоны.
Основная группа догнала тройку Меченого у бункера Сидоровича. Деревня действительно пустовала, трупы сталкеров к счастью тоже по пути не попадались. Вход в логово торговца оказался закрыт изнутри, что отчасти сняло напряжение неизвестности: раз закупорено — значит хоть кто-то уцелел. Меченый нажал неприметную кнопку рядом с входным косяком и с лёгкой иронией произнёс:
— Сидорович, вылезай, свои пришли.
— Свои все дома сидят, — смеясь со свойственной ему хрипотцой, ответил торговец. — Сейчас открою.
Наконец, послышался лязг, и две створки подвального люка с грохотом распахнулись наружу — парой ступенек ниже стоял Сидорович, сжимая в руках лом, использовавшийся в качестве засова. В бункере оказались и все пропавшие сталкеры. Вылезшие на поверхность, они изрядно заробели при виде суровых спецназовцев, и страх их отпустил только через некоторое время, когда пришло понимание, что тушёнку из них делать не будут.
— Спасибо, Коля, что быстро подтянулись, — обняв капитана, сказал немного растроганный Сидорович. — У меня тут у входа миникамера размером с шуруп, через неё мы видели, что они взрывчатку начали готовить. Кабы вы их не спугнули — не жить нам.
— Наёмники ушли к железной дороге, далеко уже для прицельной стрельбы, а снайпер-то наш всё ещё на другом конце деревни, — доложил обстановку взобравшийся на бугор Кныш. — Прикажете грузиться для преследования?
— Нет, отставить преследование.
— Коля, раз уж ты здесь, задержись ненадолго, давай одну тему перетрём, — предложил Сидорович. — И пару ребят возьми с собой, чтоб не с пустыми руками спасители сегодня в казарму вернулись.
Когда бойцы удалились из закромов торговца, унося тугую пачку купюр, перетянутую резинкой, ящик разной снеди и коробку того, чем её запивают — дошло дело и до серьёзного разговора по душам. Сидорович и Меченый, дополняя друг друга, посвятили Жердева в общих чертах в то, что знали сами, а также изложили своё предложение касательно будущего гвардии капитана. Николай от души почесал затылок.
— Что тут скажешь. Умеете вы поднять настроение. Полный писец и сбоку бантик!
— На самом деле нет. Здесь, Коль, что-то вроде исследовательского центра разных технологий и их полигонная обкатка. Так что всё только начинается, вся игра по-крупному впереди. Меченый отправится в путь независимо от твоего решения. Тем не менее, я убеждён, что вместе с тобой у него шансов на успех намного больше.
— Вроде как в ваших словах есть резон, но не так просто в один момент бросить всё, податься в дезертиры и стать изгоем, на которого открыта охота. Мне нужно время всё ещё раз взвесить.
— Я понимаю, обдумай. Ночь вполне можно подождать. Но учти, что это иллюзия — будто не делая ничего, ты сможешь что-то ценное сохранить. Уже на краю стоим, а дальше пропасть. Не будем сражаться здесь и сейчас — всё равно война случится, мутанты и зомбирующее излучение сами придут к нам, даже если ты уедешь в Киев или Москву. Да хоть в Петропавловск-Камчатский! Этот мир хотят нагнуть окончательно. Но и до того, пойми, эти человеконенавистники в покое тебя уже не оставят, поскольку ты дважды вставал у них на пути. Точка невозврата тобой уже пройдена. Я не думаю, что сейчас скажешь, будто это я тебя втянул — ты и раньше имел возможность выбирать, и сейчас абсолютно всё то же самое, только резоны идти дальше, не сворачивая, стали сильнее. Ладно, я не давлю, просто эмоций много накопилось. Меченый с тобой сейчас отправится. Если решишься, то вместе с утра и выйдете в путь. А нет — он сразу узнает, и не будет терять время.
— У меня в пять часов завтра подъём, — уточнил сталкер. — Приемлемо?
Капитан кивнул.
— Держи ракетницу, Сидорович, — задержавшись у входа, сказал на прощание Жердев. — Сигналь, если «гуси» вернутся. Хотя, после сегодняшнего урока, думаю, они поостерегутся, но всё же. Как говорится — бережёного Бог бережёт.
— А не бережёного конвой стережёт, — закончил поговорку торговец. — Спасибо тебе ещё раз за всё.
На обратном пути капитан, у которого на душе тяжким грузом повисла двухпудовая гиря выбора, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Вот представьте себя в ситуации, не когда из двух вариантов надо правильный угадать, а раскладик похуже: то ли смерть идти искать, то ли ждать, пока апокалипсис сам в гости заявится.
— Не пойми меня не правильно, но я пока не чувствую в душе готовности уйти в партизаны, — сказал Жердев сталкеру.
— Я понимаю, — качнул головой тот в ответ. — В таком непростом деле нужно именно внутри себя определиться, иначе просто пользы от тебя не будет. В сердце Зоны очень тяжело, а потому настрой человека важен чрезвычайно. По-другому не сдюжишь. Давай сейчас сменим тему, а утром просто скажешь, что решил. Хорошо?
— Договорились.
Чтобы не повисало неловкое давящее молчания и сказать хоть что-то, капитан решил расспросить нового знакомого:
— Почему «Стрелок» — понятно, наслышан. А «Меченый»? Правду говорят, что из-за татуировки S.T.A.L.K.E.R.?
— Да ерунда это. На самом деле из-за моего вертикального шрама на половину щеки прозвали, он выглядит как метка. Что-то вроде «человек со шрамом». Сейчас молодняк в Зону приходит, они так вообще думают, что сталкеров «сталкерами» из-за таких вот татуировок, как у меня на руке, называть стали. Про «Пикник на обочине» Стругацких и про фильм Андрея Тарковского по его мотивам они и в жизни не слышали. Там же вся соль в этом, что сталкерами называли смельчаков, проникавших в запретную зону.
— Ясно. Для человека с отбитой памятью у тебя неплохие знания об окружающем мире, — улыбнулся Николай.
— Так в том вся закавыка. Меня не так чтобы всех воспоминаний лишили, иначе бы я, наверное, сейчас перед тобой как младенец слюни пускал. Стёрли именно то, что касалось моей личности и прошлого. Ощущение, что проснулся и не помнишь — каменщик ты или военный, добрый или злой. Друзей не помню. Зато, например, могу перечислить, какие фильмы нравились, с мировой историей и географией тоже проблем не испытываю.
